"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Гровс попытался открыть рот, чтобы аргументированно поддержать слова президента, но Хаус властно махнул рукой, призывая генерала помолчать, и затем твердым голосом сказал:
– Генерал, я могу попросить вас оставить нас с президентом вдвоем?
Кровь гнева прихлынула на чело Вильсона, ох как он хотел в этот момент вышвырнуть из своего кабинета этого зарвавшегося, по его мнению, посланца «больших денег» Америки. В последнее время Вильсон стал ощутимо тяготиться опекой Хауса над своими деяниями. Позабыв о некоронованных королях Америки, президент всерьез стал думать, что за всеми его успехами и деяниями стоят не миллионы Уолл-стрита, а Божье провидение. Он сделал над собой большое усилие и холодным, казенным голосом попросил Гровса покинуть кабинет.
– Я вас внимательно
– Вы зря так кипятитесь, Вудро, но положение в Техасе очень и очень сложное. Сегодня я получил известия от наших агентов, что губернатор Старк начал создавать войска местной самообороны.
– Смею заметить, что Джон Старк делает это с моего полного одобрения, и я не вижу в этом ничего предосудительного, – желчно прервал речь Хауса президент, – я давно знаю этого человека, и у меня не было случая заподозрить его в чем-либо преступном. Создание же сил самообороны штата – единственно правильная мера, которая позволит противостоять бандитам Вильи, пока в штат не прибудут направленные мною силы для наведения порядка. С этим также согласны Гровс и комитет объединенных штабов.
Теперь желваки скул шевельнулись на лице собеседника президента. Давно, ох как давно никто не говорил с Хаусом в таком тоне.
– Если вы так хорошо осведомлены о текущих делах в Техасе, господин президент, то, несомненно, вы знаете, кто стоит за спиной Боба Стимпсона, которого Старк назначил бригадным генералом и поручил формирование отрядов самообороны. Это известные нефтепромышленники Херст, Крафт и Гугенхамер. Их имена вам ничего не говорят? – Хаус говорил твердым, напористым голосом, будто вколачивал гвозди в полированную крышку президентского письменного стола.
– Вполне достойные люди своей страны, – не собирался сдаваться Вильсон. – Да, они высказывали свое несогласие с высоким, по их мнению, налогообложением их доходов с нефтяных скважин, ну и что из этого? Неужели в каждом богатом человеке нужно видеть угрозу нашему обществу, это, знаете ли, смешно, Хаус.
Вильсон встал из-за стола и гневными шагами стал мерить свой кабинет. Он собирался продолжить свою речь в защиту Старка и техасских нефтяников, но Хаус бесцеремонно прервал его:
– Вы очень хорошо сказали, Вудро, богатые люди. Да, вся перечисленная мною троица довольно богата, но, как и любой человек, они стремятся быть еще богаче. Как говорят французы: аппетит приходит во время еды, и они чертовски правы. Загвоздка лишь в том, что сам Херст и его старший сын Патрик состоят в тайном обществе под романтическим названием «За независимость Техаса». Кроме них, там же состоит дядя нефтяника Крафта, к советам которого он очень внимательно прислушивается. Это вас не настораживает?
Президент раздраженно махнул рукой:
– Как вы не понимаете, Хаус, это все причуды богатых людей, которым страсть как хочется поиграть в большую политику, хотя бы на уровне собственного штата. Ведь это так очевидно.
– Тогда, господин президент, вам впору примерить на себя костюм Линкольна, – с сочувствием произнес собеседник.
– На что вы намекаете?
– По моим расчетам, как только в распоряжении техасцев окажется сильная и хорошо оснащенная армия, обладая которой, при полном отсутствии в стране федеральных войск, они смогут легко объявить независимость своего штата. И я не убежден, что никто другой из южан не поддержит их действия при желании не делиться своими барышами с правительством.
– Вы напрасно пугаете меня новой мятежной конфедерацией Юга, господин полковник. Я твердо уверен, что техасцы не захотят новой гражданской войны. Не захотят! – гневно выкрикнул Вильсон и вновь сел за письменный стол.
В кабинете воцарилась пронзительная тишина, в которой было отчетливо слышно шумное дыхание президента. Первым молчание нарушил Хаус. Он смиренно подошел к собеседнику и миролюбивым голосом произнес:
– Послушайте, Вудро, мы давно знаем друг друга, и сейчас нам нет никакого резона ссориться. Я очень хорошо понимаю ваше стремление полностью подчинить себе Европу и стяжать славу победителя кайзера еще в этом году.
