"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23

– Ищи себе развлечения в другом месте, – пробурчала я, внезапно понимая, что за потрясением от слов Эрдэнэ позабыла об ожогах.

Увидев, как я дую на ладони, он взял мои руки и внимательно их осмотрел, после чего тоже подул.

– Я перегнул палку. Прошу прощения, каан.

– Не называй меня так, – рыкнула я и вырвала ладони из его пальцев.

– Не буду. Обещаю.

С этими словами Эрдэнэ устремился обратно, к общине. Я в молчании поспешила за ним. Так мы брели несколько минут, не встретив больше ни одного навира. И только нежданный треск веток заставил нас тревожно замереть.

Закусив губу от боли, я создала новый сгусток пламени и подбросила его в воздух. Он разросся над нашими головами, осветив деревья вокруг, за одним из которых угадывалась небольшая тень. И что самое главное, ее не уводили прочь бесы.

– Кто здесь? Выходи немедленно! – велел Эрдэнэ.

– Иначе я тебя сожгу, – добавила я.

Тень зашевелилась и всхлипнула.

– Не сжигайте меня, прошу, – пролепетал дрожащий девичий голосок, и из-за дерева появилась его обладательница.

Прячущейся тенью оказалась невысокая девушка в большом тулупе. Она тряслась всем телом, но шагала навстречу, повинуясь велению Эрдэнэ. Почему бесы позволили ей подойти так близко к нам?

– Ты кто такая? – отрывисто поинтересовался Эрдэнэ.

– Меня зовут Нава, я ведьма.

– Откуда ты здесь?

– Я сбежала из деревни и пряталась здесь, а потом увидела вас. Вы тоже колдуны, я уже знаю!

– Я ведьма, как и ты, – буркнула я, не упуская ни единого движения незнакомки. Она могла лишь прикидываться загнанным зайчишкой, а в следующий миг убить нас обоих.

– Какое счастье, что я вас встретила и пошла следом! – воскликнула Нава. – Меня ищут навиры. Прошу, помогите мне! Вы ведь живете в этом лесу? Я знаю, что здесь есть община колдунов, но так ни разу и не смогла отыскать ее.

– Что ты натворила? – с подозрением спросил Эрдэнэ.

– Я… – девушка стушевалась, – отомстила обидчикам. Навиры защищают деревенских от меня, а не меня от них.

– Как ты отомстила? – требовательно продолжила я.

– Я сожгла их дома, а того, кто взял меня силой, убила и закопала у кромки леса.

Едва произнеся это, Нава разрыдалась и упала на колени. Мы с Эрдэнэ переглянулись. Можно ли доверять этой девчонке? Но и бросить ее в лесу на растерзание навирам было слишком жестоко. В конце концов, прикормленные бесы пропустили ее к нам, значит, девчонка – не враг.

– Эй, ну что ты ноешь? Отомстила и отомстила. Поднимайся и идем с нами.

С этими словами Эрдэнэ приблизился к Наве и протянул ей руку. Взгляд ведьмы застыл на его лице, хоть из груди все еще продолжали рваться хрипы. Она истерично закашлялась и вдруг влепила себе пощечину. Я усмехнулась. Каждый успокаивался, как мог. Надо бы запомнить этот способ.

– Ну-ну, полегче. Не выношу, когда бьют красивых девушек. Даже если это делают сами красивые девушки. – В голосе Эрдэнэ послышалось искреннее веселье, и Нава доверчиво взяла его за руку, позволив поднять себя на ноги.

Так мы и продолжили путь: огненный сгусток, я, лелеющая свои ожоги, и Эрдэнэ, все еще не отпустивший руку Навы. Ведьма семенила за ним, ничего не спрашивая, лишь иногда тихонько всхлипывая. Вскоре мы миновали кишащее змеями озеро Аждархи, и где-то внутри заворочалась смутная идея. Глядя на черную гладь озера, я вспоминала слова Герша о бесах и рассказ Мансура о связи Аждархи с последним кааном Нарама. Эту идею следовало проверить. Мне даже пришло на ум подходящее существо. Правда, я понятия не имела, что или кто это. Сущий пустяк, право слово!

Лишь когда озеро осталось далеко позади, мы позволили себе не смотреть под ноги, а Нава перестала поскуливать от страха. Вдалеке показались трепещущие огни факелов, освещавшие знакомую поляну в окружении корабельных сосен. Бревенчатые домишки встретили нас темными окнами, и только в доме Герша мягко горели свечи.

Едва под ногами заскрипело крыльцо, как глава общины распахнул дверь. В руках он держал блюдце со свечой.

– Наконец-то вы… а это кто? – изумился Герш, внимательно изучая Наву. Та под его пытливым взглядом нахохлилась и поплотнее запахнула тулуп.

– Это Нава. Ее по всему лесу ищут навиры. Приюти бедняжку на какое-то время, а дальше видно будет. – Эрдэнэ вроде и говорил по-дружески, но в его словах явственно читался приказ. Такое не скрыть веселостью.

Герш кивнул и посторонился. Мы гуськом прошли в комнату и уселись за стол.

– Есть хочешь? – спросил Эрдэнэ у Навы, на что та лишь покачала головой. – А я бы поел. Герш, осталось у тебя что-нибудь после ужина?

– Похлебка есть, – отозвался тот. – Сейчас в печь поставлю, пущай подогреется.

– И ты поешь, – велел Наве Эрдэнэ и добавил, не обращая внимания на ее протест: – Иначе я накормлю тебя через силу. Зеленая вся, как труп!

Усевшись напротив ведьмы, я наконец рассмотрела ее получше. Молоденькая, но, возможно, чуть старше меня, хотя при первом взгляде показалась мне совсем девчонкой. На бледном лице проступала тень от синяка под глазом, а на губе виднелась почти зажившая ссадина.

– Тебя били? – осведомилась я резче, чем требовалось.

Нава едва заметно кивнула, но потом добавила:

– Когда пропал тот, кого я убила, его дружки заподозрили меня и явились мстить. Навиры помогли мне, дали мазь. Она заживила мои раны.

– Они знали, что ты убийца, но помогли? – изумилась я.

– Нет, они думали, что он пропал так же, как другие. Я рассказала правду только одному, когда он схватил меня в лесу.

– Как же ты вырвалась? Эти стервятники свою добычу не упускают.

– Он отпустил меня и прикрыл тенью, чтоб не увидел напарник.

– Тенью? – Ребра будто бы уменьшились и сжали мою грудь клещами.

– Да, навир оказался лихомором. Уж он-то понимает, как плохо мне жилось в деревне. Их тоже все боятся и шарахаются, как от бесов. Нет слов, чтобы описать, как я ему благодарна!

– Лихомором, говоришь? – пробормотал Эрдэнэ и перевел на меня тяжелый взгляд. – Какой замечательный навир. Просто герой. Отпустил невинную девушку. Сам того не зная, отработал свое спасение.

Я промолчала, отведя глаза. Предатель был полон неожиданностей и загадок. Он же навир до самых потайных уголков души, но добровольно отпустил ведьму, место которой по их законам на рудниках. Почему он это сделал? Неужто пожалел бедняжку? Может, осталось в нем что-то, не испоганенное навирами?