"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24

– Так, где же они, черт возьми. Ведь не иголка же, право! – нервничал Максимов.

– Да там он, там, господин подполковник. Точно говорю. Сердце ноет, а это у меня верный признак перед боем – сказал Кондратенко, так же оглядывающий в бинокль Джунгарские просторы.

– Марко, верно, говорит Алексей Михайлович – поддержал товарища Азаров – там он. А то, что его здесь нет, так видно умаялись порядком косоглазые по песками маршировать, ведь не железные.

– Ваши слова да Богу в уши – буркнул Максимов, однако дальше спорить не стал, признавая резон в рассуждениях сотников. Он потянулся за войлочной фляжкой с водой, но не успел он сделать и глотка, как раздался радостный голос дозорного: - Идут! Идут!

Прошло ещё полчаса, прежде чем Максимов сумел разглядеть в бинокль лес винтовок, которые китайцы несли на своих плечах. Они действительно очень устали от бесконечного марша по бесконечной дороге на Кульджу. Офицеры безжалостно гнали своих солдат вперед, позволяя им только пятнадцатиминутные привалы через каждые два часа марша. Большой привал был обещан сразу после пересечения Гнилой речки и поэтому, китайские солдаты стремились как можно быстрее перейти её, из последних сил поднимая свои свинцовые ноги.

– Никак не меньше батальона – тихо проговорил Максимов, на глаз определив численность врага. Облокотившись на жаркий песочный бруствер на верхушке холма, он внимательно наблюдал в бинокль за медленно приближающимся противником. Все командиры, уже давно убыли в свои боевые порядки и рядом с подполковником были только одни ординарцы и телефонист.

Наличием телефона, как и взвода огневой поддержки, бригада была полностью обязана Максимову. Именно он, своей властью настоял на включение в состав бригады минометного взвода поручика Штерна, а так же полевых телефонов. Высокое начальство, включая генерала Анненкова, только презрительно фыркало и негодовало от такой причуды, едко уточняя: «Он что, намеривается второй поход на Пекин организовать»? Однако, не желая лишних трений с генералом Щукиным, удовлетворило требования специального посланника.

Максимов лихорадочно шарил окулярами бинокля по сторонам, но новых походных колон противника он не находил.

– Ну и на том спасибо, господи – пробормотал Алексей. С одним батальоном противника его отряд худо-бедно ещё управлялся бы, а вот с большим числом нет. Вся загвоздка заключалась в том, что из четырех полевых орудий, сейчас за его спиной было только одно. Остальные застряли в песках на подходе к позициям и, несмотря на энергичные меры казаков, всё ещё отсутствовали.

Обосновавшись на холме, Алексей сознательно отдал всю инициативу в руки младших командиров, позволяя им самим решать вопрос об открытии огня и ведения боя. За собой, он оставил только общее руководство и корректировку огня минометного взвода.

Поручик Штерн, с чисто немецкой педантичностью расположил свой взвод таким образом, чтобы оба его отделения полностью контролировали подход к броду. Глядя на него, Максимов еще раз порадовался, что сегодня в его распоряжении имеется такой офицер как Павел Штерн, имевший за своими плечами два года войны.

Казаки Кондратенко и Азарова, встретили китайцев плотным оружейным огнем, к которому добавились четыре ручные пулемета. В считанные секунды передние ряды, которые уже спустились к пересохшему руслу реки, были выбиты метким огнем семиреченцев. С громкими криками, китайцы ринулись прочь от убийственного огня казаков, безжалостно давя задние ряды.

– Репер три! – крикнул Максимов телефонисту, и тот моментально продублировал его команду Штерну. Прошло несколько томительных минут и с пронзительным завыванием, на мечущихся солдат противника обрушились мины. Китайцы ещё не успели полностью разбежаться и поэтому, каждый взрыв уверенно находил свои жертвы, убивая и калеча воинов генерала Цзынь.

