"Фантастика 2024 -156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Классическая многоступенчатая ракета, – заговорил старейшина, шурша морщинистыми руками по твёрдой желтоватой бумаге. – Для новых стартов инженеры предлагают компоновку с параллельным расположением маршевых ступеней… Так, они надеются, можно будет вывести на орбиту гораздо больший груз…
Склонившись над чертежом, Дангеро испытывал почти любовное сладкое чувство, он буквально осязал глазами формы астраля. Его имя, его герб – над Миром! Его офицеры в тяжёлых скафандрах и кислородных шлемах передают ему «Рады стараться!» вспышками мощнейшего светового телеграфа!.. Разве можно жалеть деньги ради этого?!..
– …единственное,
– Что говорят метеорологи? – стараясь не показать беспокойства, суховато спросил Дангеро.
– Направление ветра необычно для этого времени года, но порою такое бывает. В целом прогноз погоды благоприятный. К тому ветер в Эрендине – с северо-востока-востока, это поможет астралю. После старта ракета уклоняется по ходу вращения планеты, чтобы выгадать в силе. Народ ничуть не пострадает! – поспешно заверил старейшина. – Выгоревшие маршевые ступени упадут в Малое и Северное море, как обычно.
– Хорошо… Да поможет нам Гром, – выпрямившись, император размашисто осенился.
– Мы будем молиться Матери-Луне. – Старейшина совершил свои ритуальные жесты.
– Полагаю, при успехе… нашего общего предприятия вы продолжите участвовать в проекте, – не вопросительно, а скорее утвердительно сказал Дангеро. Видно было, что возражений и сомнений он слышать не желает.
– Всегда, государь, пока тверда ваша решимость.
– Меня интересует, – Дангеро прошёл к окнам, выходящим на реку, полускрытую липами, – какой отдачи ожидаете вы от проекта. Процент по астральному займу невелик… не выше банковского…
– Деньги не имеют значения, мой государь, – переходя на доверительный полушёпот, старейшина тихо шаркал за ним. – Мы служим самой высшей цели – недостижимой. Лишь недосягаемые цели заслуживают того, чтобы стремиться к ним, лишь тогда можно чего-то достичь… А чтобы знать, чего желать, надо постичь сокровенное…
– Что именно? – резко обернулся к нему Дангеро. Вялые глазки старейшины словно бы налились соком жизни, они горели потаёнными огнями.
– Это великое таинство, – шуршали его отвислые мокрые губы, синюшные от старости. – Его познают в Золотой Лозе лишь те, кто достиг сана «добрый отжиматель». Но мы в нашей преданности государю готовы дать ему это посвящение, поправ свои нерушимые каноны…
– Как это будет выглядеть? – сквозь зубы спросил император.
– Опоясание зелёным фартуком виноградаря, вручение секатора и виноградного ножа – и обет. Шесть молебщиков совершат обряд.
– Хм… я подумаю. – В сомнении Дангеро немного прищурился, изучая маскообразное костлявое лицо лозовика. – Вам сообщат день, когда я вернусь к этой беседе.
– Возможно, в тот день мы готовы будем рассказать о Его Высочестве Цересе, – кланяясь, отступал старейшина. – Наш человек в Эренской провинции посетил его с подарками, но сейчас он нездоров…
– Я выслушаю вас, – с холодком распрощался Дангеро.
«Вот как, они в гостях у сынка-бунтовщика!.. Хотя – как умные люди, они учитывают все возможности. Пусть пока служат мне, в этом лозовики честны».
Гофмаршал ожил, едва государь двинулся к дверям в кабинет. Проводив императора, высокий человек в неяркой ливрее выждал некоторое время, затем исчез в противоположной галерее, там – оглядевшись, – быстро написал карандашиком несколько строк на маленьком листке бумаги и приоткрыл высокое окно, доходившее почти до пола. Садовник в синей
блузе вмиг прервал свою однообразную работу, подошёл к окну – смятая бумажка перешла из руки в руку и скрылась под блузой.– Быстро, – бросил гофмаршал. – Прямо ему.
Вечером, после выпуска газет, набережные Эренды кишели публикой. Дошло до того, что лучшие места у парапетов продавали за полтину. О балконах и окнах береговых домов и говорить нечего – туда народ просто ломился. Залезали и на газовые фонари.
Оттуда, сверху, и крикнул первым кто-то, вооружённый биноклем:
– Идёт! вон она, миноноска!
Рассекая мелкую волну, торпедный корабль по красивой дуге заходил в гавань, из-под форштевня раздувались пенные усы, а зрители ревели: «Да здравствует принц! Ура Морфлоту!»
Захлопали магнием вспышки фотографов – те старались повыгодней запечатлеть «Подарок» на подходе.
Церес, в великолепном мундире капитана 1-го ранга, приветствовал встречавших взмахом руки, затянутой в белую перчатку, другую руку держа на штурвале.
«Вот сейчас и начинать мятеж, – подумалось ему. – Сойти на берег, вспрыгнуть на тумбу и воззвать к народу… А, напрасные мысли!.. Взывать надо к верным войскам, когда всё уже готово, ружья заряжены, а телеграф и воздушные базы захвачены. Исторический жест подобен оперетте: сценарий известен, а посторонним нет хода на сцену…»
Увы, сейчас не время для самовольных жестов.
Кругом охрана из флотских унтеров под командой верного Барсету старлея.
За спиной – сияющие мичманы, приставленные батюшкой.
Остаётся играть роль.
«…и сценарий написан не мной. Хотя я сумел сделать ход в свою пользу».
Сила и мощь оружия вместе с величием царственной фамилии! Такое зрелище запомнится. Это необходимо…
«Толпа выглядит нарядно. Попробуй, угадай по ней – мир или война в империи?.. Здесь давно «тёмные звезды» не падали, иначе бы всё смотрелось иначе. Но кто-нибудь обязательно рухнет в ноги, станет просить денег, места, царского суда… Что ж, таков обычай. Выслушивать мольбы – долг правителя».
– Назначаю вас статс-секретарём при моей персоне, – с улыбкой молвил он белобровому барону. – Примите у адъютанта папку, будете складывать туда прошения.
– Но, Ваше Высочество… – заволновался адъютант.
– Хотите оспорить моё решение? – продолжая улыбаться, принц смерил его взглядом. Словно изучал диковинное насекомое.
– Никак нет, эрцгере!
– Так сдайте папку мичману и займитесь охраной.
«Одного надсмотрщика удалил, приблизив другого. Ну, этот барон-торпедоносец хоть производит впечатление честного малого. А на кого здесь ещё опираться?.. Что за судьба у венценосных особ! на всём материке едва полсотни человек, с кем я могу поговорить на равных, а близких, кому можно довериться – того меньше… И ни одного дружеского лица рядом! целый город чужих и глупцов…»
При виде ликующей толпы Церес вдруг почувствовал себя бесконечно одиноким, будто стоял, возвышаясь, над полем цветов – красивых, ярких, но бездумных и пустых.
«С радостью увидел бы Эриту. Сейчас я извинился бы за все свои намерения… да ничего не пожалел бы, чтобы она составила мне компанию. А там слово за слово – быть может, склонил бы её к мысли о единой империи. Пусть она очень молода – но ведь царевна! В ней обязано быть честолюбие. Стать императрицей – разве не прекрасно?..»
На набережной – губернатор, главный судья, архиепископ и полицмейстер. Явились засвидетельствовать своё нижайшее почтение.