"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Тор поднялся на кафедру подошёл под благословение Патриарха и громко сказал:
— Грешен был я во многом. И гордыня порой проникала в сердце моё, когда меня излишне славословили, и гневу я недавно предался, выбросив на улицу трактирную служанку, которая была виновна лишь в том, что поцеловала меня, и похоть меня терзает так, что я никак не мог удовлетворить её до конца, и соблазнился я поэтому, помимо законной наложницы-рабыни, на великолепную Толтиссу.
Тут кто-то выкрикнул из толпы:
— Мастер, не виноват ты! Эта гнида-рабыня недостойна тебя и не могла бы тебя удовлетворить! А после суда ты заслужил великолепную награду! И трактирную девку ты правильно выкинул!
Толпа одобрительно загудела. Патриарх повелительно вскинул руку, и все замолчали.
— Люди часто бывают чересчур снисходительны к понравившимся. И это сбивает с толку самых сильных. Ведь Князь Мира
— Буду честно исполнять обязанности хозяина в семье, доме и в мастерской. Буду выращивать детей. Буду учить мастерству. Буду не жалеть сил, чтобы делать самые лучшие вещи, которые сделать смогу. Буду поднимать своё оружие ради благого дела, и при этом щадить молящих о пощаде. Буду молиться и каяться, поскольку знаю, что хоть буду пытаться удерживаться от грехов, слабость человеческая всё равно меня в них ввергнет.
В принципе Тор назвал основные обязанности мужчины и Мастера, как их с детства выучивали все полноправные граждане, но перечислил их в своём порядке и так искренне и убедительно, что все восхищённо зааплодировали.
— Я доволен, сын мой! — сказал патриарх. Иди на место своё. В конце я вынесу решение. А пока, грешная дочь моя, Толтисса, иди сюда и тоже покайся!
Слуга подал гетере белое полотнище, она завернулась в него и пошла под благословение патриарха.
— Немало у меня грехов. Многие из них столь соблазнительны, что не могу я их рассказывать всей толпе и вынуждена буду каяться в них в келье. Но позавчера, когда я увидела Тора, взыграла во мне гордыня и похоть, и я поклялась себе, что заполучу его в свои объятья надолго и накрепко. Правда, чтобы оправдаться, приговаривала я при этом, что, если я его к себе не залучу, то его использует и испортит какая-то низкая развратница из готовых броситься на любую знаменитость, а тем более, на столь мощного героя. А сегодня есть у меня одно грешное желание, которое выскажу я прилюдно: я намерена породить от семени богатыря, героя и Мастера Тора ещё одного богатыря или ещё одну красавицу, как решит Судьба.
Толпа восхищённо зааплодировала. Раздались клики: "Патриарх, пожени их! Совет да любовь!"
— Да, грешна ты гордыней и похотью. Но мотивы действий твоих в значительной степени облегчают грехи твои. Я очень доволен, грешная дочь моя, которая скоро может стать менее грешной. Иди на место своё. А ты, падшая и кающаяся дочь моя, Ангтун, иди сюда!
— Недостойна я даже приближаться к тебе, пресветлый отец! — воскликнула рабыня, упав на колени.
Тем временем официалы подали ей грубое серое полотнище, и Ангтун закуталась в него с головы до ног с видимым облегчением. Стоять нагой рядом с Толтиссой было настоящим наказанием: сравнение явно было не в пользу Ангтун, хотя всего за один день груди её налились, а тело немного округлилось и стало более симпатичным. Но ведь кое-кто в толпе кричал: "На кол шлюху!"
— Не бойся, дочь моя! Даже прикосновение твоё не может осквернить меня. Иди и расскажи всем, как глубоко ты пала и как вознаграждают Победители искреннее раскаяние.
Толтисса спустилась на место и сбросила покрывало. Ангтун поднялась на трибуну, упала на колени и с дрожью в голосе начала:
— В той жизни я была дамой. Видела я, как ведут себя дворяне в жизни и на приемах, и сама вела себя так же. Мужа я не любила, занималась сплетнями, злословием и время от времени принимала ухаживания эффектных либо щедрых кавалеров. Но и их я не любила тоже. А, увидев в нашем обществе Мастера Тора, сразу прельстилась я им, его мощью, чистотой и богатством, и задумала соблазнить его первой из дам. Я сама утащила его на ложе любви, но поскольку я абсолютно не любила его, получила страшную муку вместо наслаждения. Впрочем, в те времена я была очень холодна и никогда наслаждения от соития не получала. Я первый раз почувствовала, насколько сильно различается настоящий мужчина и те недоноски, что считают себя знатью и кичатся своим положением в обществе. Но по гордыне своей и поскольку я уже была до глубины души порочна, я не поняла знака, который подала мне Судьба, не поняла, с кем она меня столкнула, и стала изощрённо клеветать на своего нынешнего господина. Именно я придумала, что он рвёт рабынь на куски своим великолепным мужским естеством.
