"Фантастика 2024-148". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– А ты кто? Ты говоришь «они».
– Я местный. Живу тут, - мужчина развел руками, сел на скрипнувший стол. – Ну, не прям тут, это у нас небольшие укрытия такие, а на западе. Я вообще на Алюмишке живу, это наш старый алюминиевый завод на западе. Там уже давно припасы все повыгребли, а здесь орда раньше стояла, народ не совался особо, сейчас твари в подвалы позаныкались, как похолодало, да в стаи сбиваются в темных местах, как в улей… Так вот, путь с холодами открылся, шарились тут понемногу. Недавно сюда эти вот приехали, точнее как сказать недавно, прибыл ихний отче месяца два назад, наверное, откуда-то с севера, откуда и ты. Сидели тихо вроде поначалу, пели свои песенки, никому особо не мешали, а потом люди пропадать стали. Те, кто бывал у них там, говорят, они жертвоприношения стали
– Да что рассказывать, - начала Надя, тоже присев на стул, но так, чтобы видеть двери, мужика и темные углы комнаты одновременно. – Мы с мужем тут. Разделились на входе. Я сюда, магазины глянуть, а он в центр пошел, проверить, что да как. Думала парочку осмотрю да обратно… Но эти в балахонах выскочили, пришлось убегать… Мне нужно срочно назад, а то муж вернется, меня не найдет… Расстроится очень…
– Очень? – переспросил Вадим, слегка прищурившись.
– Еще как, - не моргнув глазом, соврала Надя. – Расхреначит город, меня ища.
– Сильно, значит, любит, - мужчина улыбнулся. – Ну да. Я б такую тоже любил и берег…
Надя насторожилась, инстинктивно сжала ружье покрепче, но мужчина, прислушавшись к шуму на улице, неспешно встал, подошел к окну и осмотрелся, не заметив ее напряжения.
– Во, уходят… А ты это, - продолжил он, не оборачиваясь, - не напрягайся. Я один живу, без бабы, вот и говорю так, но не парься, насиловать не стану, себе дороже выйдет, - Вадим рассмеялся, - вижу, баба ты крутая, ружье крепко держишь и села правильно. Муж военный?
– Да, - все так же не переставая мониторить пространство вокруг себя всеми доступными чувствами, ответила Надя. – Военный, спецназовец. Разведчик-диверсант.
– О! – обернулся местный. – Это круто, знач, не врала, когда сказала, что город разнесет…
– Не врала…
– Ну что, пойдем, ушли вроде?! – пригласил мужчина и первым вышел из помещения.
***
На всем пути, что Вадим вел ее тем же самым путем по крыше, Надя ожидала нападения. Вот что с ней такое? Вроде мужик нормальный на этот раз. Ведет себя адекватно, вокруг вроде тоже ни звука, ни запаха враждебного, не таятся сообщники нигде, но почему на душе гадко? Неужели так уже мания развилась? Ум понемногу съезжает, или это нормально в условиях современного мира? Так себя чувствовал Леший, когда встречал незнакомых людей?.. Не доверял никому, сомневался, но скрывал в себе? Или это только она так себя ведет? Гормоны? Нервы?..
Утренний свет больно резанул по глазам. В темноте она просидела, наверное с полчаса. За то время, что шла с Вадимом по крыше, а потом спускалась по лестнице, он рассказал, что если нужды особой нет в город заезжать, можно вернуться километров на десять назад, съехать на проселку, найти ее сложно будет, но можно, затем выехать к небольшой деревеньке. От нее прямо, не сворачивая, еще километров двадцать по лесу и в итоге оказаться как раз тут за городом, в районе «дач». Надя поблагодарила незнакомца за информацию. Ехать через город, судя по рассказам это самого Вадима, ей больше не хотелось. Даже полями, наверное, и то надежнее будет, а если встрянут, то пойдут дальше пешком. До Железногорска, как выяснила Надя название того места, куда ей нужно в итоге добраться, осталось не так уж и много. Еще километров пятьдесят по трассе, и они у цели. Но то, как Вадим отзывался об этом месте, Наде тоже не понравилось.
– Да там место такое, как тебе сказать-то… Правит там мужичок один. Город большой, рядом деревни, болота… Город им защиту, деревни город едой снабжают. В болота не суйся, там уродцы живут, про них всякое поговаривают тоже. Изгои. Город юродивых всяких выгоняет, и вот, они там обосновались. Живет город сам вроде неплохо. Металл плавят даже, запустили некоторые заводы, но вот слухи ходят, что не по доброй воле деревни эти примкнули к городу, мол, дань скорее платят больше, чем именно поддерживают. Но я там сам не был, сказать не могу. Отче наш, кстати, мутки какие-то
с городом имеет. То ли дурь там покупает, на которой вся паства его сидит, то ли рабов, не знаю, в общем… Поговаривают, они тут какие-то эксперименты над мертвяками проводят, накачивают их чем-то и они вроде как послушными становятся…– Дурь? – удивилась Надя, аккуратно выглядывая из-за дверей подъезда. – Так они все тут что ли под наркотой?!
