"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Впрочем, это ее никогда особенно не волновало. Магию Лаза она практиковала исключительно из интереса, тем более что зачастую очень смутно представляла себе истинные процессы, скрытые за тем или иным явлением. Молодой человек одно время пытался разъяснить ей тонкости теории относительности, суть и происхождение гравитации, корпускулярно-волновой дуализм, основы квантовой теории и атомарного строения вещества и еще многое множество тайн, раскрытых земной физикой, но Айна поняла из этих объяснений довольно мало. То ли Лаз был не самым талантливым учителем, то ли ее склад ума под технические знания не был заточен.
В любом случае, для корректного использования своей магии Эмпатии ей ни одно из
Начать Айна решила с обычных магов, пусть сильных, но не имевших власти над своей душой и потому практически не застрахованных от ее воздействия. В скоординированных и сработавшихся группах уже начавших окружать их чародеев мгновенно воцарился хаос.
Девушка уже давно поняла, что прямой приказ одному человеку убить другого против его воли — магия крайне энергозатратная, а главное не слишком надежная. Как и классический гипноз, магия Эмпатии с куда большим трудом могла заставить человека сделать то, что он бы не сделал в обычном состоянии. Куда удобнее, выгоднее и стабильнее было не приказывать, а подталкивать людей к тому, к чему они вполне могли прийти сами, но от чего их удерживали некие внутренние барьеры. Сила воли, честь, чувство товарищества, скромность — все эти существующие в человеческом сознании «стопоры» не представляло никакого труда выбить и направить человека туда, куда требовалось.
А так как вообще простейшей вещью в магии Эмпатии, прямо следуя из ее названия, было считывание и понимание эмоций других людей, Айна всегда могла с предельной четкостью понять, на какие рычаги стоит надавить для каждого конкретного индивида. И в отношении этих конкретных людей все оказалось даже проще, чем она могла подумать. Каждого из них, абсолютно каждого, объединял один и тот же порок. Проявлений у него было немало: жажда власти, чувство собственного превосходства, презрение к окружающим — так или иначе, все это в конечном итоге сводилось к единому и универсальному греху гордыни.
Буквально на пустом месте те, кто только что отлично сотрудничали и поддерживали друг друга, вдруг начали бессмысленные споры, перепалки и склоки и не прошло и десятка секунд, как воздух прорезало первое заклинание, направленное не во врага, а в союзников.
Все это время, очень долгое по меркам хороших магов, а Мастера были лучшими из лучших, от атак, которые земляная защита вряд ли смогла бы удержать, Айну защищал Фауст. Мастер Меча, пусть и получил свой новый статус сравнительно недавно, даже года не прошло, но уже успел полностью с ней срастись и сейчас демонстрировал настоящие чудеса, если вспомнить, что он не обладал даже крупицей магии. Может быть столь быстрое привыкание к Мастерству и было связано с тем, что, технически, для Фауста почти ничего не изменилось. А может быть причина была в опыте прожитых лет, большем, чем у всех его Мастеров-противников вместе взятых.
Безрассудно прыгать в воздух, чтобы атаковать врага он уже не рисковал. Во-первых, потому что нужно было защищать Айну, во-вторых, потому что, как правильно сказал Лаз, заклинания Мастеров на Фауста все-таки действовали, пусть и очень слабо. Можно было сказать, что защита от любой магии и была его личной, уникальной магией. Однако то, как уворачивался от пытающихся схватить его невидимых рук, то, с какой легкостью, почти танцуя, огибал появляющиеся из земли чернильно-черные пасти, то, как он рассекал своими клинками потоки пламени и столбы света, грозящие ударить защитный кокон Айны, заслуживало титула магии ничуть не меньше.