Тут Толтисса решительно повернулась к Тору и поцеловала его на глазах у всех. А Тор, проинтерпретировав по-своему: "Носи наготу гордо", поднял
её на руки и тоже поцеловал. Толпа зааплодировала и ещё раз закричала: "Император и Императрица любви!" А рабыня продолжала:— И многие другие клеветнические слухи расцвечивала я своими выдумками. Ещё более злило меня, что стало мучить желание мужского общества, чего я раньше не испытывала, но радости мне оно не доставляло. И ребёнка я не рожала, и не хотела. Ещё бы немного, и пала бы я намного ниже, занявшись сатанинскими извращениями. На самом деле я была самой виновной среди всех, кто возводил поклёпы на Мастера. Но, увидев меня, Мастер вспомнил свою вину передо мной, как он причинил мне боль. Я не считаю, что это была его вина. Это была моя вина и беда, но он винил себя. Он заступился за меня, и справедливый суд отнял у меня все права и приказал мне вечно служить ему в качестве позорной рабыни-наложницы. И имя дали мне подходящее той грязи, которой я была.
Толпа заворожённо слушала. Редко так красноречиво кается грешник, и редко столь интересно слушать эту исповедь. Настроение толпы всё больше склонялось в пользу рабыни.
— Но Любвеобильная подсказала мне, что очистить душу можно часто лишь через падение. Я полностью отреклась от предрассудков и пороков того жалкого общества, членом которого я была ранее. Я приняла наказание всей душой, и решила исполнять своё служение самым лучшим образом, как бы больно и страшно мне ни будет. Но тем самым я открыла свою душу хозяину, возжелала его всем сердцем и всем телом, как единственную свою дорогу к очищению и к спасению, и вместо боли Любвеобильная подарила мне величайшее наслаждение, так что я чуть не умерла от счастья. Если бы господин мой не поклялся, что не желает рабов от своего семени, я бы рожала ему детей с величайшей охотой. Когда у меня вновь пытаются появляться пороки моей прошлой жизни, мой господин своими строгими повелениями и наставлениями помогает мне от них избавиться. Я буду служить ему, как верная собака или лошадь! И я клянусь, что, если он умрёт, я перестану принимать пищу и умру, недостойная рабыня, на его могиле, как верная собака.
Ангтун упала ниц в экстазе покаяния. Патриарх довольно улыбался: они сумели незапланированную ситуацию использовать лучшим образом, чтобы повлиять на нравственность народа и знати. Народ ликовал. Так прошло несколько минут. Дав возможность народу выплеснуть эмоции, Патриарх вновь поднял руку.
— Падшая и кающаяся дочь моя Ангтун! Твоё позорное имя останется у тебя на всю жизнь по приговору суда и в назидание всем. Но я вижу, что ты, если вновь не собьёшься с пути служения и покаяния, можешь стать живым примером того, как самая ничтожная душа может очиститься, и как вознаграждается искреннее покаяние. Иди, служи, кайся. Покорно и с радостью принимай все испытания, которые принесет тебе твоё покаянное служение. И, самое главное, больше не греши! Я разрешаю тебе поцеловать свою туфлю и благословляю тебя, кающаяся дочь моя. А клятву твою не принимаю и запрещаю тебе даже думать об этом. Если такое случится, ты обязана преданно служить наследникам Мастера и молиться за лучшую участь для его души.
Приняв благословение и облобызав туфлю, рабыня встала.
— Ангтун, иди на место. Тут у нас со светским судом ещё маленькое дело.
Ангтун спустилась. К её разочарованию, опять сразу же сняли полотнище. Но люди смотрели теперь по-другому, и рабыня выбрала верный путь: скромно потупила глаза и стала молиться.
К трибуне подошли шестеро стражников и секретарь светского городского суда. Он зачитал постановление:
— В суд Имперского города Киальса поступило донесение стражников Ука Иммитира и Лисса Арсильтора, сообщивших о дебоше, устроенном Великим Мастером Тором в таверне "Императорский дельфин". Он обвиняется в том, что пытался совершить насилие над служанкой Лукриссой Актор и обесчестить её, а затем избил заступившегося за неё слугу из той же таверны Силя Ассатита. Поскольку упомянутый Тор ныне находится под юрисдикцией Имперского Суда и Патриарха, Городской Суд постановил передать данное дело в Имперский Суд.
— Грешница Лукрисса, иди сюда, — ласково сказал Патриарх.
Служанка из таверны пошла в своем наспех зашитом платье на трибуну. Она выбрала худший способ действий, закричав:
— Не виновата я! Он сам меня поцеловал, а потом ещё и выкинул, так как я отбивалась!
Толпа расхохоталась. Раздались выкрики типа: "Кто от кого отбивался?" "Тебя что, обесчестить можно?"
Патриарх строго сказал:
— Ведите себя достойно! Слуга Силь, что ты можешь сказать?
В отличие от служанки, слуга сразу понял, чем дело пахнет. Он слышал: имея дело с Имперским Судом, самое худшее — вести себя как в обычном суде, то есть врать и запираться напропалую.