"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Глава 8. Братская любовь
Амаль
Удар, еще удар, еще, еще. Шаг, еще шаг, еще, еще. Сердце громыхало колоколом на городской башне, вторя звуку моих шагов. Я впечатывала подошвы в мраморный пол, взбегая по ступенькам и мчась по извилистым коридорам. Прислуга испуганно шарахалась, стоило хотя бы издали завидеть мою фигуру. Они боялись меня, словно демона, пришедшего из преисподней, чтобы забрать их грешные души с собой в вечное полымя. А это бесово полымя бушевало у меня
– Да подожди ты! – Тихое шипение Иглы заставило только ускорить шаг. – Я не успеваю за тобой, бешеная!
Все это время ученица Мансура держалась рядом: и пока Лира учтиво показывала мне дом воеводы, и пока щебетала о ненаглядном Амире, «который вот уже больше месяца не дает о себе знать, а я просто не могу спать от беспокойства, у нас же помолвка через три месяца, а вдруг он не успеет?», и пока хвасталась оранжереей. Игла следовала за мной незримой защитой, окруженная миражом из плотных теней, и потому видела нашу встречу.
О, Творец, я и не подозревала, что дыхание перехватит так, будто мне сломали ребра! Почему смотреть на него было так же больно, как и на солнце? Почему от головы до кончиков пальцев разлетелись молнии? Почему мне так хотелось убежать, вместо того чтобы встретить его взгляд с гордо поднятой головой? Я встретила… встретила и сбежала при первой же возможности.
Наконец-то мои покои! Я влетела в небольшую гостиную, из которой вели три двери из светлого дерева. Игла проследовала за мной и сбросила тени, однако пройти в спальню я ей не позволила. Дверь захлопнулась перед самым ее носом, едва не превратив наглое лицо в блин.
– Дура! – рявкнула она, но я уже не слушала, запирая замок.
Если вчера у меня ушло немало времени на разглядывание помпезной спальни, утопающей в бархате и позолоте, то сегодня меня не впечатлили бы даже императорские покои. Я уселась на кровать, поспешно сбросив сапоги, и подобрала под себя ноги. Сердце по-прежнему колотилось так, будто намеревалось отработать за сегодняшний проклятый вечер все удары, предназначенные мне до самой старости.
От потрескивающего камина исходило приятное тепло, однако мои внутренности все еще скручивал холод. Я знала! Знала, что встречу его здесь! Но сколько бы ни клялась себе в ненависти к нему, сколько бы ни пеняла на мимолетную первую влюбленность, вчера при мысли, что он не выжил, что-то внутри свернулось в узел. А сегодня… сегодня я увидела его вновь – изнуренного, осунувшегося, грязного… и больше не почувствовала брезгливости, как при первой встрече. Я больше не желала его убить. Презирала, но радовалась, что он жив, нечисть его разорви. Просто смотрела тайком, как Лира обнимала своего ненаглядного Амира, а он блаженно вдыхал ее запах. Я видела его глаза, и в них была только она – благородная, хорошо воспитанная, хрупкая, милая девушка. Такая, какой мне никогда не стать.
– Плевать на тебя, ибнар [14] , – прошипела я сквозь стиснутые зубы, только бы Игла за дверью не расслышала ни слова. – Ты никогда не смотрел на меня так, как на нее, и не посмотришь. Ты по заданию Тира забрался мне под кожу, а ею дорожишь, как розой. Ну ничего, недолго вам, навирам, осталось чем-то дорожить.
С этими словами я вскочила на ноги и, ступая по холодному полу, бросилась к небольшому комоду, на котором громоздились три вычурные статуэтки в виде танцующих женщин. В верхнем ящике, среди пузырьков с настойками Гаяна, притаилась бутылочка с каплями Мансура. Неугомонное сердце требовало покоя, а в уголках глаз копились слезы. На душе лежал груз, в котором я так отчаянно не хотела себе признаваться.
14
«Ублюдок» в переводе со старонарамского.
– Он сейчас с воеводой, а после проведет вечер с ненаглядной Лирой, пока ты, дура, маешься от мыслей о нем, – сказала я себе и уже привычным движением капнула в рот пять капель. – Прямо сейчас они с Тиром обсуждают твое унижение и смеются в два голоса, а ты распускаешь нюни. Его настоящее лицо тебе известно. Лицо продажной псины.
