"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Единственное, что я чувствовала, так это тупое недоумение. Я никак не могла осознать произошедшее и поверить в то, что так ошиблась в Арланде и что теперь буду казнена из-за предательства человека, в которого чуть было не влюбилась.
Здание ордена Белых сов представляло собой большое трехэтажное строение слепящей белизны. С первого взгляда становилось ясно, что это не столько посольство Ордена в очередном городе, сколько тюрьма: большие длинные окна были закрыты решетками, а тяжелые железные двери с трудом открывались двумя сильными слугами.
Когда мы вошли внутрь и эти двери захлопнулись за нашими
Такая резкая перемена плохо на мне сказалась, я почувствовала странное давление и чуть не упала от неожиданно нахлынувшей слабости. Арланд помог мне подняться и дальше вел, поддерживая, хотя я и пыталась отстраниться.
Мы поднялись по железной лестнице на второй этаж и там, пройдя по запутанным белым коридорам мимо десятков кабинетов и десятков людей, одетых в белое, добрались до большой комнаты, где за письменным столом сидел старик с белой бородой и в белой мантии.
— Запомни: не вздумай врать и говори только чистую правду, о чем бы тебя не спросили, — шепнул мне Арланд, прежде чем войти в раскрытые двери. Я не разобрала смысла его слов, только услышала их звуки. То ли от волнения, то ли от резкой смены обстановки… от чего-то мне было так плохо, что я ничего не соображала.
Увидев меня, старик за столом вздрогнул. Его лицо вытянулось, а рот сам собой открылся, обнажив железные зубы.
— Я привел Бэйр, ведьму с Великих равнин, — спокойно сказал Арланд, положив перед стариком листок с моим портретом и суммой награды.
Выражение лица инквизитора было таким до гадости равнодушным, что на него противно было смотреть. Полуприкрытые глаза, ровная линия как будто парализованного рта и застывшее лицо. Только брови были чуть нахмурены.
Неужели с таким лицом он будет отдавать меня на суд Ордена? Неужели я не стою хотя бы капли сомнения?…
— Д-да, я вижу… — кивнул старик, не сводя с меня пораженных глаз.
— Нам долго ждать? — учтивым тоном поторопил его Арланд.
Старик опомнился, с шумом выдвинул ящик стола и достал оттуда листок с какими-то таблицами. Обмакнув перо в чернила, старик поднял глаза на нас.
— Назовите имя, инквизитор, — попросил он.
— Арланд Сеймур.
— Как давно окончили обучение?
— Меньше месяца назад.
— Что?… — старик посмотрел на него с таким выражением лица, как будто увидел привидение.
— Если не верите, посмотрите, — Арланд вынул из железного тубуса на поясе свернутый плотный лист бумаги, на котором большими буквами были написаны его имя и фамилия, а все остальное мелкими, едва различимыми.
Лист оказался в руках старика и тот внимательно всмотрелся в написанное сквозь круглые очки.
— Поразительные способности, — одобрительно заметил он. — Давно не было таких одаренных молодых людей. Надеюсь, вы долго прослужите Ордену, — он посмотрел на Арланда.
— Возможно, — он чуть ли не поморщился, высокомерно перевел взгляд в сторону и вверх.
Старательно вырисовывая буквы, архивариус записал что-то в досье инквизитора, а потом в свою бумажку с таблицей.
— Я полагаю, этот случай особый, — сказал Арланд, принимая свою бумагу обратно. — Суд нельзя затягивать и я в праве потребовать, чтобы совет собрался немедленно. И еще: я хочу участвовать в совете.
— Да, конечно, имеете право, — кивнул старик. — Подождите
в коридоре возле комнаты совета.Старик побежал куда-то, а Арланд вновь повел меня по этажам и коридорам. Он не говорил ни слова, а я ничего не спрашивала.
Я уже не задумывалась о том, что стукнуло в голову инквизитору. Много ему чести, чтобы я тратила на него последние в своей жизни размышления.
Единственное, о чем я теперь думала, так это о том, что меня ждет.
Возможно, меня сожгут на костре… хотя огня я не боюсь и с легкостью освобожусь. Но вряд ли обученные инквизиторы повторят ошибку селян. Скорее всего меня повесят или отрубят голову завтра на рассвете или через пару дней… Интересно, а последний ужин или последнее желание тут есть?… скоро узнаю.
И все же глупо было уходить от Дейка. Я была права, когда думала, что без него не выживу в этом мире. Он не допустил бы, чтобы на меня накидывались селяне, с ним стражники бы меня и пальцем не тронули, а Арланд не посмел бы пойти на предательство… С Дейком у меня был шанс выжить, а теперь я погибну, и трех недель не пробыв без рыцаря.
Хотя… если подумать, то мне жалеть не о чем. Я испытала и перепробовала столько, что грех жаловаться. Многие старухи не видели и не знали того, что увидела и узнала я за каких-то полгода… Да уж, умирать в девятнадцать не страшно и не стыдно. Вот чем прелестен этот мир.
За рассуждениями о близкой смерти я не заметила, как один за другим к комнате, возле двери которой мы с Арландом ждали, подошли мужчины в разноцветных длинных мантиях. Тех, кто был в черных мантиях было четверо, в белом были двое, и только один был в красном. Все они расселись за большой круглый стол, оставив два места — для Арланда и для меня. Когда все было готово, две тяжелые двери в комнату захлопнулись и суд начался.
— Все мы знаем о деле Бэйр, ведьмы с Равнин, — громко и четко проговорил самый старый из всех присутствующих, одетый в красную мантию. — Не стоит повторять все преступления этой ведьмы, совершенные за последние три года. Сторона, голосующая за избавление мира от грешницы, прошу начать.
— Стоит заметить, что она молода. Она вступила на темный путь, будучи шестнадцатилетней девочкой. Того, в ком тьма с детства, трудно исправить, — тут же начал один из мужчин, сидящих по левую сторону стола.
Все сидящие по левую сторону стола были в черном и, видимо, выступают за мое убийство. Те, что в белом, по логике, наверняка отстаивают мое отправление в исправительную колонию для плохих магов, мою жизнь, то есть. А красный — главный судья, за которым последнее слово.
Что ж, забавно у них тут все устроено. Свидетелей нет, фактов нет, только слухи, по которым решается, жить или не жить человеку! Отлично… Арланд не врал, когда говорил, что понятия справедливости у них в Ордене нет.
— Она жила за счет запуганных горожан и крестьян. Существо, не привыкшее к честному труду, всегда будет ленивым и не способным к обучению. А исправление — тяжелый труд. Ей легче будет умереть, чем исправиться, — продиктовал со своего заранее приготовленного листка второй в черном. Видимо, они подготовились к суду, потому так быстро и четко отвечают.
— Она колдовала, не учившись в академии, и, как можно так же догадаться по ее смелым преступлениям, самонадеянность — ее главная черта. Она всегда думала, что справится, и совершала совершенно абсурдные вещи. Но все мы знаем: самонадеянный маг — пропащий маг.