"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Голова старика дёргалась, неестественно выгибаясь, чёрные зрачки бегали туда-сюда. Мой кокон то и дело пытался свернуться, но мощный поток чужой и невероятно злой псионики насильно разворачивал его.
Я просто не мог ничего противопоставить этому Иному! Даже капитский «механический» псионик рядом нервно покуривал свой имплант…
Старик саданул меня лбом в нос, а потом перехватил тонкими пальцами и легко поднял вверх, протащив лопатками по столбу. Вот это мощь! Энергия псионики, переходящая напрямую в мышечную силу.
У меня брызнули слёзы, в носу намокло,
Страшная улыбка озарила лицо старика, словно у маньяка, издевающегося над своей жертвой.
— Бегают, дерутся, — Альберт посмотрел наверх, в потолок, — Жалкие твари… букашки. Мы скоро придём, совсем скоро, немного осталось!
Он притянул меня к себе, прокричал это в лицо. Я пытался сделать хоть что-то, но псионика била сразу со всех фронтов, накладывая полный паралич.
— Ах, Косой, ты ж мечтал сдохнуть на поле боя, со «свистком» своим в обнимку?! А?
Меня чуть отпустило, словно дали шанс, и я, стиснув зубы, попробовал поднять руку, рубануть ему по локтю. Грёбаный насрать, как по шпале, вообще не гнётся.
Как маги собрались этого Иного валить-то?!
«Свисток» — это была моя снайперская винтовка. В выборе оружия я, к сожалению начальства, клал большой псионический болт на патриотизм и предпочитал капитский Шам-Рифл, который при выстреле не грохал, а свистел.
Впрочем, с этим «свистком» я отлично защищал родную Свободную Федерацию в борьбе с капитами, так что муки совести особо не грызли.
— Там Алёнка… грустила сильно, — вырвалось у меня.
— Что ты сказал?! — меня снова приложили об столб.
И снова, и снова… Затылок взрывался болью, как и весь позвоночник, с каждым ударом из лёгких выбивался ещё воздух, хотя казалось, уже всё выдавило.
Алёна приходилась Герману сестрой, и мои отношения с ней очень ему не нравились. Он был невероятно ревнивым братом, и у нас частенько случались драки по этому поводу.
— Ты всё-таки подкатил к ней свои шары?! — донеслось до меня сквозь туман обморока.
Уж очень сильно я долбанулся затылком, искры перед глазами так и звенели. Да, ему до сих пор не нравится, что я был с Алёной, он всегда был крайне против, потому что знал мою ветренность.
— А она же любит тебя, падлу псовую, слышь, ты?! — снова прокричали в ухо, — Трахарь блондинок, я тебя убью, хрен ты очковый!
Мне прилетело в челюсть справа. Потом под дых, да так, что чуть не откусил себе язык…
Твою жжёную псину, я и в прошлой-то жизни не всегда мог сладить с Германом в рукопашной. А здесь, когда его тело напитано псионикой до стальной крепости, когда с каждым ударом кулака через голову проносится ментальный снаряд…
Кулак воткнулся мне в грудь, тут хватка с горла исчезла, и я упал на пол. Закашлявшись, я выплюнул кровь.
И снова, как тогда, как и десятки раз до этого, когда мы выясняли отношения возле пивного бара, прозвучали слова:
— Только ради Алёны, Косой, — шаги Альберта-Германа зашоркали по залу, — Подумать только, грёбаная очковая псина стала Последним Привратником.
Я поднял голову, провожая размытый силуэт, и дрожащей рукой вытер
кровь с разбитых губ, сплюнул на пол.— За «очкового» я тебе хлебало-то начищу, — вырвалось у меня вслед.
— Освободитель хренов, ещё увидим… — голос удалялся, потому что его обладатель уже вышел в коридор, — Святые Привратники должны сидеть на…
Голос затих, я не услышал окончания фразы. Да и куда там, голова гудела, как паровоз.
Иные… и те сущности, что вселялись в псиоников в нашем мире… Неужели это одно и то же? Неужели наши миры так связаны?
Твою-то жжёную… Пробоину. Почему тогда я не встречал такой аномалии в нашей Солнечной Системе?
Тема, конечно, была очень интересной для размышлений, но интуиция говорила мне, что время поджимает.
— Хватит лежать, Вася, — я упёрся ладонями, стал вставать, и чуть не поскользнулся на своей же крови, — Всё, тренировка закончена, вставай давай.
Рванувшись, я присел на корточки, снова упёрся лопатками в столб. Оттолкнулся ногами, скользя обратно в стоячее положение, и ухватился за столб для равновесия.
— Губошлёп хренов… — мои губы подёрнула улыбка.
Да, встреча с Иным дело неприятное… Василий внутри вообще вон съёжился в потустороннем ужасе.
Но мне было и страшно, и весело. Конечно, такие приветы от друга, давно погибшего, могут только добавить седины, но это значило кое-что очень важное…
Я вполне могу вернуться домой!
Шмыгнув, я зашипел от боли, и сразу же вправил себе нос обратно. Вау, в этот раз Герман отделал меня по самое не балуй… Ну, ничего, если будет следующий раз, там уже я буду готов.
Надеюсь…
Но я могу вернуться!
Я оторвался от столба, заковылял пьяным шагом к столику в углу, куда показал тогда Альберт. Схватил не глядя поясной кошель, нацепил на себя.
Тут же был прислонён за столиком магострел со штык-ножом, лежала лента с патронами. Ох, старик, услужил-таки, молодец.
Сделав для проверки ещё пару шагов, я тряхнул плечами. Проверил потоки внутренних чакр, ревниво пощупал кирпич в нижней. А ведь у меня была слабая надежда, что атака Иного как-то повредила блок, нарушила заклинание «вето».
Хрен там, неведомый чернолунник сработал на совесть.
На юг, значит… Я улыбнулся. На хрен Вепрева, не поеду с ним, сам справлюсь.
Расстегнув кошель, я пальцами пробежался по корешкам. Какие-то документы… Ладно, потом разберусь.
Коробочка с «вытяжкой». О, значит, можно будет и подлечиться.
И серебряные браслеты.
Недолго думая, я вытащил и нацепил на руки. Тело мигом вспыхнуло, подёрнулось едва заметной дымкой, которая сразу же потухла.
Принципа действия артефактов я не знал, но решил, что разберусь потом, в бою… В любом случае, навряд ли Перовский собирался мне навредить.
Я осторожно шагнул к выходу, где перед этим исчез Альберт. Но, не сделав и пары шагов, остановился, потому что в зал выскочило трое. И то, что это не друзья, стало ясно как-то сразу…
Один, в центре, в чёрном плаще Стражей Душ и фирменной фуражке с бронзовой кокардой. Значит, ранга невысокого.