"Фантастика 2024 -156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Ни разу не был? — сонливось Алены как рукой сняло. — Даже ТЫ там не был?
— Понимаешь… В подземном мире все совсем по-другому. По крайней мере, так говорят те, кто там побывал… Я могу увидеть буквально все, что происходит сейчас здесь, в этом мире… Ну, если только какой-нибудь очень сильный колдун от меня не закроется. А там, — он задумчиво посмотрел на клочок неба в окне, — Подземный мир закрыт для меня. Я не вижу там ничего.
— Как тогда, когда ты не мог увидеть Добрыню? — уточнила Алена.
— Нет. По другому… Вот, твой мир, тот, откуда ты родом, я тоже не могу видеть.
— Мой мир, это совсем
— Вот и Подземный мир — тоже что-то совсем другое, — усмехнулся Змей. — Нет, я знаю пару мест, которые считаются спусками в подземный мир… По крайней мере так их называют местные жители. Один спуск — на юг от этих мест, высоко в горах. Другой далеко на севере. Как я понимаю, в Подземный мир можно попасть только по этим двум проходам.
— Во всех сказках про Подземный мир, которые я когда-либо читала, туда попадали спускаясь вниз по какому-то колодцу, или туннелю… А еще в одной сказке, кажется, забирались высоко в горы. И везде говорилось, что колодцы эти очень глубокие. Три года спускаться надо, или что-то вроде того.
— Обычное преувеличение, — усмехнулся Горыныч. И сменил вдруг тему:
— Слушай, Алена, как это случилось, что ты одна поехала ко мне? Без проводников, не зная дороги?.. Как это богатыри тебя отпустили?
— Да был у меня с собой один… проводник, — Алена сунула руку в поясной кошелек, вынула оттуда камушек, и ойкнув, тут же уронила его на пол — до того этот окатыш был горячим.
— Очень интересно, — Змей потянулся к упавшему камушку, поднял его и принялся внимательно разглядывать. — И кто это тебе такое дал?.. Уж не Черномор ли?
— Царевна Лебедь дала, чтобы я не заблудилась.
— Оч-чень интересно, — Горыныч недобро улыбнулся, и, держа камушек на ладони, принялся расхаживать по комнате, не спуская с окатыша глаз. Сделав по комнате круг, остановился в углу, возле входной двери.
— Вот ты и попался, дружок, — прошептал он, чуть слышно, и, сжав пальцы, растер горячий камушек в пыль. В углу комнаты, почти над самой дверью, ярким пламенем вспыхнула и моментально сгорела паутинка, а вместе с ней и маленький паучок. По комнате разнесся неприятный запах горелого.
— Что за моду Лебедь взяла, подслушивать, да подглядывать, жучков-паучков в чужих домах ставить? — нахмурился Змей. — Надо теперь все комнаты замка, где она была, проверить внимательно… Ох, не нравится мне, что она и Черномор остаются тут, на поверхности.
— Да ты что, Горыныч? — Алена чуть не задохнулась от возмущения. — Да Лебедь, она же своя. Наша она! И камушек она мне дала, чтобы я не заблудилась, и Черномора она терпеть не может, и Алеша ее с нами поедет… Да кто, кроме нее тут за Черномором следить-то будет? На кого же еще нам положиться?
— В том-то и дело, что больше не на кого, — покачал головой Змей. — Ох, что-то не хочется мне встречаться с Черномором лично… Так каким из входов он планирует отправить нас в Подземный мир?
— Не знаю. Он пока ничего про входы не говорил, — развела руками Алена. — А ты точно уверен, что этих входов два? Черномор уверял, что только один.
— Интересно, — Горыныч задумчиво взялся за подбородок. — Впрочем, вполне может быть. Надо будет как-нибудь проверить, спуститься в эти дыры.
— Как же так вышло, что ты еще ни разу не пытался заглянуть
в Подземный мир?— А зачем? — пожал Змей плечами. — У меня и тут всегда забот хватало… Кстати, какая сволочь пустила в Киеве слух о том, что у меня двенадцать голов?
Алена хихикнула и смущенно потупилась.
— Понятно, — Змей гневно сверкнул глазами и сжал губы. — Тебе бы все хиханьки, да хахоньки. А я заскочил вчера в Киев по делу. Попался там на глаза одним… Меня ТАК расквадратило! Это же не игрушки, понимаешь ты?! Если меня там все теперь будут видеть двенадцатиголовым, так хочешь — не хочешь, а придется соответствовать. Хорошо хоть, я вовремя догадался ложные головы отрастить. Ну, в смысле, без мозгов. Только так, для виду… А то бы я сегодня не тебя от волков спасал, а боролся с собственной паранойей. Ты можешь объяснить, за что ты устроила мне такое, а?!.. — Змей наклонил голову и пристально взглянул Алене в глаза. — Ведь я же говорил тебе, что даже трехголовым мне быть тяжело?..
— Понимаешь, — Алена густо покраснела и положила на место взятый с подноса персик. — Они там как-то не очень тебя испугались, когда ты Забаву украл…
— Как не испугались?! — Горыныч выпустил из ноздрей по клубу дыма. — Да я же сам видел…
— Нет, когда увидели-то, испугались. А потом, на пиру, начали храбриться. Мол, чего там, какой-то змей летающий… Ну, я и побоялась, что найдется сейчас кто-нибудь кроме Ильи, чтобы пойти на тебя в поход, спасать Забаву Путятичну.
— Пусть бы пошли, — нехорошо улыбнулся Горыныч. — Уж я бы их встретил. Я бы показал им, храбрецам моим разлюбезным, «какого-то змея».
— Ну, вот я и приврала про головы, чтобы им всем страшнее было. Илья даже двенадцатиглавого змея не испугался. А остальные хвосты-то поприжали… Да я не для того, чтобы без поединщиков тебя оставить, — торопливо перебила сама себя Алена. — Я же боялась, что Илью из погреба не выпустят, если не он, а другой кто-то Забаву спасать поедет.
— Ну, вот что, Алена, — Змей внушительно хлопнул ладонью по столу. — Сама ты эту кашу заварила. Сама теперь и расхлебывай. Езжай-ка в Киев и давай, на всех углах там рассказывай, что никакой я не двенадцатиглавый. Что обычный Змей, каким всегда был.
— И как ты себе это представляешь? — опешила Алена.
— Да очень просто, — раздраженно дернул плечом Горыныч. — Наделала дел, так исправляй теперь положение. А то мне что же, в Киев теперь и заглянуть нельзя?
— Да меня никто и слушать не станет! — возмутилась Алена. — Тогда, на пиру, просто к слову пришлось…
— Ну, тогда скажи Илье Муромцу. Пусть он рассказывает про меня, что одноголовый я… Э, нет! Лучше пусть рассказывает всем, что двенадцатиглавого Змея он убил в Железных горах… Вот прямо сейчас с ним свяжусь! Пусть всем говорит!.. Уж его-то точно будут слушать.
Горыныч раскрыл перед собой ладонь, как экран.
— Да не умею я врать! Вот хоть вы режьте меня!.. — прошептал Илья Муромец и испуганно замахал руками. Он, в венке из ромашек, сидел у окна, то и дело тоскливо вздыхая и поглядывая куда-то в бок. — Да у меня и не получится. Ты, Горыныч, лучше Дюку Степанычу про все расскажи. Уж он стесняться-то не будет. Такого нагородит… И про двенадцать голов, и про то, что на мелкие кусочки тебя пошинковал, да в реку Смородину сбросил…