"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31
Шрифт:
— Так что с договором? — решил всё же уточнить я, слизывая липкий пот с губ. Чтобы я ещё с этими артефактами связался! Так и запытать ни за что могут!
— Вот ты деревня! Деревня и есть! — вновь развеселился толстяк. — Мы и так бы отцу–наставителю правду сказали! Прибытку ведь с вранья никакого, а наказать за него строго могут! Я бы первый на Аникея и донёс. Ну, чтобы он меня не опередил!
— А то, — ничуть не обидевшись на товарища, согласился тот. — С той лишь разницей, что первым донёс бы я!
Оба охранника снова весело заржали, довольные друг другом.
— Но только ты не больно надейся, голуба! — голос Данилы вновь стал ласковым. —
Отец–наставитель, между тем, наконец–то завершив трапезу, сыто рыгнул и, вытерев жирные губы, небольшим платочком, соизволил обратить внимание на меня. Это был преклонных лет сухонький старичок с всклокоченной, седой бородкой и жёстким, колючим взглядом из–под густых бровей.
— Это, значит, он вчера пришёл уже после захода солнца? — спросил жрец, брезгливо отвернувшись от меня.
— Да, всеблагой отец, — с поклоном ответил Данила. — Мы уже и ворота закрыли, когда эта деревенщина припёрлась и в них ломиться стала. Мы с Аникеем вышли, хотели проучить наглеца, смотрим, а у него стигма на шее.
— Чёрная или белая? — взгляд отца–наставителя стал пронзительным. Я внутренне напрягся, ожидая ответа. Уверенности в том, что охранники всё же не оболгут, по–прежнему не было.
— Чёрная, отец–наставитель, — со вздохом признался Данила. — Но почти сразу, у меня на глазах, белой стала.
— Успел, значит, — презрительно усмехнулся отец–наставитель. — Впрочем, это и не столь важно. Храму не нужны ненадёжные люди, шатающиеся перед своей инициацией, один Лишний знает где. Да и рожа у него больно страшная! — старый жрец хмыкнул, пригладив бороду. — Как есть — ходок будущий! Назови своё имя! — буквально выплюнул он мне в лицо.
— Вельд, сын Велима, — хрипло ответил я и, спохватившись, быстро добавил: — Всеблагой отец.
— Вельд значит. — Старик, нехотя поднявшись из–за стола, направился было к полкам с бумагами, но на полпути остановился, резко повернувшись в мою сторону. — Так это о тебе отец Мефодий сказывал, что ты в трёх днях пути от Велича в бега подался? Прямо с постоя утёк!
— Не убегал я, всеблагой отец. Деревенские схватили, да в подполье кинули, — я на мгновенье задумался, стоит ли говорить об участии в похищении Гонды и решил, что не стоит. Доказать я это не смогу, а Лузга с Марком наверняка на его сторону встанут. Три голоса против одного. Им и вера будет. — Да только я сбежал, да в город кинулся.
— Экий ты шустрый! — жрец, покачав головой, всё же добрался до полки и начал перебирать бумаги в поисках нужной, — Как же ты с подполья вынутся смог? Аль, — Голос отца–наставителя буквально засочился издёвкой, — людишки, что в деревеньке живут, сжалились и отпустили?
— Как же, отпустят они, — пожал я плечами. — Дядька, что еду мне принёс, пьяный вусмерть пришёл. Ну, я и подсуетился.
Я ещё в порубе, когда аудиенции с отцом–наставителем дожидался, всё обдумал и про себя решил: ни о степняках с их странным шаманом, ни тем более о проклятом городе никому не рассказывать. Слишком много вопросов ко мне может возникнуть. Нехороших вопросов. С далеко идущими последствиями. Зачем мне эти сложности? Проще надо быть. Сам сбежал и до Вилича добрался. Не та я фигура, чтобы кто–то следствием озадачился и в подробности вникать начал. Успел в школу к сроку и ладно. Да и послухи, чтобы опровергнуть мои слова, где? Степняки? Ага, лови теперь ветер в поле! Деревенские? Так они вообще, что схватили меня, отрицать будут. Им правёж храмовый не нужен!
