"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19

Кашепаров догнал его на лестнице, когда тот шёл к выходу.

— Эй! Меня Муля за тобой послал. Ты чего?

— Анатолий… — он даже не знал, что сказать. — Всё, что я принёс вам, это такая муть по сравнению с «Алесей»!

Кашепаров ответил с закосом под Маяковского:

— Песни разные нужны, песни разные важны.

— Уверен?

— «Весёлые нищие», что с твоими мелодиями, что без, мне самому не нравятся. Но Муля с Пенкиной на следующей неделе везут запись на показ в Москву. А вот из My heart will go on мы сделаем настоящую бомбу на трёх языках, подправим твой английский вариант, добавим русский и белорусский. «Лес, русский лес» тоже ничего. Ну? Не кисни. В «Лявонах» поначалу тоже не шадевры лабали.

— Не сравнивай.

— А что сравнивать? Тебе, кстати, сколько лет?

— Двадцать один.

— Вот! И я в двадцать один играл в ресторане, когда меня заметил Мулявин. Он — деспот, особенно с Пенкиной на прицепе. Второй цепной пёс — это Мисевич по прозвищу «Змей», наша грёбаная народная дружина. Но Муля выводит музыкантов в люди. Поработай с нами, прокатись на гастроли. Не понравится — уйдёшь. Но уже устроишься как бывший песняр, как те же Борткевич или Бэдя.

— Мне ещё юрфак закончить надо, у меня скоро диплом.

— Ну а я политех заканчивал. В итоге из меня инженер, как из тебя — юрист. Ладно, чего я тебя как бабу уговариваю? Идём.

— Да иду я, иду.

Они поднялись обратно на второй этаж.

— Кстати, про баб. О той, что ты в мотель приводил, пацаны спрашивали. Ты с ней мутишь?

— Нет, просто знакомая. Привести на репетицию?

— Пенкина убьёт. Я на тебя и на ту девушку пропуск на концерт дам, потом проведёшь за кулисы.

— Элеонора точно не будет против. Но встречаюсь с другой. Диск для неё подпишешь?

— Подпишу. А потом сам будешь раздавать автографы, как только твоя фамилия появится на новой пластинке, хотя бы в качестве композитора.

Для поднятия настроения новичку Мулявин позволил ему сыграть партию на гитаре в My heart will go on. Правда, в обработке Владимира Георгиевича и в исполнении «Песняров» саунд постепенно стал звучать практически неузнаваемо для будущих фанатов «Титаника». Но всё равно здорово, просто — иначе. С многоголосьем инструментов и вокала.

Высокое искусство!

А вечером предстояло, если называть вещи своими именами и не маскировать «оперативной необходимостью», совершить взлом и угон чужого автомобиля.

Вот уж действительно — песни разные нужны, песни разные важны.

Вечером позвонил Сазонов. Сообщил: Кабушкина вызвалась на беседу. Велел не соваться в «Верас» до принятия по объекту окончательного решения.

Глава 7

На наживку клюнуло практически сразу. Как назло — в самое неподходящее время, около четырёх утра, когда спать хочется куда больше, чем ловить жуликов.

Егора разбудил телефонный звонок. Спросонья он даже не сообразил, чего хочет Лёха. А через пару минут, нацепив спортивку для утренних пробежек, мчался к гаражам.

Сыщик отирался у входа в кооператив.

— В дежурку Первомайского звонил?

— Естественно. Сказали: в УАЗике дежурной части залиты последние десять литров бензина. Утром начальника РОВД везти в управление. Мне объяснили, насколько бестактно с моей стороны отвлекать единственный транспорт на задержание какой-то там преступной группы.

— Папаныч?

— Живёт на Сурганова. Но пока растормошит нашего водилу, пока тот заведёт «РАФик»… В общем, ты ближе всех. Тем более — твоя инициатива. Что, пошли геройствовать?

Егор тоскливо посмотрел наверх, на будку сторожа.

— У него есть хотя бы дробовик?

— У него есть полбутылки водки. От первой полбутылки его скосило. Табельный прихватил. Две пары браслетов.

— А я вооружён только непоколебимой уверенностью в собственной правоте. И отвёрткой. Предлагаешь с этим играть в «погнали наши городских»? Рассказывай.

— Почти нечего рассказывать. Услышал шум. Посмотрел в щель. Подъехал «Москвич». Вышли трое, осмотрели бекетовскую «шестёру», завели и отогнали в гараж на соседнем ряду.

— Тебя видели?

— Вряд ли. Я аккуратно. На цыпочках шёл и из-за угла осторожно выглядывал.

Весьма скудное освещение кооператива благоприятствовало угонщикам. Но и наблюдавшим за ними — тоже.

Они осторожно подкрались к углу, за который вели следы двух машин, отпечатавшиеся на снегу.

— Какой гараж?

— Третий по левой стороне, — шепнул на ухо Лёха.

Из-за угла доносились приглушённые звуки металла, звякающего о другой металл.

— На стрёме кто?

— Наверно, один из троих.

— Гениальный ответ, пан лейтенант. Короче, я выхожу. Как только начнётся херня, выскакивай с табельным. Патрон не забудь дослать.

— А что ты собираешься… — начал было Лёха, но не успел закончить вопрос.

Егор решительным шагом отправился за поворот, через несколько шагов наткнувшись на белый «Москвич-412» и высокого парня около него, изображавшего скуку.

— О, мужик! Выручи прикурить! Моя через два ряда стоит, аккумулятор сел.

Сочувствия у автолюбителя он не нашёл и был послан на три буквы. Егор сокрушённо поднял руки, а затем резко опустил правую, угодив в основание шеи.

Давидович выскочил на шум, вполне подходящий под научное определение «начавшаяся херня», когда Егор всунул отвёртку в проушины для навесного замка.

— Лёха, посмотри в «Москвиче» баллонный ключ или монтировку какую, сделать засов понадёжнее. И этому фрукту браслеты одень.

Балонник сменил отвёртку за несколько секунд до того, как изнутри принялись колотить.

— Длинный! Что за дела? — донеслось из гаража.

— Дело одно. Уголовное. Оперуполномоченный Давидович, Первомайский уголовный розыск. Выходите по одному в компанию к Длинному.

Удары усилились. Похоже, кто-то лупил всем телом.

А потом раздался выстрел. Пуля никого не задела. В гаражных воротах появилась дырочка, через которую пробивался тусклый свет батарейного фонарика.

Сыщик и стажёр, не сговариваясь, отпрянули за «Москвич».