"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Это так, господин капитан? — я перевела взгляд на Стиренда.
— Нет, — ответил тот. — Он никого не оттаскивал. Стоял неподалеку и смеялся, глядя на происходящее.
— Но если матрос Утткер не участвовал в драке, то почему его схватили вместе с остальными? — задала я новый вопрос.
— Потому что он продолжал подстрекать, — сказал капитан. — Мне докладывали, что он смеялся и кричал что-то вроде: «Не сдавайтесь, парни, покажите, кто здесь настоящая сила».
— Это ложь, — уверенно произнес приговоренный. — Ничего подобного я не кричал. И не подстрекал.
— Тогда отчего четверо ваших товарищей
— Ответ прост, ваша светлость. — Утткер усмехнулся и бросил взгляд на Стиренда: — Они хотели выслужиться перед капитаном, зная, что тот терпеть меня не может и только и ждет момента, чтобы разделаться со мной.
Я в задумчивости постучала кончиками пальцев по столу. Если опираться на слова матроса, то выходило, что он стал жертвой. В его изложении всё было вполне логично, да и свою неприязнь капитан уже показал. Могло быть и такое, что четыре драчуна и вправду могли пожелать загладить свою вину за счет человека, который был Стиренду неприятен. Они знали, что тот примет эту версию. Так могло быть, но…
Но. Было это «но», и я не стала от него отмахиваться – сведения Нестдера и рассказ капитана совпадали. Их оценка Утткера была схожа, как и мое впечатление. Начни он не с обильного потока комплиментов, а сразу с призыва разобраться и защитить, я бы могла допустить, что виной приговора является только личная неприязнь Стиренда, но матрос, сам того не осознавая, подтвердил то, что о нем говорили. Этот человек мог лгать и изворачиваться, не задумываясь и не теряясь. И от того, хоть его версия мне и казалась стройной и логичной, недоверие присутствовало.
— Какая книга произвела на вас самое сильное впечатление, господин Утткер? — спросила я с улыбкой.
— К-книга? — с запинкой переспросил арестант.
— Да, книга, — кивнула я.
С недоумением на меня посмотрел даже гвардеец. Вопрос был совершенно неуместен, и его смысл оставался ясен мне одной, однако я желала получить на него ответ.
— Какой неожиданный вопрос, ваша светлость, — Утткер нервно хмыкнул. — Книга… — Он нахмурился, потер подбородок, но вдруг расслабился и учтиво ответил: — «Средь горных пик», моя госпожа.
Теперь недоумение испытала я, но вида не показала, лишь с улыбкой кивнула:
— Книга недурна. А какое самое яркое ваше воспоминание?
— Право слово, ваша светлость, — матрос покачал головой, — ваши вопросы ставят меня в тупик. Так сразу и не скажешь. Разное было… — Он некоторое время стоял, подняв глаза к потолку, однако вскоре признался: — Я не могу ответить.
— Ну, хорошо, — кивнула я. — Оставим воспоминания. Расскажите, где вы родились, кто были ваши родители. Без утайки. Мне уже немного известна ваша история, внесите ясность.
Мои вопросы и вправду имели смысл, пусть и понимала его по-прежнему я одна. И пока Утткер отвечал, я наблюдала за тем, как он ведет себя. Сейчас он снова расслабился, и я удовлетворенно улыбнулась.
— Я родился в Лаворейском герцогстве, в местечке под названием Хэйм. Там находится имение баронов Хэйм-Утвид. Покойный барон Хэйм – мой отец. Мать работала в его доме горничной. После того, как матушка забеременела, его милость купил ей дом в предместье Нирхэйма. Там мы прожили до смерти моего отца. Он собирался признать меня, но не успел. Хотел сделать меня своим наследником, барон
это сказал незадолго до того, как скончался…— Как любопытно, — я подалась вперед. — Стало быть, вы получили благородное воспитание, верно?
— Да, ваша светлость, — кивнул арестант. — Отец нанял мне учителей еще в пору моего отрочества, хотел, чтобы я стал достойным своего имени. Но судьба распорядилась иначе, — он развел руками и попытался улыбнуться.
Сочувственно вздохнув, я снова откинулась на спинку кресла и спросила:
— Вы считаете себя честным человеком, господин Утткер?
— Вне всякого сомнения, моя госпожа, — с готовностью ответил тот, и я укоризненно покачала головой:
— Тогда почему вы лжете? — и, не дав ему возмутиться, продолжила: — Вы солгали о своем воспитании, и о прошлой жизни тоже. Видите ли, господин Утткер, юношам из благородных семейств, не дают читать книги, написанные для женщин. В мужчине принято взращивать мужественность, а не чувства. Вы вообще не любитель чтения, верно? Вы замялись. И дело не в том, что вам пришлось выбирать одну среди нескольких книг, которые вам полюбились. Вы вспоминали название хотя бы одной. И вам пришел на ум любовный роман. Прискорбно, но если вам и дали образование, то поверхностное. Вряд ли барон Хэйм желал, чтобы его место занял малообразованный человек. И я делаю вывод, что вы меня обманываете. Или барон не был заинтересован в вас, как в своем приемнике, или он совсем не принимал участия в вашем воспитании, или же… вы попросту выдумали эту историю.
— Я не лгал…
— Согласитесь, господин Утткер, человек, проживший большую часть своей жизни обласканным, в уютном доме, имея виды на будущее, при вопросе о самом ярком воспоминании, не станет слишком долго мешкать с ответом. Для того, кто прошел путь от преследуемой жертвы, через воровство на борт корабля, ярким воспоминанием становится его беззаботное и счастливое прошлое. Как отец учил ездить на лошади, или взял на охоту, или же матушкины сказки. А вы не смогли ответить. Мне думается, что воспоминания у вас имеются, но не те, которые вы могли бы предъявить в контексте своей истории. — Вздохнув, я накрыла подлокотники ладонями: — И если вы показали, что можете умело лгать, то как же мне верить в вашу версию о невиновности?
Утткер не ответил. Сейчас он был занят размышлениями, как повернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. Но у меня был еще вопрос, который напрашивался уже давно, однако я сознательно медлила с ним. Мне хотелось, чтобы Утткер отвлекся, а Стиренд потерял бдительность. И теперь, когда арестант пребывал в поисках выхода, я спросила:
— За что вас ненавидит капитан?
— Обрюхатил его дочурку, — машинально усмехнулся матрос и вскинул на меня взгляд. — Я не то хотел сказать! — воскликнул он… а дальше события понеслись.
Капитан Стиренд сорвался с места. Это было ожидаемо, но все-таки неожиданно. Его бросок был порывист и стремителен. Капитан сбил Утткера с ног, навалился на него и стиснул горло.
— Заткнись, мразь, заткнись! — заорал он в лицо побагровевшему матросу. — Закрой свою мерзкую пасть и сдохни!
Не сдох. Гвардеец обрушил удар на затылок Стиренда. Глаза того закатились, и он повалился на хрипящего арестанта. Мой телохранитель стащил бессознательного капитана с Утткера и поднял на меня взгляд.