"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Только предварительно, само собой, заберут архив, который спрятал Витцке. Соответственно, если мои предположения верны, лучше, наверное, не торопиться. Искать, да. Но когда найду, посмотреть по ситуации, как лучше поступить.
— Товарищ сержант государственной безопасности, — Я оторвался от созерцания городских улиц за окном и повернулся к Шипко. — А можно вопрос?
— Смотря какой. — Ответил Панасыч.
Я покосился в сторону Павла, который сосредоточенно вел машину и вроде бы на нас не обращал внимания. Государственные тайны, конечно, никто обсуждать не собирается, но хрен его знает, насколько можно свободно высказываться.
— Говори. — Кивнул Панасыч. Мой взгляд он, похоже, понял правильно.
— Скажите, вы же, наверное, знаете, как сейчас обстоят дела с разведкой. Имею
— Хм… — Шипко прищурился, изучая меня пристальным взглядом.
Такое возникло ощущение, будто Панасыч сомневался, что сделать: ответить или снова «включить» того самого простачка сержанта, который ходит по школе и периодически выдает свои «в рот те ноги». Однако спустя буквально несколько секунд, он все же заговорил:
— До недавнего времени существовало два подразделения, занимающихся разведкой за рубежом. Первый — это Иностранный отдел. Задача отдела — собирать для Центра разведданные, добытые как по легальным, через сотрудников, имеющих дипломатическое прикрытие или работающих в торговых представительствах за рубежом, так и по нелегальным каналам. Особо важными являются сведения о деятельности правительств и частных корпораций, тайно финансирующих подрывную деятельность русских эмигрантов и белогвардейских офицеров в странах Европы, в Китае, направленную против Советского Союза. Иностранный отдел разбит на отделения по географическому принципу, а также включает подразделения, занимающиеся сбором научно-технических и экономических разведданных. Эти отделения обобщают материалы, поступающие от резидентур за границей — как легальных, так и нелегальных. Приоритет нелегальных каналов вполне естествен, поскольку за рубежом не так уж много советских дипломатических и торговых миссий. Вот почему нелегальные каналы для получения интересующих разведданных столь важны. В то же время существует и другая разведывательная служба — Особая группа при народном комиссаре внутренних дел, непосредственно находящаяся в его подчинении и глубоко законспирированная. В ее задачу входит создание резервной сети нелегалов для проведения диверсионных операций в тылах противника в Западной Европе, на Ближнем Востоке, Китае и США в случае войны. Учитывая характер работы, Особая группа не имеет своих сотрудников в дипломатических и торговых миссиях за рубежом. Ее аппарат состоит из небольшого количества количества оперативных работников, отвечающих за координирование деятельности закордонной агентуры. Все остальные сотрудники работают за рубежом в качестве нелегалов. Вполне очевидно, что руководство может по своему выбору использовать силы и средства Иностранного отдела и Особой группы для проведения особо важных операций, в том числе диверсий и ликвидации противников Советского Союза за рубежом. Особую группу иногда называют «Группа Яши», потому что более десяти с лишним лет она возглавлялась Яковом Серебрянским. Именно его люди организовали в 1930 году похищение главы белогвардейского РОВСа в Париже — генерала Кутепова. К сожалению, неделю назад Серебрянский оказался под арестом. Но конкретно ваша троица отправится по месту назначения как часть Особого отдела. Ты ведь это хотел узнать?
Шипко пялился прямо мне в глаза. Я делал тоже самое. Оба мы после его речи, выданной залпом, молчали.
Просто лично меня поразили две вещи. Первое — как четко и конкретно он дал всю информацию. Второе — только что Панасыч намекнул мне, перспективы совсем не радужные. Он ведь не просто так упомянул этого Серебрянского, который именно сейчас оказался под арестом. Я ни о чем подобном не спрашивал, если что. Меня интересовала общая информация по структуре разведки на сегодняшний день, чтоб понять место своей группы в этой структуре. Но Панасыч открытым текстом дал понять, мы точно не для сбора информации едем в Берлин.
А еще, именно в этот момент, по его взгляду я понял, что он — все понял. Вот такая вот тавтология вырисовывается. Панасыч знает, выходит, что я догадываюсь о своей не самой благополучной перспективе в ближайшем будущем. И в принципе, судя по всему, чекиста моя сообразительность не напрягает. Наоборот. Он так смотрит сейчас, будто сам давно хотел, чтоб я, наконец, включил башку и додумался
до правды.А потом, в следующую секунду, меня вообще, как обухом по голове долбануло.