– Ну, а ты бы в великий шар поверила иначе, например? Стала бы песни петь колобку этому чертовому? Все там сидят на чем-то, оргии постоянно устраивают, пьянки, веселье, после жертвоприношений. Послезавтра, кстати, полнолуние. Ну, эти долбоё… - Вадим осекся, смутился, - дебилы, короче, Луне молиться будут, шар же тоже, типа… Вот и ныкаемся. Они под полнолуние особо буйные… - мужчина покрутил пальцем у виска. – Так что вы с мужем лучше скорее валите отсюда, а то мало ли…
– А почему вы их не перебили? Вас мало? Как жить-то тут в таких условиях? Почему не уехали?
Вадим горько ухмыльнулся, тоже высовываясь из-за двери.
– Нас-то?!. Нас тут, наверное, под тыщу наберется. У нас на Алюминьке, наверное, человек сто, на рынке столько же, на промбазе сотни две и так еще, да по городу ныкается сколько еще… А сектантов человек двести-триста, да только у них оружие есть… Они ж сразу все отобрали, данью обложили, кошмарят постоянно, но понимают, что без нас им тут тяжко, из общин не трогают людей, но кого в городе поймают, то берегись, колотушкой по башке, за руки, за ноги и в логово к себе. А там уж… - Вадим развел руками. – Ты девка смачная, тебе попадаться им не стоит, это факт. Отче там любитель, говорят, дамский. Всех баб пойманных сперва к нему ведут, а потом уже, кого на жертву, кого в послушницы к себе или в гарем, а кто и просто пропадает. К себе-то шаровики никого особо не принимают, доказать надо сперва, что веруешь, а как там главный их уже решит, в каком настроении будет, кто ж знает. Еще они одной кучей живут, а мы между собой воюем… Потому никак собраться не можем. Рынок с нами на ножах, промбаза с рынком, а городские так и вообще со всеми подряд, считают, что это их территория… Так и живем. А уехать. Куда? Зима на носу… Если бы эти уроды тут давно обосновались, так другое дело, было бы время, а ведь они сперва тихо сидели, я рассказывал, а зубы свои совсем недавно показали. Кто смог, свалили в тот же Железногорск. Но и там жизнь не особо-то слаще. Кому там нужен лишний рот?.. Так что вот. До весны перекантуемся, а там и думать будем.
Закончив наконец-то рассказ, Вадим протянул Наде руку, и та, пожав ее, попрощалась с ним. Он предлагал проводить ее до места, где с мужем расстались, но Надя твердо отказала, сообщив, что по незнанке стрелять не стала в местных, но теперь-то, если завидит балахоны, то обязательно напичкает уродов пулями.
Обратный путь оказался легче. Надя, шла теперь более открыто, а не кралась, боясь выстрела исподтишка. Окраины не заселены, а шаровики ходят тут нечасто, один патруль, и то как раз тот, от которого они скрылись.
– На хрен этот город, - бубнила себе женщина, хватая ртом воздух, устав взбираться на гору, где почти на самом верху стоит ее машина. – Поедем назад! Лучше по полям пешком, чем с этими придурками встречаться…
В очередной раз она пожалела, что нет у них никакой связи, необходимо хотя бы рацию какую заиметь на подобные случаи, когда ей нужно отойти от детей.
Утерев пот со лба, оглянувшись на город внизу, Надя пошла бодрее. Из-за кочки в ложбинке уже виднелась черная крыша джипа. Как же она устала, кто бы только знал! Сейчас чайка горячего выпьет, перекусит и можно двигать обратно, пока солнце еще высоко…
Женщина поднялась еще чуть выше по взгорку и внезапно кинулась вперед. Распахнутые двери автомобиля, натоптанные вокруг него следы и пустой салон вызвали у нее панику. Детей не было. Вокруг множество человеческих следов. Пара окурков. Значит, не мертвяки… Взгляд привлекла лежащая на снегу стреляная гильза двенадцатого калибра, а чуть дальше на снегу виднелась огромная лужа крови, уже вмерзшая в снег. Надя вскрикнула, прижала руки к лицу. Ее собственная винтовка упала в снег вместе с самой женщиной. Колени зарылись в сугроб, и слезы сами собой брызнули из глаз.