"Фантастика 2024-148". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Верно!
— Неча бумагу переводить!
— Народ и партия едины! Не надо нам отделения!
Раздались выкрики с мест.
— Теперь еще по поводу персоналий, тут товарищ парторг предложил выдвинуть в делегаты съезда и партийной конференции групп товарищей, с собой во главе. Хочу заметить, что тут наш партийный руководитель грубо нарушил устав и порядок, принятый в нашей большевистской организации. Делегатов съезда может выдвинуть только областная партийная конференция, а не рабочий коллектив. А кого выдвинули на партийную конференцию? Друзей и собутыльников товарища Хрущёва? Это что такое, как не групповщина и кумовство? Предлагаю за волюнтаризм и кумовство снять Никиту
Никита с ужасом смотрел на лес рук, голосовавших против него. Он уже понимал, что это — конец. Его партийной карьере, его надеждам, его поддержке.
— Предлагаю выдвинуть парторгом организации мастера сетевязального цеха, Клавдию Васильевну Рощину.
И это предложение прошло практически единогласно, против голосовала только небольшая группка «друзей» Никиты Сергеевича.
— Поставить перед партийной организацией вопрос об исключении Никиты Хрущёва из партии за кумовство и волюнтаризм!
И это решение прошло уже практически единогласно, поскольку даже собутыльники бывшего парторга голосовать «против» не рискнули.
Митинг вскоре закончился принятием резолюции в поддержку нового проекта Конституции, большинством голосов предложили оставить название страны СССР.
Астрахань. Набережная
19 марта 1936 года
По набережной медленно шли два человека, оба одеты в полувоенные френчи без знаков отличия, у обоих в руках вместительные кожаные портфели. И, если в одном легко было узнать бывшего парторга и коммуниста, Никиту Сергеевича Хрущёва, то второй, невысокий, щуплый товарищ в очках с массивными плюсовыми линзами, постоянно прищуривавший близорукие глазки, сверкая гневным взглядом из-под тяжелых густых бровей, старался выглядеть максимально незаметно.
— Да, обосрался, ты Никита! Серьезно так обосрался! А мы возлагали на тебя серьезные надежды…
— Пал Ильич, так это… не ожидал я, что враги мои так резко выступят… Вот…
— Не ожидал он! Ты обязан был этого Мирзоева и всю его шайку заранее, подчёркиваю, заранее, исключить из партии и опорочить! А там, мы бы и донос сострочили, за них бы органы взялись. Потом отпустили бы. но это потом! После того, как дело сделано, они уже не страшны! Как же так. Никита, а?
— Да. сказать нечего, не доработал!
— Вот именно! Больше таких ошибок не допускай.
— Так я всё делал согласно инструкциям…
— Всё, да не всё! Я тебе на главную ошибку указал. Вторая — какого черта ты поднял вопрос о жилье? Тебе наоборот, надо было самому этот вопрос поднять! В положительном ключе! А потом его и саботировать! Что же ты так нелепо сработал, грубо… Людей надо привлечь не только красивыми лозунгами, а заботу о них показать. Переходящий флаг им до одного места, а вот своя квартирка или комната в коммуналке совсем не так, понимаешь?
— Верно, только я…
— Хватит, Никита. Товарищи наверху твою инициативность всё-таки оценили. И шанс тебе еще один дадут. Смотри, не напартачь! — говоривший как-то так скукожил свою физиономию, что показалось, что он съел целиком кислющий лимон.
— Буду стараться…
— Будешь, куда ты денешься. Конституцию примут в сталинской редакции, это уже ясно, как божий день. Нам удалось только в некоторых республиках продавить нужные резолюции, но их очень мало. Так что это дело мы провалили, не ты один, Никита, мы все дали маху. Теперь по тебе. Сразу после принятия Конституции
пройдут выборы в местные советы. Тебя выдвинут в областной совет как беспартийного — альтернативную кандидатуру. Чтобы были лучше шансы — по району дальнему. Там, в основном, будешь работать с рыбацкими деревушками. Помощь мы тебе окажем. Вот, немного денег, чтобы продержался до выборов.Из портфеля в портфель перекочевал сверток, обернутый в газетную бумагу.
— А когда станешь выдвиженцем, подкинем еще немного, и водкой обеспечим, чтобы агитация была более наглядной. Всё понял?
— Не подведу, пал Ильич, слово даю!
— Последний шанс, Никита, для тебя этот шанс — последний…
Вскоре они разошлись. Как в море корабли. Надо сказать, что и этот шанс Никита Сергеевич просрал, против него сработало сарафанное радио. Не учли товарищи, что рыбаки получали сети на фабрике сетевязальной, а там слухи про чудачества Хрущева нашли свое подтверждение. И нечего считать народ в селах глупым и отсталым. Прокатили они Никитку, как есть прокатили!
Москва. Кремль. Кабинет Сталина.
22 марта 1935 года
Сталин читал отчет по объекту «Насекомое», предоставленный сотрудником Абакумова. Читал, и сам себя хвалил, что не отдал приказ быстро разобраться с Никитой. Всё-таки троцкист троцкистом останется, особенно когда он иудушка по сути своей. Ему было интересно, сможет ли тот снова подняться, найдет ли себе новых покровителей, а если найдет, то кто будет тянуть этого клоуна вверх? И интересные ниточки стали появляться, интересные, потому что Иосиф Виссарионович понимал, что борьба за власть в стране не затихает ни на минуту. И с каждым поражением враг набирается опыта и начинает действовать иначе, пытаясь всё равно добраться до вожделенной цели — власти, которую никто и ничто не будет ограничивать.
Создавая культ Ленина, Сталин понимал, что инициирует и опасность идейной косности, замшелости мышления. То, что к культу Ленина прилепится культ Самого Сталина тоже понимал, но твердо знал, что иначе в России нельзя. В ЭТОЙ стране власть всегда персонифицирована. Царь, император, князь, секретарь партии — не имеет значения! Народу нужна безгрешная и сильная персона на троне, как ты это кресло не назови! Иначе — неверие, нигилизм. Падение авторитетов — и свержение власти, которая гниет очень быстро, если процесс начинается с головы.
Он сейчас понимал, что созданная им для обуздания ленинцев-троцкистов, продвигающих на повестку дня мировую революцию любой ценой, нарождающаяся советская бюрократия становится центром торможения, центром сопротивления сталинским реформам. И именно новая Конституция должна была эту гегемонию власти подорвать! Не всё было так просто. Первоначально этот проект даже в Политбюро поддержали только Маленков и Жданов, но, постепенно, Иосиф Виссарионович сумел перехватить инициативу и додавить своих соратников, хотя те и морщились, слишком резкие ограничения накладывал этот проект на всесилие партийной клики.
И вот сейчас сложился как раз тот момент, когда враги на местах стали срывать с себя маски. И надо было решать, что с этим делать. Главное — избегать простых и очевидных решений. Начать вал репрессий просто, остановить его — задача архисложная.
Глава двадцать третья
Апрель — никому не верь!
Особняк Шехтеля на Большой Садовой. Издательство «Фантастика»
12 апреля 1936 года