"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

Вяземский отбарабанил это с чёткостью и ловкостью бывалого военгимназиста; Фёдор аж зауважал. Так лихо в его прошлой гимназии докладывать не умели, тянули и мямлили, норовя выиграть хоть минуточку до звонка на перемену, которую начинали ждать с самого начала урока.

– Вольно, господа кадеты, – сказал Константин Сергеевич, но, как-то странно, он словно был чем-то смущён. – Вообще-то вы не мне докладывать должны, кадет Вяземский, а…

– А мне, – раздался звонкий молодой голос.

Усатый дядька-сверхсрочник поспешно отшагнул в сторону, и в класс быстро вошла, почти вбежала молодая женщина в длинной серо-синей юбке и строгой однотонной блузке, бежевой, с глухим стоячим воротником, около него – ониксовая брошь. Волосы тщательно собраны в высокую причёску, взгляд строгий и решительный.

– Да-да, – растерянно сказал Две Мишени и кашлянул. – Господа кадеты, ваш… преподаватель русской словесности госпожа Шульц. Ирина Ивановна Шульц.

Фёдор вытаращил глаза, как и остальные кадеты. Учителей-немужчин у него ещё не случалось. Особенно в военной гимназии. Как так? Как так? Так разве бывает?

– Здравствуйте, господа кадеты. – Голос у Ирины Ивановны был спокойный и ровный, только щёки чуть-чуть румяны. – Так кто из вас должен мне доложить о наличии на уроке?..

Вяземский взглянул было на подполковника, однако тот почему-то смотрел вниз, на собственные сапоги. И верно, они вполне могли послужить зеркалом, так были начищены.

– Господин… госпожа преподаватель… ница? – растерялся и сбился Вяземский.

– Госпожа преподаватель, очень хорошо, – кивнула m-lle Шульц и слегка улыбнулась, ободрительно.

Вяземский вновь протараторил свой короткий рапорт.

– Прекрасно, просто замечательно, – одобрительно кивнула Ирина Ивановна. – Читайте молитву!

– Преблагий Господи, ниспосли нам благодать Духа Твоего Святаго, дарствующаго смысл и укрепляющаго душевныя наши силы, дабы, внимая преподаваемому нам учению, возросли мы Тебе, нашему Создателю, во славу, родителем же нашим на утешение, Церкви и Отечеству на пользу! – Вяземский обрёл почву под ногами и мчался на всех парусах.

– Садитесь, господа кадеты. – Госпожа Шульц весьма выразительно воззрилась на подполковника, по-прежнему занятого разглядыванием собственного отражения в носках сияющих сапог. – Сударь мой, Константин Сергеевич? Желаете что-то сказать моему классу?

– Нет-нет, Ирина Ивановна, – поспешно отвечал Две Мишени. Двинулся было к двери, но передумал. – Седьмой роты первое отделение! Не… не посрамите.

И с этими странными словами быстрым шагом вышел, мало что не вылетел в коридор.

Ирина Ивановна аккуратно притворила за ним двери. Дядька-унтер протопал на своё место позади парт, уселся там.

Фёдор скосил глаза – Бобровский уже достал и учебник, и большую разлинованную тетрадь, и чернильницу-непроливайку, и перо с промокашкой, всем видом своим демонстрируя рвение.

– Нет, – заметила его усердие госпожа Шульц, – чистописанием мы сейчас заниматься не будем. Займёмся, господа кадеты, словесностью. Русским языком. Прекраснейшим и удивительнейшим из всех языков, нам дарованных.

– Грамматика, – вздохнул Воротников. Он вздохнул шёпотом, еле слышно, но Ирина Ивановна отличалась, похоже, прекрасным слухом.

– И не грамматика, – вдруг улыбнулась она. – Она тоже важна, и мы тоже будем её учить, но… начнём с языка и с того, что на нём создано, чем мы гордимся.