Шли секунды, между Фаустом и четверыми Мастерами продолжалось безмолвное противостояние без победителей и проигравших. Из двоих оставшихся один, вернее одна, просто
висела в воздухе с закрытыми глазами, как будто спала, а второй с бесстрастным взором наблюдал за происходящим, не собираясь помогать ни другим Мастерам, ни обычным магам, уже практически готовых вгрызться друг другу в глотки. Из всех Мастеров он был единственным уже зрелым человеком, на вид ему можно было дать лет пятьдесят пять — шестьдесят. Сколько ему было на самом деле, сказать было невозможно. И он же был единственным, кто вызывал у Айны настоящий страх.Вдруг женщина-Мастер, до этого бездействовавшая, открыла глаза и над городскими крышами разнесся ее усиленный во много раз магией голос.
— СТОП!
И все замерло.
Нет, обломки зданий продолжали падать, уже выпущенные заклинания достигали цели, а непонятно откуда появившийся в таком хаосе ветерок, никак не отреагировав на слова женщины, продолжил разметывать еще оставшиеся редкие следы снега. Замерли люди. Маги, только что сражавшиеся с остервенением бешеных собак, застыли прямо посреди замахов и криков, Айна в своем каменном убежище вдруг поняла, что не может пошевелить и пальцем, и даже Фауст остановился на полушаге, по инерции покатившись по тому, что осталось от брусчатки. Он вскочил на ноги спустя всего секунду, встряхивая головой и с настороженностью глядя на женщину-Мастера, но уже то, что ее магия подействовала на него так хорошо, заставляло напрячься. А Айна вдруг с неверием поняла, что это была за магия.
Магия Эмпатии, ее магия. Каким-то невероятным образом магесса смогла использовать заклинание, абсолютно точно копирующее способности другого Мастера.
— Вам не победить, — голос до того бездействовавшего мужчины разнесся над городом. — Сдайтесь и умрете быстро.
— Я уже убил одного вашего, — фыркнул Фауст, встряхивая руками. — От подручных осталась только половина. Почему же нам не победить?
— Потому что я ЗНАЮ, — он сделал особый акцент на этом слове, — что вам не победить, Фауст. — Пестрый мечник даже бровью не повел. — Как знаю и то, что вы не сдадитесь.
— Тогда зачем эти обсуждения?
— Формальность, — Мастер неопределенно взмахнул ладонью в воздухе. — Правило хорошего тона, если угодно.
— Если нам не победить, то почему же ты дал уйти Лазу? — Спросила Айна, появившись из своего кокона. Как истинному Мастеру Эмпатии для нее освободиться от своего же заклинания было довольно просто.
— Я и не давал. Я знаю, где он и «спасенные» им короли. — Убив вас, мы отправимся за ними и также убьем. Это также точно, как и то, что сейчас день.
— Мне кажется, или мы знакомы? — Неожиданно, совершенно невпопад спросил Фауст, указывая на мужчину острием клинка.
— Тебе не кажется, — с какой-то покровительственной улыбкой кивнул тот. — Просто при нашей прошлой встрече я выглядел лет на двести.
— Руди?!
— Я бы попросил, Рудгерт, — недовольно поморщился мужчина.
— Да ладно тебе, Руди! Мы ведь столько лет знакомы. — Широко улыбаясь, сказал Фауст. И почти сразу его лицо нахмурилось, а в голосе зазвенела сталь. — Никогда бы не подумал, что ты будешь одним из этих ублюдков.
— Ничего личного, Фауст. — Развел тот руками. — Если тебе предлагают жизнь и силу, какой не было никогда прежде, ты уже не спрашиваешь, что нужно в замен. Ты ведь теперь тоже Мастер, должен понимать, насколько это невероятный соблазн.
— Предательство человечества это не оправдывает. — Отрезал пестрый мечник. — И с чего ты вообще взял, что сможешь меня победить?
— Я никого не предавал, — покачал головой Рудгерт, — я просто встал на сторону тех людей, кто победит. Это не предательство, это прагматизм. А проиграешь ты потому, что выбрал для своей души слишком бесполезное направление развития.