Устало рухнув
в мягкое кресло, я прикрыла веки. Минуты ползли одна за другой, и капли успокаивали мятежное сердце. Вялые отголоски недавней встречи не смогла вытеснить даже настойка Мансура, но с ними мне стало под силу справиться и самой.Еще несколько тягучих минут я бестолково пожирала глазами догорающие дрова в камине, но вскоре решительно направилась за сброшенными сапогами. До встречи с выродком я намеревалась повидать своих солдат, как только отделаюсь от чересчур вежливой и услужливой Лиры, но совсем об этом позабыла.
Игла все так же топталась под дверью и потому отшатнулась от неожиданности, когда я пронеслась мимо нее.
– Как ты мне надоела за сегодняшний день. Сколько же тебя терпеть? – бормотала она, едва поспевая за мной. Моя служанка (мне нравилось так ее называть) не покрыла себя тенями и следовала за спиной открыто. Наверное, потратила много сил. В конце концов, Игла была так же уязвима, как и предатель. Опять он! Амаль, не смей!
Я мчалась по коридорам с высокими потолками, не обращая внимания ни на картины, ни на дорогие ковры, ни на массивные колонны, ни на высоченные зеркала. Этот дом казался мне чужим и как будто отторгал каждой стеной, каждым уголком. Того и гляди ступеньки, по которым я бежала, вынесут мраморной волной прямо за ворота. Все здесь, несмотря на простор, давило на плечи, заставляя ощущать себя меньше блохи. Я слишком привыкла к приземистым строениям Нарама.
Мой отряд поселили в доме прислуги, где им пришлось по пять-шесть человек тесниться в небольших комнатках. Четырех женщин, которых я привела с собой, определили работать на кухню. Даже Алия, привыкшая командовать прислугой, не произнесла ни слова против и покорно приняла новую должность. Белесого Гарая забрал к себе конюх, отчего-то безмерно обрадовавшись столь необычному рабочему, словно тот обязательно принесет ему удачу. Суровому мужику было невдомек, что в Нараме таких вот белесых называют вестниками несчастий.
Вчера до поздней ночи внутренний двор имения воеводы гудел, прислуга мельтешила муравьями. Я наблюдала за этим из окна, испытывая безмерную усталость, но впервые с той ночи, когда погиб Беркут, на душе царило спокойствие. За каменной стеной нас никто не достанет. А мы достанем каждого.
Кроватей, которые слуги сумели отыскать, на всех не хватило, потому некоторые мои солдаты спали на полу, расположившись на одеялах. Должно быть, после двухнедельной ночевки на голой земле, смягченной лишь теплыми дорожными плащами, эти неудобства воспринимались ими как благодать. Мне же повезло больше. Кровать в моих покоях могла вместить даже четверых, но делиться ею я ни с кем не собиралась. Уж тем более, с Иглой. Пусть она ругалась и злобно зыркала на меня, но я отправила ее ночевать в дом прислуги к пришедшим с нами женщинам. И потому сегодня она пребывала в особенно скверном расположении духа.
С солдатами мы обсудили расписание дежурства у моей спальни, пока не вмешиваясь в остальные дела Тира. Раз он до сих пор не соизволил поговорить со мной, то и я не желала первой предлагать свою помощь. Сегодня караул предстояло нести Ансару и Даниру, они же направились со мной к дому воеводы. Игла не отставала.
Все здесь сквозило строгостью, аккуратностью и высокомерием, даже идеально ровные аллеи и клумбы с цветами. Дорожка, по которой мы следовали, заканчивалась у фонтана. Там уже кто-то стоял и, кажется, смотрел в нашу сторону. Да и уходить не спешил, как прислуга, трусливо ускользавшая при виде меня или моих солдат. Незнакомец смело сделал несколько шагов нам навстречу.
Стоило подойти ближе, и фонари наконец осветили лицо смельчака. Холодный вечерний воздух копьем вошел в грудь и застрял там вместе с выдохом. Иссур. Точно он! Любой, кто хоть раз встречал Тира Ак-Сарина, непременно узнал бы его младшего брата. Они походили друг на друга словно две капли воды. Нет, все же не как две капли… Иссур обогнал в росте старшего брата, волосы его были темнее и пострижены короче, чем у Тира, да и черты лица выглядели острее. Младший брат воеводы был одет в черную шинель, из-под которой виднелись строгие брюки, прикрывающие голенища сапог. Если бы не колкий взгляд на бесстрастном лице, Иссур мог бы стать любимцем женщин.