"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
На «душечку» Лиза с Надей дружно закатили глаза, едва не прыснув.
– О, помилуйте, Анна Степановна! Вовсе нет. Совсем наоборот. Видели б вы, как тянется к знаниям и просвещению этот простой народ! И как тяжко видеть нелепые ограничения, наложенные власть имущими, что тщатся не допустить крестьянского сына за парту!..
– Помилуйте, Валериан, дорогой, – заметил папа, – к нам в полк последние годы приходило почти полностью грамотное пополнение. Не все, конечно, но неграмотен из десяти едва ли один.
– Ах, Алексей Евлампьевич, не знаю ничего насчёт вашего пополнения! Вот что сам
– Да что ж вы горячитесь, Валериан, – миролюбиво (под маминым пристальным взглядом) сказал Солонов-старший, – разве ж я вам в укор что-то говорю? Работать в народной школе – благородное и нелёгкое дело. Низкий вам за него поклон – потому что мальчишки эти к нам в полк придут уже грамотными, а из грамотных солдаты куда лучше. А несправедливостей – их везде хватает.
– Нет, нет, господин Солонов, вы не понимаете! Не солдаты нужны России, а грамотные свободные граждане! Чтобы без нужды, без бедности, чтобы по справедливости всё было!.. – продолжал горячо спорить Валериан, и тут Феде стало откровенно скучно. Все эти разговоры были совершенно ни о чём. Что в Елисаветинске, что здесь – в его «возрасте» или классе, или отделении были и богатые, и бедные; причём отличники с двоечниками встречались и среди первых, и среди вторых. И потому Фёдору все эти разговоры о народном благе, что так любила вести старшая сестра Вера, успели надоесть хуже горькой редьки ещё до переезда в Гатчино.
Спор этот, похоже, не вызывал восторга и у Варвары Аполлоновны, метавшей на племянника огненные взгляды, и у мамы, точно так же взиравшей на папу. Лизавета тоже приуныла, сидела, ковыряя пальчиком скатерть.
– Мама, можно нам пойти? – поднялся Федя. – Нам с Петей и Лизой?..
Мама только рукой махнула – ступайте, дескать, не до вас. Судя по готовности, с какой подскочила Лизавета, она с Фёдором была полностью согласна, и это оказалось донельзя приятно. Даже Петя сообразил, что сейчас лучше убраться от взрослых куда подальше.
Однако уже на пороге Фёдор вдруг услыхал нечто, заставившее его замереть.
– Вот есть у меня в классе мальчик, – вещал студент Валериан, – Иосиф Бешанов. Беспризорник. Считайте, бродяга. Родители неведомо где, отец, по словам его – таборный цыган. Живёт по добрым людям. Способный мальчишка!.. Только ветер в голове. Так вот – летом ещё дело было – городовой его плетью отходил только за то, что бедняга в «чистые кварталы» сунулся!.. Разве ж это справедливость?.. Разве ж такое возможно было б при ответственном правительстве?
В гостиной стало вдруг очень тихо. У Лизаветы широко-широко распахнулись глаза.
– Иосиф Бешанов, говорите? – негромко сказал папа. – Знаю, знаю такового. Хоть и не лично. И Фёдор мой тоже с ним имел счастье познакомиться. Извольте взглянуть, сударь, на подбородок моего сына. Видите свежий шрам? Это ваш Бешанов на память оставил, свинчаткой. Он и его шайка окружили Фёдора, шестеро или
семеро на одного. Счастье ещё, что рядом случились люди, офицеры, и обошлось лишь швами на лице, а не чем-то посерьёзнее.Валериан сбился, покраснел. Сестра Вера захлопала глазами, глядя то на брата, то на студента рядом.
Понимая, что дело плохо, на выручку бросилась Варвара Аполлоновна, словно целый кирасирский эскадрон.
– Боже, боже, какой прискорбный случай! Анна Степановна, дорогая, я надеюсь…
– Ваш талантливый мальчик – шалопай и уличный разбойник!..
– Дети всегда дерутся… – попытался пролепетать Валериан, но папа уже поднимался, и лицо его не предвещало будущему студиозусу историко-филологического факультета ничего хорошего.
– Попади этот «талантливый мальчик» свинчаткой Фёдору в висок, и…
– Алексей! – возопила мама.
Варвара Аполлоновна бросилась к племяннику, но тот уже сам вскочил на ноги, пафосно воздев руку.
– Ах да! Я забыл! Слуги самодержавия всегда друг за друга!.. Ноги моей здесь не будет!.. Прочь, прочь отсюда! – И с этими словами он и впрямь ринулся прочь, в переднюю. Громко бахнула дверь, да так, что с потолка посыпалась побелка.
– Боже мой, боже мой… – повторяла побледневшая мать Лизы. – Бога ради, Анна Степановна, Алексей Евлампьевич, умоляю…
– Да что же вы, милостивая государыня Варвара Аполлоновна, – устало вздохнул папа, словно разом утратив весь запал. – Чем же вы тут виноваты?
– Мне так, так неловко! Боже!.. Простите меня, но мы откланиваемся. Лизавета! Идём. Не сомневайтесь, с Валерианом я проведу самую строгую беседу!..
– Как вам будет благоугодно, сударыня, – холодно сказал папа.
А Лиза, принявшаяся собираться следом за матерью, взглянула на Фёдора и, как ему показалось, тихонечко вздохнула.
В общем, первый отпуск, по мнению Фёдора, оказался безнадёжно испорчен. Петя Ниткин, однако, так не считал.
– Пироги здоровские. Чего ещё надо? – заявил он, и Федя невольно подумал, что порой друг его являет удивительное здравомыслие.
В воскресенье все отправились на службу в собор. Сестра Вера имела вчера крупный разговор с папой в его кабинете за закрытыми дверями, откуда вылетела вихрем, «аки фурія гн?вная», к завтраку не вышла, а сейчас и вовсе тащилась с глазами красными, словно всю ночь не спала.
Отец тоже был мрачен, мама поглядывала на него со страхом, однако обещания своего полковник Солонов не забыл.
– ?еодоръ Алекс?евичъ! Прошу ко мне в кабинет.
– Дорогой, – взволновалась было мама, но папа лишь покачал головой.
– Я кое-что обещал нашему сыну. Один разговор. Полагаю, что время для него уже настало.
Нельзя сказать, что Федя зашёл к отцу, аки капитан «Кракена» в занятый красномундирниками порт. Коленки, конечно, не дрожали – не с чего им дрожать, оценки в корпусе были хороши (хоть и не так, само собой, как у Пети Ниткина по физике, как у Лёвки Бобровского по языкам или Севки Воротникова по гимнастике), так что бояться было совершенно нечего.