Я, как и вы, очень хочу утереть нос этим умникам из-за океана, позволяющим себе смотреть на нас свысока. Но поверьте мне, угроза со стороны Техаса гораздо серьезней, чем она кажется на первый взгляд.– Вы ошибаетесь, – сварливо бросил Вильсон, – вы пытаетесь выстроить логическую версию, но исходите из неверных предпосылок.
– Хорошо, допустим на минуту, что я не ошибаюсь, и мы не посылали во Францию очередное подкрепление. Через две недели наступит ноябрь и там выпадет снег. Спросите столь уважаемого вами генерала Гровса, много ли армий воюют в зимних условиях, и он вам ответит, что таких армий нет. В оставшееся до наступления зимы время наши войска не смогут дойти не только до Берлина, но даже до Рейна, как бы ни была благосклонна к нам военная фортуна. Если вы не согласны с моими словами, почитайте телеграммы Черчилля и Першинга, Фоша и Ллойд-Джорджа. Все они уверены, что главные события этой войны будут в следующем году, а сейчас союзники стремятся сделать как можно больший задел перед главным броском на Берлин.
Президент молчал, и ободренный этим Хаус продолжил свою речь:
– Если мы не пошлем новые подкрепления сейчас, в Европе ничего не переменится, и через месяц на фронте наступит полное затишье. За это время мы сможем полностью разделаться с этим мексиканским смутьяном Вильей. Кроме этого, нам необходимо обезопасить наши судна от атак германских подводных лодок. Где-то явно сидит очень опасный шпион кайзера, благодаря которому мы несем серьезные потери при перевозке солдат. Поймите, сэр, мы слишком много поставили на эту войну, и торопливость на самом последнем отрезке пути это непозволительная роскошь.
– И все равно вы в корне не правы относительно Техаса, губернатор Старк честный человек, – продолжал упорствовать Вильсон.
– Дай бог, чтобы я ошибался в этом, – промолвил Хаус, – но как патриот своей родины, я не хочу дать сепаратизму ни малейшего шанса развалить нашу державу.
Сидевший в кресле Вудро Вильсон хмуро смотрел в окно своего кабинета. Он упорно не хотел признавать правоту Хауса, несмотря на все приведенные им доводы. Полностью поглощенный идеей переустройства мира по образу и подобию американской демократии, президент не допускал мысли, что в самих Штатах могут найтись люди, не согласные с американским идеалом. Вильсону очень хотелось выставить несносного Хауса из своего кабинета, но вместе с тем он хорошо знал, кто стоит за его спиной. Эти денежные мешки могли серьезно повлиять на расстановку сил в американском конгрессе, где в скором времени предстояло обсуждение пунктов президентской программы.
– Хорошо, я соглашусь с вашим доводами, Хаус, но предупреждаю, что вся ответственность за ошибочность этого решения целиком ляжет на вас, – гневно процедил Вильсон своему собеседнику и встал из-за стола, всем видом показывая, что разговор окончен.
Когда через пять минут одна из секретарш заглянула в Овальный кабинет, то Вудро пожаловался ей на головную боль и попросил пригласить к нему врача и миссис Вильсон. К огромному сожалению президента, его жена Эдит была единственным человеком в ближайшем окружении, кто полностью и до конца понимал Вильсона.
Пока в Белом доме шли столь горячие баталии, истинный виновник их возникновения Сеньор Колонел энергично готовился к отражению ответного удара со стороны Вашингтона. Вся тяжесть этого процесса легла на его плечи по самой простой и банальной причине: мексиканцы рьяно праздновали свою победу, и этот процесс продолжался не один день. Вилья буквально лучился гордостью и важностью, приписывая весь успех по взятию Эль-Пасо только своей персоне и немного своим боевым соратникам.
Еще больше его триумфаторское настроение подогрел тот факт, что уже на третий день после победы к нему в большом количестве стали стекаться мексиканские пеоны, желающие вступить в ряды армии генерала Вильи. Стремясь насладиться мимолетной минутой славы, Вилья принимал своих новых бойцов у входа в город, величественно гарцуя перед их рядами на белом коне. Одним словом, все радовались, и никто не хотел думать, что будет завтра.