Кадеты недоумённо переглянулись, это совершенно не походило на привычное многим зазубривание хором правил и исключений. Или на хорошо знакомый всем гимназистам мнемонический стишок с перечислением слов, где надлежало писать «?», начинавшийся так:

Б?лый бл?дный б?дный б?съ Уб?жалъ однажды въ л?съ. Б?лкой по л?су онъ б?галъ, Хр?номъ съ р?дькой пооб?далъ И за горькій тотъ об?дъ Далъ об?тъ над?лать б?дъ…

– Вы думаете, дорогие мои, что «словесность» – это что-то такое древнее, окаменевшее, мхом поросшее?.. Нет, нет и ещё раз нет. Это живое, то, что вокруг нас. Тёплые слова друга, песни, что хорошо поются у походного костра, стихи, что помогают, даже когда их просто читаешь про себя или себе.

«Стихи?» – удивился Федя. В военгимназии со стихами было туго. Нет, «Как ныне сбирается вещий Олег» они в строю исполняли лихо и не без удовольствия, Елисаветинск аж вздрагивал, когда их класс маршировал по Вознесенской. Но вообще стихи – это же для девчонок!..

Мысль эту он развить не успел.

Госпожа Шульц, заложив руки за спину, прошлась туда-сюда вдоль первого ряда и вдруг всё тем же звонким, упругим голосом начала читать:

В тех краях, которым нет названья, Где ветра пьянящие, как хмель, Ждут меня в предутреннем тумане Берега неведомых земель. В час, когда из тьмы проглянет сонно Горизонта синяя дуга, С борта боевого галеона Я сойду на эти берега. Кем я стану: магом иль солдатом, Покорителем иных миров? Ждут меня, сокрыты, кровь и злато, Тайны подземелий и ветров, Смерть в бою неравном иль победа, Или счастье, странное, как сон; Только знаю – все пути изведав, Я вернусь на старый галеон… [32]

32

Стихи Ирины Черкашиной, используются с её любезного разрешения.

Она читала, и заслушался даже второгодник Воротников, даже с лица Бобровского исчезла ехидноватая ухмылочка. И даже дядька Серапион Макарыч, повидавший на веку своём множество самых разных учителей и уроков, отложил починяемый мундир и слушал.

– Прекрасен язык наш, – дочитав, улыбнулась Ирина Ивановна. – И грамотному офицеру нужен не меньше орудий, винтовок, снарядов и патронов. И не только «die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert» [33] .

33

Первая колонна марширует, вторая колонна марширует (нем.).

Кадеты переглянулись – Фёдор заметил, как Бобровский вновь надевает свою ухмылку.

– Помните, как во время Тюренченского сражения полковой священник, отец Стефан Щербаковский, повёл в атаку 11-й Восточно-Сибирский полк? Повёл русским словом, а не начальственным приказом. Уже погиб командир полка, японцы окружили наших стрелков со всех сторон, и положение казалось безнадёжным. Главные силы армии отходили, сибиряки прикрывали отступление и полегли бы все, если бы не отец Стефан. Слово его оказалось сильнее и вражьих пуль, и страха смерти. Одушевлённые, наши цепи бросились вперёд, штыками пробив японское кольцо и вырвавшись из окружения [34] .

34

Подлинный исторический факт. Увы, в нашей реальности судьба о. Стефана сложилась трагически: без суда и следствия он был расстрелян одесской ЧК в 1918 году.

Дядька Серапион Макарыч как-то подозрительно закашлялся, глядя в угол.

Точнее, не просто «дядька», а отставной фельдфебель, с крестом как раз за маньчжурскую кампанию.

– Русское слово, – чуть мягче сказала Ирина Ивановна, – способно творить истинные чудеса. Вам предстоит овладеть им, словно оружием, знать так же хорошо, как устройство пулемёта или трёхдюймовой полевой пушки. Всё ли понятно, господа кадеты? Или есть вопросы?

Какие ж тут вопросы? Фёдор старался справиться с непрошеным комком в горле. Петя Ниткин рядом, пригорюнившись, похоже, готов был вот-вот расплакаться.