Минометный огонь окончательно отбил у китайцев желание форсировать реку и подобно напуганным мышам, они обратились в бегство.

– Отбой! – приказал подполковник, и западный берег Гнилой речки послушно затих. Проявляя сострадание к врагу, казаки не стали добивать раненых, которые в огромном числе стали отползать в тыл, оглашая восточный берег стонами и криками о помощи.

Повторную атаку на русские позиции, китайцы предприняли через один час и восемь минут. Ровно столько понадобилось им, чтобы доложить начальству об обнаружении русского огневого заслона, получить подкрепление и категорический приказ о разгроме противника.

В стане русских так же произошли большие изменения. К большой радости Максимова прибыла застрявшая артиллерия, что разом повысило настроение обороняющихся казаков, которые с тоской наблюдали в бинокли за темной массой китайских солдат накапливающихся на противоположном берегу. Кроме этого на позиции бригады гонец от Якуб-хан, который сообщил, что видел русского командира со стеклянным глазом. Так уйгур назвал капитана Кенига, действительно имевшего монокль в правом глазу. Капитан сообщал, что в его распоряжении находиться девять машин и после заправки в Кульдже, он немедленно выступает к Максимову.

Едва весть была получена, как подполковник приказал немедленно известить бойцов бригады. Не прошло и минуты, как по позициям разнесся радостный гул: - Помощь идет! Скоро наши будут. Недолго осталось продержаться.

Словно подслушав эти разговоры, китайцы энергично зашевелились, выстраиваясь под громкие крики своих офицеров в некоторое подобие боевых атакующих цепей. Максимов тщетно пытался определить приблизительное количество сил противника, разглядывая в бинокль противоположный пологий берег.

– Определенно больше батальона – произнес Любимов, один из ординарцев подполковника, расположившись рядом с Максимовым у бруствера.

– Это точно – подтвердил командир и снисходительно продолжил – не дрейфь тезка, уж их то мы точно переколотим.

Сказано это было столь убедительно и авторитетно, что это сразу уменьшило напряжение от вида огромной толпы китайских солдат, готовых с минуту на минуту броситься на штурм русских позиций.

Вовремя определив, что противник вот-вот пойдет в атаку, Максимов незамедлительно отдал приказ открыть артиллерийский огонь.

– Манцев! Пусть артиллеристы огонька подбросят по восьмому реперу – приказал Максимов телефонисту – а то не ровен час, закиснут наши боги войны от сидения.

Появление у русских полевой батареи, внесло сильное замешательство в рядах атакующих. Едва только первые снаряды упали на противоположный берег, как китайские солдаты дружно попадали или бросились врассыпную вместе со своими офицерами.

– Бегут, бегут черти узкоглазые! – радостно выкрикнул Любимов, но как оказалось, эта радость оказалась преждевременной. Всего двадцать одну минут, понадобилось китайцам, чтобы железной рукой террора навести порядок в своих рядах и, не обращая внимания на заградительный огонь батареи Лугового, все-таки начать запланированную атаку. Неся большие потери от разрывов снарядов и мин, выпущенных минометным взводом поручика Штерна, сыны поднебесной продолжали бесстрашно бежать вперед, выкрикивая длинный заунывный клич.

Когда ноги первых атакующих рядов коснулись топкого и вязкого песка пересохшей реки, и бежать стало значительно труднее, с противоположного берега по атакующим цепям ударили станковые пулеметы. Предвидя, что новая атака противника будет гораздо массивнее, подполковник Максимов выдвинул в переднюю линию обороны шесть станковых пулеметов, которые стали для китайцев непреодолимым фактором на пути к их победе.

Как не многочисленны были штурмовые ряды воинства генерала Цзынь, как неустрашимы были его солдаты, бездушные «машины боя» выкашивали всех, кто только оказывался в радиусе их поражения. Пройдя горькую школу большой войны, подполковник Максимов с жесткостью беспристрастного учителя экзаменовал китайцев, точно так же, как это делали с ним немцы в августе четырнадцатого года.