На протяжении долгого, очень долгого времени Шипко ходил вокруг да около. Буквально, имею ввиду. Кружил рядом. Очень часто я ловил на себе его задумчивый взгляд. Необычно задумчивый. Такой, будто Панасычу что-то очень сильно хотелось мне сказать. Так может, дело в том и есть? Может, ему реально известно больше, чем я раньше думал?
О Витцке знает Бекетов — это вполне понятно. Берия — тут спасибо Игорю Ивановичу. Хотя, я так понимаю, у товарища старшего майора госбезопасности просто не было выбора. Он таким образом выторговал себе дальнейшее существование.
Дальше — Клячин. Тот, как я думаю, сам допёр. Следил за своим начальником, собирал информацию, сопоставлял факты. Цель — свалить Бекетова. Почему? Не знаю. Да и не особо это важно.
В любом случае, Клячин сам сообразил, что Реутов — вовсе не Реутов. Но почему я думаю, будто больше никто ничего не знает? Шипко — явно не простой рядовой сержант. Хоть убейте меня, но хрень это на постном масле. Да, он очень старается выглядет безобидно, однако ни черта подобного.
Панасыч оказался воспитателем в секретной школе и доверили ему именно нашу группу. А потом, после того, как отделили меня, Подкидыша и Бернеса, снова Шипко остался при нас. Совпадения? Да чего-то я совсем в этом не уверен.
— Вы знаете, кто я такой. — Вырвалось у меня против воли. И это был не вопрос. Это была констатация факта.
Вернее даже не так. Я ведь не псих, чтоб не контролировать свои слова и поступки. Просто именно сейчас я вдруг понял, об этом Панасыч и хотел поговорить. Именно об этом. Вот почему он постоянно смотрел на меня, будто ему нужно что-то сказать. Просто не уверен товарищ сержант госбезопасности, что я его не солью Бекетову.
— А ты не знаешь, кто такой Клячин. — Ответил Шипко. И его слова тоже вопросом не были.
Глава 15
Я понимаю, что значит — отсутствие надежды
Честно говоря, когда Шипко выдал свою крайне неожиданную фразу, первой реакцией была мысль:«Какой, к чертовой матери, Клячин и при чем тут вообще он?». Просто казалось бы, почему меня вообще должен волновать этот вопрос? Вернее не так. Клячин немаловажный фактор моего настоящего и будущего, но почему Шипко спросил именно это?
Буквально в следующую минуту пришло осознание. Видимо, Панасычу известно то, что наверняка неизвестно мне. Причем что-то такое, о чем я должен переживать и волноваться. А я вообще не люблю ни переживать, ни волноваться, а уж в свете своей новой жизни в роли дедули, так вообще, хоть жри валериану каждый день. Не ешь, не пей, а именно жри. С пустырником вперемешку. Что ни день, то какие-то новости. Теперь — Клячин. Неискренен со мной дядя Коля? Так выходит. Вот ведь неожиданность!
И я бы, наверное, поглумился на эту тему, по крайней мере, мысленно, если бы не взгляд Панасыча. В нем явно присутствовали непонимание, даже осуждение. Воспитатель смотрел на меня, как Ленин на буржуазию, которая обещала отдать землю крестьянам а фабрики рабочим, но не сделала ни одного, ни второго.
— Есть что-то, о чем мне нужно переживать? — Спросил я Шипко.
— Ну вообще-то я был уверен, что ты в курсе собственных переживаний. — Ответил он в своей привычной манере и ненавязчиво покосился в сторону водителя.
Видимо, не настолько сильно доверяет товарищ сержант, который вообще может быть не сержант, этому улыбчивому лейтенанту. Либо, тема разговора слишком уж личная. Думаю, второй вариант более точный. А еще думаю, Панасыч просто не хочет светить именно меня. Фамилии, имена, явки…
Я замолчал, но пометочку в голове сделал. Как только останемся с ним вдвоем, непременно расспрошу. Тем более, раз Шипко сам пошел на диалог, его взгляд в сторону водилы можно расценивать, как намек. Мол, будем наедине, тогда и вспомним Клячина. Что же там еще за секретки у дяди Коли? Видимо, не зря все это время, несмотря на человеческую симпатию к Клячину, я один хрен ему не доверял.
— Николай Панасыч, а такой вопрос… — Переключился я на другую тему разговора, раз уж с первой придется повременить.