"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Не-е-ет, Фатик, я не буду доить!
— Вирна настояла! В контракте написано — доить будет красивый статный гном с огненным взглядом.
— Правда? Так и написала?
— Истинная.
— А поклянись?
— Клянусь тебе всеми святыми! — в которых я не верю, следовало бы добавить. — Горными богами, богами небес и силами латентного волюнтаризма!
Волюнтаризм произвел на гнома особенно сильное впечатление.
— Ну-у… коли так — ладно! Но за каждую дойку ты мне будешь должен один золотой реал!
— Даю слово Джарси — оплачу.
Олник приосанился и повеселел. А мог бы, раскинув
Доить, скажу меж строк, умели мы оба — Олник, как и я, хлебнул горюшка во Фрайторе на разных, крайне интересных работах.
Виджи смерила меня неодобрительным взглядом. Я пожал плечами — ну ты же знаешь, я лгу для общего блага!
— Фальтедро опережает нас на три дня, — сказала она внезапно. — Твой брат и зерно нерожденного бога едут в Талестру.
— И мы едем туда, — промолвил я. — Что ждет нас там, Виджи?
Она промолчала, только взяла меня за руку и стиснула пальцы.
Дело было на рассвете, недалеко от стен Ирнеза (малиново-розовое солнце и пение птиц прилагается). На небольшой мериносовой ферме, откуда нам следовало начинать путь, присутствовали я, Виджи, Олник, Самантий Великолепный, Тулвар (будь он неладен миллион раз), двое плечистых возниц, Маммон Колчек — приданный мне в качестве охраны, и один из бухгалтеров Вирны со странным именем Карл. Ростом с Олника, он носил широкополую шляпу и производил впечатление карася, выкинутого на берег — клевал носом, пучил глаза и все время держал рот открытым.
От Вирны я получил два фургона, крытых серой, как крысиные шкурки, тканью. Один для пассажиров, второй для груза. Каждый фургон о шести колесах, запряженный четверкой лошадей. По южной моде, дуги такого фургона загибались, образуя заостренную верхушку, от чего конструкция издали напоминала чесночную головку.
Я кликнул бывшего напарника и полез в фургон смотреть оккультное карго. Растолкал мешки с экипировкой и жратвой, по большей части, предназначенной для прокорма профитролля. Олник пропихнулся внутрь, и тут же громогласно чихнул: профитролльи сухари давно заплесневели и источали аромат на весь фургон. Но пахли не только они.
Напиток из ягод моджи вонял мокрым веником и давлеными мокрицами. Вместительные жестяные бочонки стояли у одной стены, прихваченные к дощатому полу широкими кожаными ремнями. Кусты вангрии — какого-то невзрачного, блеклого растеньица с мелкими оранжевыми цветами — находились у другой стены: каждый горшок установлен в круглую прорезь прочной деревянной подставки, накрепко приколоченной к полу. Свет падает из клапана обтяжки фургона. Если идет дождь — клапан можно закрыть, просто потянув за веревку.
Над цветками вились мошки и несколько пчел. Цветы привлекали их запахом, напоминавшим мне об общинных свинарниках в клане Джарси, которыми все еще заведовал брат Тенезмий.
— Значит, крышки бочонков открутил-закрутил, полил цветочки — и гуляй, рванина. Сечешь, Олник?
Зря я нагнулся над цветами, так как гном, оставшись без пригляда, заново свинтил крышку ближайшего бочонка и потянул носом.
— Дларма… Дохлый зяблик! Оно и правда все еще бродит! И бодренько так бродит! Хм-м…
Я выхватил крышку из загребущей длани, успев в последний момент — Олник уже приноровился попробовать конденсат языком.
— Не пить! Я же говорил: не смей даже пробовать, иначе будет горе — уши у тебя отпадут и нос отвалится! Это ядовитый для гномов напиток! Бродит-шмодит, тебе какое дело? Вирна снабдила нас… тьфу, тебя, я не пью — пивом!
— А интересно-о-о… Слушай, а что это за надписи на бочонках… — Он прочитал по складам: — «Nakurwic Sie». Похоже на страшное заклятие черной магии!
— Понятия не имею. Возможно, имя поставщика. Смотри, каждое слово с большой буквы — имя, фамилия. Я не углублялся в расспросы, пока говорил с Вирной. Все это оттуда, — я махнул рукой, — из глубин южных земель. Там львы, слоны, чернокожие люди, один из бывших Джарси по прозвищу Черный Пахарь, и таинственные загадки бытия вроде белого человека, который голышом бегает по джунглям… Может, этот тот самый Черный Пахарь и есть…
— Фатик, Фатик, — гном показал на ближайший к себе бочонок. — Тут накарябано еще — смотри, снизу, — он прочитал по складам: — «Wu… pie… rda… lay». Тоже с большой буквы!
— Олник, отстань, молчи. Поройся в здешнем бардаке и найди доильный тазик: покончим с первой дойкой как можно скорей.
За моей спиной раздался шорох и вопль гнома:
— Фатик, Фатик, я нашел лакричные лепешки!
Чертов сладкоежка.
Утреннее прощание с праведниками вышло скомканным. Мы проглотили обильный завтрак, затем те, кому было надо, собрались и покинули стены гостиницы, скупо обменявшись пожеланиями удачи с теми, кто оставался. Все слова были сказаны вчера. Денег праведникам я оставил много. При должном ведении хозяйства средств будет довольно на два месяца, а этого времени хватит, чтобы залечить переломы.
Имоен, Скареди, Монго, Крессинда… Вы обманывали меня всю дорогу, играли роли, но я не держу на вас зла (сунуть бы вас задницами в муравейник, шуты вы гороховые). Прощайте, желаю вам лучшей доли, чем та, что выпала мне. Однако знайте, если я не справлюсь — мир провалится в тартарары, так что эпитафий мне вдогонку можете не писать.
Так и не узнал я вас по-настоящему, да и не стремился узнать, честно говоря. Кое-где вы мне помогли, и помогли неплохо, кое-где, а вернее — на всем протяжении пути к Оракулу — подгаживали так, что словами не передать. Удачи! Надеюсь, когда-нибудь свидимся… Лет через двести. А лучше — пятьсот.
Как только я покину город, Имоен развяжет Монго глаза, и спустя некоторое время маги поймут, что я еду в Талестру через Одирум. Но куда я направляюсь в точности — этого они проведать не смогут. Буду действовать нагло. Наглость — второе счастье. А кому-то — и первое.
Вчера я снова повторил байку о том, что срочно отправляюсь в Витриум, и чихать мне на все невзгоды и обязанности. Контракт исполнен. Баста.
— Хороший у вас план, Фатик, — услышал в ответ от Скареди. Имоен промолчала. Монго, которого я по-прежнему держал с завязанными глазами, тоже ничего не сказал. Его била трясучка — изможденный болезнями и переломами организм сдавал. Но Монго выживет, я знал это.