"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22

– Я всё услышал и запомнил, – нацелив на меня палец, объявил грозный дайн.

– Преступлением больше, преступлением меньше, – легкомысленно отмахнулась я. – Я уже приговорена.

– Именно, – одеваясь, откликнулся Танияр. – Теперь жди и бойся.

– Как бы пылью не покрыться в ожидании, – тихо усмехнулась я, но ответ все-таки прилетел:

– Я всё услышал, Ашити.

– Хвала Создателю, слух у твоего отца отменный, – сказала я Тамину, когда шорох шагов стих. – Он у нас вообще замечательный, да?

– Уа, – отозвался дайнанчи, занятый более важным делом – попыткой лишить свою мать пряди ее волос.

Вернулся Танияр быстро, а вместе с ним пришла Сурхэм с большим кувшином в руках. Дайн, не глядя на меня, прошествовал в умывальню с гордо поднятой головой. Однако прежде, чем войти туда, обернулся и, нацелив на меня палец, одарил многозначительным взглядом, а после исчез за занавесью. От нового смешка я себя сдерживать не стала.

– Милости Отца, Сурхэм, – приветствовала я прислужницу.

– И тебе Его милости, дайнани, – важно ответила она. И уже совсем иным тоном: – И тебе милости Белого Духа, дайнанчи-и… Хорошо ли тебе спалось? Сберег ли Увтын от дурных снов? Конечно, сберег! Как же не сберечь такого славного мальчика…

– Сберег, Сурхэм, – донеслось из-за занавеси, – я очень хорошо спал, и сны снились хорошие.

Опешив, женщина посмотрела на меня, и я намеренно громко сказала ей:

– Соглашайся, дорогая. Дайн сегодня щедр на наказания.

– Так я ж не ему говорила…

– Он знает, – шепнула я, – просто развлекается.

– А-а, – протянула Сурхэм и усмехнулась, но ответила, повысив голос: – Конечно, дайн, и тебе перепала милость Увтына, когда он берег дайнанчи. Ты ж рядом спал.

Из-за занавеси показалась голова Танияра. Он посмотрел на то, как мы намываем Тамина, после усмехнулся и ответил:

– Нельзя, чтобы спальня оставалась без младенца. Кто будет беречь сон дайна, когда дайнанчи не будет спать рядом? – Я посмотрела на него, и супруг важно кивнул: – Верно, еще один дайнанчи… или маленькая дайнани. Мне всё равно, но спать я должен сладко. – И занавесь опять задернулась.

– Хорошо сказал, дайн, – покивала Сурхэм. – У сильного мужчины должно быть много детей, иначе он не сильный мужчина.

Она устремила на меня ироничный взгляд и удалилась царственной походкой, не забыв прихватить большую миску с грязной водой. В это же мгновение отодвинулась занавесь, и в спальню вернулся Танияр.

– Что там Сурхэм сказала о сильных мужчинах? – полюбопытствовал он.

– Она сказала, что сильному мужчине не стоит искать защиты в младенце, иначе он не сильный мужчина, – ответила я, поднимая Тамина на руки.

После отошла к кровати и устроилась на ней – дайнанчи предстоял завтрак. Супруг скрестил руки на груди и ответил с нескрываемой иронией:

– Почему мне кажется, что ты меня обманываешь?

– Ты мнителен, жизнь моя. Как я могу обмануть сильного мужчину, дайна, да еще и первого в роду? – я мило улыбнулась. – Не веришь – спроси сам у Сурхэм. Но знай, твое недоверие меня оскорбляет, и я, возможно, даже подниму бунт.

– Женщина, – заносчиво произнес Танияр, – я сильный мужчина, дайн и первой в роду. Поэтому я пойду и спрошу у Сурхэм.

Он направился к двери, а я, проводив его взглядом, улыбнулась и посмотрела на сына. Тамин усердно насыщался, не забывая о моих волосах, и я пожалела, что не заплела косу. Отобрав у малыша свою прядь, пока она у меня еще была, я откинула волосы за спину. Дайнанчи вздохнул и занялся иным делом – осмотром потолка.

– Мое милое маленькое солнышко, – с умилением прошептала я, лаская взглядом личико сына, а после опять посмотрела на дверь.

Конечно, Танияр не пошел что-то спрашивать у Сурхэм, он и без того всё прекрасно слышал. Это была всего лишь игра, как и все его угрозы. Даже не спрашивая, я знала, что сейчас делает дайн. Пока я была занята сыном, он отправился выслушать утренние доклады от ердэмов и байчи. Но после супруг вернется ко мне. Мы позавтракаем и… и что-нибудь придумаем. Может быть, промчимся вместе на саулах, а может, устроимся на собственном подворье в саду, куда вынесем и Тамина. Хотя мы попросту сделаем всё это, и нас потревожат, только если будет что-то важное.

Мечтательно улыбнувшись, я посмотрела на сына. Он уже наелся, и можно было звать Сурхэм, чтобы наконец заняться собой. Потом вернется Танияр, мы позавтракаем и решим, чем займемся.

– Поел?

Словно почувствовав, что пришло ее время, в спальню заглянула Сурхэм. Не спрашивая разрешения, она вошла, не встретив ни возражений, ни возмущений. А какие могут быть возмущения, если я сама намеревалась звать ее? Совершенно никаких, это всё было уже обыденным действом. Если бы не Танияр, то и ждала бы, пока я покормлю, вместе со мной. Так что дайнанчи перекочевал от матери к няньке, а я с чистой совестью отправилась приводить себя в порядок.

Когда вернулась в спальню, Сурхэм и Тамина там не было, что тоже являлось привычным. Их можно было отыскать на улице, в детской, куда дайнанчи должен был переместиться, когда придет время, или же и вовсе на кухне. Там для малыша было обустроено место. Последнее мне не нравилось, но я не ворчала. Во-первых, у прислужницы были и свои непосредственные обязанности, кроме ухода за младенцем. А во-вторых, Тамин перебирался туда в том случае, если я была занята делами вне пределов подворья. В ином случае сын находился рядом со мной, пока наша хранительница очага заботилась о доме и его обитателях.

– Может, пригласить тебе помощницу? – как-то спросила я Сурхэм.

Все-таки возраст ее был не мал, а обязанностей женщина взвалила на себя предостаточно. Прежде, когда в доме жил только Танияр, его потребность ограничивалась парой комнат, лихуром и кухней, где готовилась для него еда. Работы у Сурхэм было относительно немного.

Потом появилась я. Это добавило мою спальню, а чуть позже кабинет и гардеробную, да и готовить теперь надо было на двоих. Зимой появился магистр, что открыло еще одну комнату и прибавило еще один рот. Ну и последним на данный период времени стал дайнанчи. Он пока жил с родителями в их спальне, а питался грудным молоком и уже немного прикормом.

Еще будучи гостьей, я пыталась сама ухаживать за своей спальней, но это только вызвало в прислужнице ревность и неприятие. Не буду скрывать, что ее желание самой следить за домом меня вполне устроило. В конце концов я была привычна к наличию прислуги, которая заботилась о моем быте и комфорте. Однако обитателей на подворье становилось всё больше, и места мы занимали тоже больше, а следила за всем по-прежнему одна Сурхэм.

А между тем я видела, что прислужница устает, какую бы радость ей ни доставлял дайнанчи и как бы ревностно она ни оберегала свое право на заботу о правящей чете и их доме. Потому и предложила пригласить помощницу.