"Фантастика 2023-201. Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Что это вы, еще и истребители танков? – спросил я, показывая Бурякову гранаты.
– Да нет, – замялся он. – Это Шепелев, он их за собой таскал, нравилось ему, чтобы побольше.
Первым делом я пошел к речушке (или широкому ручью – тут уж кому как нравится) и с удовольствием умылся. Пыль с дороги аж на зубах скрипела, а из носа ее комками можно было вытаскивать. Тут же рядом со мной пристроились и остальные участники мотопробега Шепетовка – Житомир, точно так же смывая пот и пыль со своих лиц и рук.
На обед нам досталось с полкило ливерной колбасы, краюха ржаного хлеба, три кривоватых огурца и вода во фляжке. Предположим, вода у меня тоже была, но
После еды лейтенант предложил немного отдохнуть, а мы с Верой спорить не стали – возвращаться на дорогу не хотелось никому. Так что мы сели в тенечке и вытянули ноги.
– А вы откуда родом, товарищ лейтенант? – спросила Вера. – Не из Москвы? Разговариваете по-тамошнему.
– Акаю?
– И смягчаете. Ш вместо Ч в словах проскальзывает.
– Из нее самой, – не стал отказываться Буряков. – Хотя родился в Башкирии. Мы переехали в столицу, когда я маленький еще был, так что рос уже в Москве.
То-то я думаю, откуда в тебе гонору столько? А ты, лейтенант, наверняка сын больших родителей. Лет тебе на вид не очень много, около двадцати пяти. Значит, родился ты в году пятнадцатом, ну, плюс-минус. И в детстве в Москву родители переехали. Небось, партийные начальники. Или спецы.
– Это сразу после революции, значит? – решил уточнить я.
– Что? – растерянно переспросил Буряков.
– Родители перебрались в столицу когда?
– А, вы про это? Да, как только правительство из Ленинграда переехало, ну, тогда еще Петрограда, так отца и вызвали. Мы долго в «Метрополе» жили, потом родителям квартиру дали.
Так и есть, угадал я. А папаша, значит, пережил все чистки и посадки, которых там, наверху, совсем немало случилось. Хитрый оказался, живучий.
Буряков расслабился, видно было, что вспоминать про семью ему приятно. Куда и делась та въедливая противность, которая так и лезла из него на допросе. И ухмылочка его презрительной уже не казалась. Вроде бы хороший парень, свой в доску. Только нельзя ни на секунду забывать, что в случае чего этот симпатяга под расстрел подведет и сам же исполнит, не задумываясь. С таким откровенничать никак нельзя. Лучше помолчу, целее буду.
Похоже, и Вера придерживалась того же мнения. Рассказала пару смешных случаев из медицинской практики, а больше молчала. Да и лейтенант вскоре перестал излагать свою биографию. Видать, на минуту расслабился, как это со случайными попутчиками бывает, а после спохватился.
Так что вскорости мы снова вернулись на забитую в обе стороны дорогу и продолжили пробираться к Житомиру.
Городу, конечно, досталось. Нам надо было ехать мимо железнодорожного вокзала, от здания которого остались руины. Кое-как расчистили – и все, никто ничего даже не пытался восстанавливать. Да и рядом не лучше было. Сыпали бомбы от всей души, сволочи.
На площади у вокзала мы повернули направо и поехали мимо студенческого общежития и педагогического института. Если что, это я на табличках прочитал, сам-то я здесь впервые был. Помнил только, что девятого числа город сдадут практически без боя.
После института мы проехали еще пару кварталов и остановились. Улицу перекрыло упавшее дерево. Во дворе какого-то дома прямо напротив нас военные грузили в полуторку коробки. Большое здание, видать, что-то тут до революции было такое, державное. Два этажа, окон штук по пятнадцать в каждом, это которые на улицу смотрят. Въезд со двора, а там еще какая-то бывшая конюшня. А заборчик так себе, хлипкий, с одной стороны только каменный.
Разобрали, наверное, после революции.Это я все рассматривал, пока Буряков думал, что дальше делать. Сами-то мы не местные, куда идти или ехать, только особист знает. Так что посмотрим по сторонам пока.
А грузят важное что-то, военные один за другим, как машины, принес коробку, в кузов бросил, развернулся – и назад.
Наконец лейтенант надумал, что дальше делать.
– Сидите здесь пока, я за пропуском схожу, поедем потом в дивизию. Тут идти быстрее получится, чем объезжать. Скоро вернусь.
Буряков перебрался через ствол упавшего дерева и скрылся за углом. Мы же с Верой просто стояли и пытались привести себя в порядок подручными средствами. Вдруг от полуторки, на которую грузили коробки, раздался грохот. Я оглянулся: один из грузчиков уронил свою ношу, и на землю рассыпались папки с бумагами. Наверное, архив какой-то вывозят.
– Петя, ты слышал? Там… этот, который коробку уронил, – зашептала рыжая, – ругался…
– И что? – спросил я недоуменно. Если обращать внимание на каждого ругающегося военного, то постоянно удивляться будешь, даже во сне.
– Не по-нашему, по-немецки! – прошипела Вера.
– Вот дела, – протянул я. – Похоже, диверсанты. И не оставишь их, полуторка-то почти полная, скоро уедут. Их там человек шесть, не меньше. И это не просто носильщики. Вон как двое автоматы настороженно держат. Положат нас за милую душу. Надо подумать, что дальше делать.
Дурацкая ситуация: мы почти в центре нашего города, хоть и прифронтового, а таимся, чтобы нас немцы не заподозрили.
Вера смотрела на меня, ожидая решения. Спокойно держится, молодец. Никакой паники и беготни. А ведь тут воевать могут начать с минуты на минуту. Наверное, это тот самый «Бранденбург», который напал на танкиста-майора, когда мы с Соломонычем везли больных из Львова. Или еще какие гаврики, кто их разберет? На лбу у них не написано. И на хрена им архив этот? Как по мне, таких коробок с документами по обочинам сейчас валяется немерено, только успевай собирать.
Ладно, тяга Шепелева к большому бабаху поможет нам. Пригодятся как раз противотанковые гранаты. Моточек бечевки у меня всегда в кармане есть, подойти к грузовику почти незаметно тоже можно, вон там, вдоль заборчика пройти только надо. А там – сапер я или прогуляться вышел? Надо отвлечь немчуру. А как это сделать? А вот и Вере задание будет. Солдаты, они из какой страны бы ни были, а на красивую женщину всегда охотно посмотрят.
– Послушай, – начал я инструктаж невесты, – ты сейчас пройдешь вон туда, прямо к углу, со стороны кабины…
– Хорошо, – отозвалась рыжая. – А там что делать?
– А я в это время пройду чуть назад, меня со двора не видно будет. Как кивну, ты отвлеки их как-нибудь, не знаю, чулок поправь, ножку покажи, ну, чтобы они на тебя хоть пару секунд попялились. Поняла?
– Поняла, – ответила Вера. – Слюной будут истекать долго, не беспокойтесь, тащ старший лейтенант.
– Ну тогда по исходным, – скомандовал я.
Рыжая показала, что все женщины – прирожденные артистки. По крайней мере, некоторые военврачи второго ранга – точно. Если бы я не знал, то и сам бы поверил, что она, покачивая бедрами, совершенно случайно зашла за угол, чтобы поправить чулки. Аккуратно поддернув юбку, она продемонстрировала всем, кто может видеть ее, свою великолепную ножку. Наверное, что-то там у нее случилось, потому что она поправляла чулок довольно-таки долго. Я бы и дальше смотрел вместе с мужиками, грузившими папки, но у меня образовались срочные дела.