"Фантастика 2024-116". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Я не выдержал и рассмеялся. «Поминать добрым словом». Это надо же! Как-то непривычно было такое услышать после всех проклятий и дальнейшей мёртвой тишины.
– Зря ты так, – вроде как обиделся Гастон и, помолчав немного, добавил. – Твоё право, как тебе жить. Настаивать не смею… Но подумать ты подумай. Поразмысли. Я был бы счастлив от твоего согласия.
– Так уж и счастливы? – искренне удивился я. – Сами же изо дня в день повторяли, что у меня несносный характер вместе с привычкой совать нос не в свои дела и непременно выражать о них своё мнение. Да и неужели других учеников посговорчивее не найдётся?
– Мальчишек способных хоть отбавляй. Но они мальчишки, –
– Какая разница кого учить?
– Для меня нынче очень большая. Ведь не гроши нужны от родителей за плату за обучение. Нет, они тоже, конечно, не помешают. Дом ремонта требует… Посмотри вокруг. В достатке ли я живу?
– Нет. Не сказал бы.
– Вот! А ведь не просто большое семейство прокормить как-то надо. Все девицы. Каждой платье, к платью ленту, к ленте шпильку! И заботиться о них некому. Оба моих ученика, кому можно было смело передать всё имущество вместе с ответственностью за судьбу внучек, погибли на войне. На мужа Аннет нет никакой надежды. Он хоть и мог бы, а не поможет.
– Разве она не вдова? – удивился я. Женщина носила траурное платье.
– Можно сказать, что и вдова. Только при живом муже. Он всё наследника ждал. И как Катрин, последняя его надежда, народилась, так он, и года не прошло, мою дочь выгнал. Пришла ко мне под ночь с младенцем, бьющимся в лихорадке. Ступни в кровь сбиты. С Варжени пешком босая шла по осенней слякоти. Герда и Мишель, как зверята, к ней прижимались. Сначала всё плакали. Потому что страшно было вне родительского дома. Война как раз вот-вот бы настала, да ещё отец родной проводил словами, чтоб не смели к нему и носа совать. За все года так и не справился узнать, что же там с его родными детьми!
– Да уж, это не самая весёлая история. Однако, я всё равно не чувствую за собой ни малейшей обязанности чужую вину выправлять.
– Я не разжалобить тебя хочу! Ни к чему ожидать невозможного.
– А…
– Никак не уяснишь, что я тебя не по общепринятым меркам оцениваю? Думаешь, что такой простой человек, как мастер Гастон, не может распознать, что там за мысли в твоей чудн?й голове копошатся, да?
– Верно.
– А я могу! И из-за этого объясняю, почему мальчишку какого-то в ученики ни за какие коврижки не возьму! – вдруг резко огрызнулся он. – Этому дому мужчина требуется. Хозяин. Тебе же нужен семейный очаг!
– С чего вы так уверены в этом, мастер Гастон? Откуда вам знать, что мне нужно?
– Мои глаза очень много раз теряли зрение, Арьнен. Но слепцом я никогда не был.
– Пора за стол, – смущённо напомнила об ужине Герда.
Её приглашение своевременно завершило неприятную беседу. Кроме того, все были уже голодны, а запах вокруг витал божественный. Кролика Аннет потушила целиком и выложила на длинное блюдо. Так что он в украшении из гарнира выглядел не менее величественно, чем царь на троне. Баклажаны отдельной закуской стояли подле. Их зажарили, выложив после поверх густой соус из сметаны, чеснока, зелени и потрошков. Порадовала и тарелка со свежими овощами, в меру политыми растительным маслом и посыпанными крупной солью.
Семейство вместе со мной устроилось на громоздких стульях. Мишель только припозднилась, ибо, ойкнув, вскочила со своего места, чтобы поставить на стол кувшины с вином, что я принёс. Оба они ещё были запечатаны.
– Мы с мамой решили, что будет лучше использовать вишнёвую настойку, – пояснила Герда и, словно мастер-повар при известном ресторане, авторитетно добавила. – Она придаёт мясу особый оттенок вкуса.
–
Аромат-то точно! – чувствуя, как потекли слюнки, довольно сказал я.Кроме кружки пива в таверне «У Храппа» мне в ближайшие недели не доводилось ни есть, ни пить. Было как-то некогда, а разум привык не обращать внимания на требования желудка. Большую часть времени организм получал питание синтезом необходимого из окружающей среды. Малоприятно, конечно, зато и крайне малозатратно по времени. А время я ценил больше нежели хорошую трапезу.
После нескольких робких вопросов о магической стезе к этой теме больше не возвращались. Рассказывать происходившие со мной истории стало бы глупостью, а вести дискуссию по научным вопросам окружающие не могли. Так что ответы вышли столь односложными и скучными, что разговор сам собой перетёк в другое русло. И то ли до этого я злой такой был от голода, то ли ещё что, но, поев немного, мне определённо легче стало поддерживать беседу.
– А когда я про странствия услышала, то так и подумала, что ты бард! – горячо созналась раскрасневшаяся от вина Аннет. – Так и думала, что сейчас возьму метлу и как вымету вон! Чтоб только пятки сверкали!
– Мама разлюбила бардов, когда один из них начал ухаживать за мной, – смущённо потупив глаза, сказала Герда и отпила крошечный глоток вина из кубка.
– Конечно, разлюбила! Ведь до этого он ухаживал за сколькими твоими подругами, а? Ну? И что по итогу? Люблю то одну, то другую, а из города уехал один. Все они охальники.
– Зато какие читают стихи… А вы пишите, Арьнен?
– Нет.
– Пишет. Ещё как пишет, – нагло прокомментировал Гастон, преспокойно обгладывая косточку. Даже не поперхнулся от моего взгляда. – Мне он свои произведения, бывало, зачитывал.
– Ой! – радостно воскликнула Герда и даже захлопала в ладоши. – Прочите нам что-нибудь из своего творчества. Пожалуйста!
– Хм, навскидку могу только несколько бессвязных строк. Я ведь действительно редко когда что-то записываю, – предупредил я и, прочистив горло, всё же продекламировал:
Не заснуть, хоть ночь. Воздух сер и спёрт.
Чистый лист возьму – он во тьме сам чёрт!
Бледный луч от лун не осветит мрак.
Я сижу с пером в темноте… Чудак!
Не могу никак отыскать свечу.
Да и толку в ней, коль уже шепчу
Я во мгле напев своих новых строф?
Вдохновения пыл передал мне штоф.
Превратит слова в строки грех стиха,
Обожжёт огнём… И вновь ночь тиха.
– Это великолепно, – с придыханием сделала свой вывод Герда и попросила. – Прочтите ещё что-нибудь и лучше всего о любви. Пожалуйста!
– Нет-нет. О любви я никогда ничего не сочинял.
– Жаль. У вас бы хорошо получилось. Вы самый настоящий бард!
– Мне сложно считать это комплиментом, потому что я полностью солидарен с мнением вашей матери. Все барды – отвратительно наглые, раздражающе самоуверенные и самые бессовестные типы на свете, – сознался я и уважительно склонил голову, поглядев на предовольную от этих слов Аннет.
– Да чья бы корова мычала, – ворчливо, но очень тихо, а потому и не вполне внятно произнёс мастер Гастон, продолжая как ни в чём ни бывало обгладывать кость.
– Что? Что вы сказали, дедушка?
– Я сказал, Мишель, что раз такой характер у всех бардов, то наверняка его порождает склонность творить всё по своему разумению, а не как положено добропорядочному человеку. Чтоб по заказу да за определённую плату.