"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31

Матвей, прикрыв глаза, ничего не ответил. Что же. Я, по крайней мере, попытался. Я устало поднялся, бросил взгляд на застывшего сбоку, смертельно бредного Тимоху, с сомнением взглянул на арбалет. Добить или ну его? Он и так умрёт.

— Алтарь, — прошелестел мне в спину голос.

— Что алтарь? — развернулся я к магу.

— Каждый алтарь Лишнего — это тот же портал. Любой Проклятый мог открыть его. В тебе есть частица ауры Проклятого. Значит, и ты сможешь.

— Как?

— Просто повели! Почувствуй себя хозяином этого дворца. Разбуди в себе асура и алтарь отзовётся.

— Спасибо.

Уже не колеблясь, я разрядил арбалет. Какой бы сволочью Матвей не был в своей жизни, эту помощь от меня он сейчас заслужил.

Портал открылся на удивление легко. Мне даже напрягаться не пришлось. Просто пожелал, и в центре алтаря открылось ещё одно, на этот раз, багрово–красное окно.

— Ты со мной? — повернулся я к Тимохе.

— А куда ты отправляешься? — посмотрел на меня юноша глазами преданного щенка.

— Не знаю пока, — пожал я плечами в ответ. — Туда, где нас ещё не ждут.

Эпилог

Клюквы было много. Заросшие мхом кочки были усыпаны ярко–красными горошинами, так и просящимися в глубокий кузовок. Только собирать успевай!

Славута и собирал. Руки работали быстро и сноровисто. Кузовок наполнялся на глазах, наливаясь приятной тяжестью. Этак они с Маришкой ещё до полдня домой вернуться успеют! Удалась в этом году ягода!

Мальчишка, раздвинув руками густой мох, потянулся к следующей горсти. Клюква — ягода добрая. Случись с тобой зимой жар аль немочь какая; клюквенный отвар — первое средство! Да и пирог из ягоды Маришка наловчилась вкусный делать! Особенно, если в него мёду добавить. Жаль только дорог он, мёд то этот! Хоть у дядьки Митрофана свои борти и недалече от деревни стоят, а всё же в лесу. А туда с оглядкой ходят, не абы как!

Славута мазнул взглядом по лесу. Вон он. Рядом стоит, ветками махает. Как раз по ту сторону болота. Вот только напрямки к нему не пройдёшь. Это тут на краю рядом с деревней, почти сухо. А коль дальше забредёшь — топь непролазная. Потому они с Маришкой без опаски ягоду и собирают. Из леса к ним дороги нет, а деревня вон она, под боком!

— Славута! Иди ко мне! Тут клюквы много!

— Её тут везде много, — придав голосу солидности, возразил пацан. После ухода Вельда в ушлёпки, он стал считать себя за старшего и на сестрёнку поглядывал свысока.

— А у меня крупнее! — не пожелала сдаваться пигалица. — И вообще. Я больше тебя насобирала! Вот!

— Подумаешь, — с напускным безразличием ответил Славута. — Ягоды рвать, то бабье дело. Нам, мужикам, несподручно!

Вздохнув, он потянулся к очередной кочке. Бабье, не бабье, а сильно отставать от Маришки нельзя. Задразнит потом, чего доброго!

— Ой! Славута! Смотри! Звёздочка с неба падает! Прямо к нам!!!

— Какая звёздочка? Совсем сдурела? День на дворе.

Славута, начав было выговаривать сестрёнке, разогнулся, да так и замер, ошарашено вглядываясь в небо.

Яркий, кроваво–алый шар, огненным росчерком разрезая небо пополам, стремительно летел прямо к ним. Воздух противно загудел; басовито, гулко, с присвистом. Под ногами затряслась земля, плеснув водицей между кочками.

Выронив из ослабевших пальцев кузовок, Славута неуверенно попятился и, запнувшись за коварную кочку, плюхнулся возле неё. Где–то сбоку завизжала Маришка.

Противно просвистев, шар пронёсся над головой так близко, что порывом ветра сдул со Славуты треух. Громкий всплеск, и земля закачалась под Славутой уже всерьёз, разбрызгивая во все стороны жидкую грязь.

— Батя сказывал, что это Йоки в камушки играет!

Славута не ответил, чувствуя, как внизу живота возникает сосущая пустота. Перевёл взгляд на намокшие штаны. Всхлипнул, попытался подняться на трясущихся ногах. И опустился обратно, обливаясь холодным потом.

Над болотом в месте падения шара заклубился странный туман бледно–серого цвета. Туман начал на глазах уплотняться, всё больше теряя прозрачность и приобретая диковинные очертания. В лицо дохнуло ледяной стужей.

Славута ещё раз попытался встать и с ужасом понял, что не может даже пошевелиться. Мышцы словно одеревенели, напрочь утратив свою пластичность, сознание помутилось, теряя волю к сопротивлению.

Бежать?… Куда? Зачем? От этого не убежишь!

Чужой воле, начавшей бесцеремонно стирать его сознание в порошок, Славута уже не сопротивлялся.

Алексин Иван Маг поневоле 2

Пролог

Ну, вот и всё.

Герхард устало присел на ближайшую кучу мусора, не спеша, снял заплечный мешок, достал баклажку, приложился, не сводя глаз с ровного мраморного пола под троном

— И что теперь, мастер? — было видно, что Невронд спрашивает так, для порядка, совсем не интересуясь ответом.

— А что теперь? — храмовый маг, оторвавшись, от созерцания закрытого прохода к алтарю, оглянулся на десятника, мазнул взглядом по поникшему Русину, и резюмировал: — Теперь всё. Опоздали мы, десятник.

Невронд, мрачно кивнув, медленно, словно нехотя, подошёл к трону, осмотрел его, сильно запрокинув голову, и, невесело усмехнувшись собственным мыслям, засунул меч в ножны. Русин умостился на соседней куче как раз напротив мага и с деланным усердием начал протирать ложе арбалета.

Какое-то время все трое молчали, не глядя друг на друга.

— И что теперь? — повторил свой вопрос десятник, отвернувшись от трона.

— Попробуй пробиться обратно, — предложил ему Герхард без особого энтузиазма. — Оно, конечно, вряд ли. Чем бы не закончился ритуал, все твари его почувствовали.

— А ты?

Маг не ответил, лишь пожав плечами. О чём говорить, когда и так всё ясно?

— Что скажешь, Русин? — повернулся десятник к вою. — Тоже тут останешься или со мной за стену пробиться попытаешься?

— Так за стеной тоже смерть, господине, — оставил тот в покое арбалет. — Только под плетью ката.

— Так мы до стены всё равно не дойдём, — обнадёжил воя десятник. — Так хоть душу на какой-нито твари отведём. Всё веселей, чем тут подыхать. Так как?

Русин задумался, потирая пальцами подбородок.

Герхард, допив между тем баклажку, небрежно вытер усы и, не обращая больше внимания на воев, начал готовится к ритуалу. Каждый сам волен выбирать, какой смертью он умрёт.

— Зачем торопить смерть? Она сама нас найдёт, когда придёт время.