"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Вижу. Не… немев… Нем… вероятно… но факт!
— Вот из этого самого ствола начальник розыска Папанин…
Закончить он не успел. Дверь кабинета влетела внутрь вместе с коробкой, издавая грохот, слышный, наверно, до девятого этажа. Но это была не группа захвата из КГБ. Лёгкий на помине Папаныч вломился внутрь с грацией атакующего носорога. Был он трудноузнаваем: синева от ударов о «Жигули» залило лицо. Но данное обстоятельство не снизило боевого духа. Он вскинул руку с «Макаровым» и выстрелил.
Говорков завалился на спину, упав между столом
Не долго думая, Папаныч перешагнул через тело и быстро обыскал стол. Затем ключом Гаврилыча отпер сейф.
И только тогда комната начала наполняться сотрудниками Госбезопасности.
Егор опустил веки. Вертолёт, огромный как Ми-26, набрал обороты и пошёл на взлёт.
— Надрался в хлам, свинья, — зло бросил Аркадий. — Он же профнепригодный, Виктор Васильевич, если не может перепить допрашиваемого!
— В органах внутренних дел точно не нужен, — заявил неблагодарный Папаныч, чью шею Егор менее суток назад спас от бандитского ножа. — Забирайте себе.
— Нет уж. Нам такое счастье ни к чему, — отреагировал Сазонов. — А вот с вами нам придётся поработать.
Егор активно шевелил пальцами ног в сапогах, до боли впивался ногтями себе в ладони. Сказанное было очень важным и не предназначалось для его ушей. Очень обидно, что по вытрезвлении он может ничего не вспомнить, талант забывать всё начисто у него непревзойдённый.
— Вряд ли. Компру на меня Говорков здесь не хранил, тайна умерла вместе с ним, — отбрыкивался сыщик. — Револьвер вижу впервые в жизни. Этим револьвером пьяный и неадекватный преступник угрожал стажёру следственного отделения, и я был вынужден…
— Не был. Револьвер не заряжен, к тому же на записи разговора будет отчётливо слышно, что покойный угрожал не Егору убийством, а вам разоблачением. Умышленное убийство с целью сокрытия другого преступления, статья сотая, исключительная мера. Могу задержать вас прямо сейчас.
— Можете… — голос Папаныча звучал хрипло. — Так почему не одеваете мне наручники?
— А зачем? Чтобы всё вышло наружу, и советская общественность узнала, что террористический акт учинил работник государственных правоохранительных органов? Который вашими усилиями, пусть и абсолютно незаконными, получил по заслугам. Но процесс против вас можно организовать в любой момент. Закрытый. Догадайтесь, с каким приговором.
— Что я должен подписать? Заявление о сотрудничестве? Ох как не в тему… Но уж лучше под вами ходить, чем под шантажом этого капитана-упыря.
Дальнейший разговор уплыл в неизведанную даль. В другую галактику.
Егор очнулся на скамейке у подъезда. Аркадий растирал ему физиономию снегом, причём снег был влажный, плотный из-за оттепели и потому особо противный.
— В норме… Отвали… Отдышусь.
— Твоя норма — сто грамм детского морковного сока. А ты водку глушил. Переоценил я тебя. Встать можешь?
Егор распрямился,
но не упал только благодаря поддержке госбезопасности. Аркадий отбуксировал его к «Волге» и запихнул в салон на заднее сиденье.— Не блевать!
После короткой поездки машина остановилась около дома № 70 по Калиновского. Опер помог дойти до квартиры, занёс сумку с надписью «Динамо».
— Ты как?
— Говорил же — в норме. Даже язык не заплетается. Сорокапроцентный раствор этилового спирта великолепно успокаивает нервы. Тебе налить?
Вместо того чтобы оставить подопечного, максимум — стащить с него пальто и отконвоировать к дивану, Аркадий расположился на ночь, разложив себе кресло.
Для чего — Егор не спрашивал. Он отрубился окончательно, на этот раз — до утра.
Глава 9
Пробуждение напомнило эпизод из фильма «Бриллиантовая рука», утро с большого бодуна. Не открывая глаза, Егор услышал лёгкий шумок на кухне и манящий запах яичницы. Неужели Настя приехала?
Он побежал на кухню раньше, чем в туалет, пить хотелось больше остального.
Вместо женщины у плиты колдовал оперативный работник. В отличие от персонажа «Бриллиантовой руки» — ничуть не улыбчивый. И он не сказал «доброе утро, Семён Семёнович», а буркнул:
— Сколько можно спать?
— И тебе доброе утро.
Почему-то последствия «после вчерашнего» оказались существенно меньше, чем после разгуляева со следователями. Привыкает организм, решил Егор и потопал чистить зубы.
— А в чём спешка? — спросил он, возвращаясь на кухню, где аппетитно дымилась яичница с жареной колбасой, восхитительное холостяцкое кушанье, если не употреблять его каждое утро, конечно.
— Коллега едет в Гродно в командировку на служебном транспорте. Сазонов распорядился тебя подбросить. Ты же просил.
— Какая забота! И личная официантка на завтрак.
— Будешь каркать — специально пересолю. Жуй и слушай, — Аркадий вторую порцию кинул себе и сел напротив, ковыряя её вилкой. — Запоминай. Тебя вчера не было на опорном. Пришёл с трени прямиком сюда, бухнул, лёг спать.
— Меня вроде Папанин видел… Если это был он.
— Он. И майор больше всех заинтересован молчать. Его, кстати, тоже не было. Говорков — прекрасный работник, гордость Первомайской милиции. Но вот беда — ужрался как свинья и пустил себе пулю в лоб.
— А на самом деле?
— Ты что, не помнишь?
— Грохот, Папаныч, чей-то выстрел… И ты трёшь меня по роже грязным снегом. Я что-то пропустил?
— Даже если вспомнишь, забудь.
Слопав половину яичницы, Егор поинтересовался:
— Каким ветром Папаныча туда занесло?
— Не допетрил? Говорков сам его позвал. Если бы ты не стал ему предлагать пришить свидетеля, он надеялся, что майор грохнет тебя. Но Папанов сделал правильный выбор. Тоже установил прослушку и тихо сидел в соседней комнате, пока участковый спьяну не начал хвастаться собранной на Папаныча компрой. Тогда не выдержал.