— И что же, по дороге в Вилич тебя
никто не перенял? — отец–наставитель всё же нашёл нужную ему бумагу и не спеша прошествовал обратно к столу.— Я лесом шёл вдоль дороги, всеблагой отец. Хвала Троим, не приметил никто!
— Эва как! — старый жрец, сплетя пальцы на груди, откинулся на спинку кресла. — Ну, раз сами Трое твоей судьбой озаботились, тогда, конечно, как не дойти!
Внутри у меня всё похолодело. Нужно было очень постараться, чтобы не заметить в словах жреца почти не прикрытой издёвки. Просто не верит или что–то знает?
— Выйди отсель!
Данилу будто ветром сдуло. Только дверь хлопнула.
— Ну что же, — выдержав эффектную паузу, продолжил, между тем, отец–наставитель. — Лжу ты складно глаголить умеешь. А теперь я хочу услышать правду.
— Я правду и рассказал, всеблагой отец.
Рассказывать о моих приключениях категорически не хотелось. К тому же, оставалась надежда, что хитрый старикашка просто берёт меня на пушку, пытаясь банально развести. Что он мне предъявить то может?
Старый жрец сокрушённо покачал головой и потянулся к желтоватому листочку, небрежно брошенному среди грязной посуды.
— А отец Валент, что наставителем при той деревне состоит, по–другому сказывает! Голубь от него к отцу–приору намедни прилетел, — пояснил мне старик, помахав пергаментом. — Пишет он, что ты с постоя ночью убёг, а потом, на третий день обратно в деревню вместе со степняками явился. Ворота им опять же обманом открыл, грабил вместя с ними, насильничал. Старосту местного живота лишил. А потом и скрылся вместе с татями степными. Во как!
— Эк он тебя распластал! Словно рыбешку, какую! Это угораздило же меня к татю в услужение попасть!
Вот ведь пакость меховая! То не дозовёшься, а тут сразу появился. Цирк ему тут бесплатный!
Я зло покосился на весело скалящегося Толика, выглядывавшего из–за спины отца–наставителя, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Понятно, что тамошний жрец решил всю вину за свой недосмотр на меня свалить. Мне–то как быть?! Ведь ясно, что против святоши мои слова и гроша ломаного стоить не будут!
— Вот и выходит, — отец–наставитель, кряхтя, поднялся и шагнул в мою сторону, — что ты не только отступник, но и тать и изменник и я тебя на правёж княжьему палачу передать должен. И передам, — пытливо глядя мне в глаза, заявил старый жрец. — Коли ты и дальше запираться будешь!
Я промолчал, напряжённо пытаясь понять, куда клонит хитрый старик. Ведь что–то ему от меня надо, раз я ещё тут, а не в застенках княжеских корчусь. Вот пусть и банкует. Крыть мне, пока, всё равно нечем!
— Молчишь? — отец–наставитель укоризненно покачал головой. — И правильно, что молчишь. Нечего тебе сказать. Вот только на твоё счастье не всему, что в той грамотке написано я верю, — старый жрец на секунду замер, пожевал губами, видимо что–то обдумывая и продолжил: — Не станут степняки изгоя в сотоварищи брать! Отпустить могут. Бывали случаи. Но чтобы дела, какие с ними совместно вершить. Да они скорей с коней слезут и пёхом по степи бродить начнут, — отец–наставитель скептически улыбнулся. — Но то всё пустое. О другом у меня думка. Как ты до сроку в Вилич попасть успел, коль поутру ещё в той деревеньке был? По всему выходит, что напрямки ты шёл. По–иному никак! Поэтому я задам тебе всего один вопрос и если ты опять солжёшь, то потом спрашивать будет уже палач. Не княжеский, — решил уточнить старик, махнув рукой. — У меня при школе свой кат есть. Не хуже будет! Ты меня понял?