"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Вот Авдей и Мухаммед просто отказались в меня стрелять. Рыси же, убить боятся. Нанимают молодцев в посёлке, но даже с материальным стимулом в сто рублей за попадание с ними уже неинтересно. Не маги ведь. А свист реальных пуль лишь вначале придавал остроты. Я бы и вовсе от них отказался да прикормил мужиков. Боярин сам платит пять рублей, чтоб в него стреляли.
У меня серьёзные планы были на дружину, но Катя сказала, что мне нужно отдыхать. Остались только надежды на Корпус, там мне по идее не дадут заскучать.
Не! Только благодаря Кате отдых не стал мукой. Секс само собой, шпаги. Немножко дерёмся.
Приехал Сергей Жучирин и привёз англичанина. Прямо при нём сказал мне, что собирается его вербовать, и за это пообещал ему интервью с боярином. Признаться, я был просто шокирован!
Но Сергей убедил меня самым простым способом — мне ведь понадобятся деньги. Папа мой дуэлями собрал половину состояния, но у него работа была такая. Чтобы не было войны. А раз я считаю иначе и к войне готовлюсь, интервью британскому таблоиду самое оно — после подобного дуэли неизбежны.
Англичанин не являлся магом. Я осторожно указал на это Сергею, так он и Катя рассмеялись. Оказывается, иностранного мага просто не пустит на свою землю ни одно княжество, королевство или царство Гардарики. Да и не может быть магом журналист, он же не возьмёт ни одного интервью, не напишет ни одной статейки. Чтобы убедительно врать, нужно самому во враньё верить, а как это прикажете делать магу!
Ну, поболтал я с британцем, подписал бумажку под своими ответами, и он радостный упорхнул в свою редакцию. Только Сергея я немного притормозил за полу сюртука.
О работе отца он ничего толком не знает. Вроде бы работает тот совет над какой-то бомбой или процессом, связанным с делением урана. Один пень там всё и все секретные даже для него. А о делах в моей дружине сказал, что там всё неплохо. Благодаря его связям и изворотливости Руслана Ибрагимовича часть наполняется оружием. Мне лучше самому заглянуть в Семёновск.
Сергей с журналистом уехали, и я по странной ассоциации спросил у Кати, почему мне от попа никакой дружины не досталось.
— Потому что поп, — пожала плечами Катерина. — Только родные боги могут иметь вооружённую силу. После вхождения в иерархию любой конфессии, боярин лишается дружины, и его охраняет только почтение к его богу.
— А если рыси? — проговорил я, глядя на Мухаммеда и Авдея.
— Тотемные сами по себе, — проворчал Авдей. — После потери боярина мы переходим в Совет Обороны.
— Ненадолго, — благодушно сказал Мухаммед. — Нас шлют туда, где надо воевать. И за доблесть одного из наших назначают боярином.
— Предок твой так стал боярином под городом Самаркандом, — проговорил Авдей.
А Мухаммед что-то зашептал, загибая пальцы, и добавил:
— В семнадцатом веке.
Я ещё и из рысей!
То есть Артёмка…
Но всё равно офигеть же просто! Удачно я всё-таки попал.
Глава 12
Жизнь Дитриха стала кошмаром. Она и раньше была не сахар, поскольку Дитрих был, во-первых, немцем и уроженцем Нюрнберга, а, во-вторых, он уродом тупо родился. Даже мама, не самая писанная красавица, понять не могла, в кого это! Ну, не в папу
же, тоже своеобразной наружности, которому только мама и соглашалась давать.То есть какие-то шансы на продолжение себя у Дитриха теоретически были, но практически от них убегали даже кошки, уползали хомячки и улетали попугайчики, так недобро на них Дитрих с молодости косился.
Мама и папа Дитриха очень любили и говорили, что истинная красота человека внутри, что у него очень богатый внутренний мир. Дитрих его усиленно развивал, читал немецкую классику и с тринадцати лет остервенело теребил гениталию на всё, что движется и немного дышит.
В четырнадцать он легко цитировал Шпенглера! В оригинале! Пусть он тоже немец, для русского его сверстника это было бы серьёзным достижением, чего от этих животных ожидать трудно, несмотря на всю заурядность их облика. Ну, должен же Дитрих кого-то не любить и считать виноватыми — правило компенсации за богатый внутренний мир. Для людей с магическими способностями это почти закон.
Вот расширял Дитрих внутренний мир и всю школу просидел один. Его даже учителя не наказывали розгами, поскольку трудно успокаивались другие ученики от вида его семиугольной жопы. Пришлось ему быть отличником и примерным поведением добиваться, чтоб оно не очень бросалось в глаза. Для мага учёба не была очень трудной.
Он начал писать стихи и поступил в университет. Пусть там розгами не наказывали, Дитриха всё равно не вызывали на дуэли. Студенты ведь почти все магически слабее Дитриха, и дуэли же случались из-за девчонок, а они и так не хотели иметь с ним дел.
Дитрих сидел в дальнем углу аудитории в гордом одиночестве — вокруг всегда образовывалась пустота из незанятых мест на лавках — и внимательно слушал профессора, какую бы ахинею тот ни нёс. Он расширял и углублял внутренний мир, постигал науки и всё больше ненавидел русских.
Эти животные даже не пытались понять европейский гений! Они во все тяжкие размножались, поклонялись чему-то своему и всех, кто пытался открыть им глаза, слали лесом. А если сразу не понял, куда идти, задавали направление выстрелами из своего ужасного оружия.
Потому Дитрих выбрал областью научных интересов историю, конкретно историю сношений с Гардарикой. В изучаемых им сношениях дикари почему-то всегда оказывались сверху, даже если изначально были где-то с боку, и с этим следовало что-то делать.
Дитрих был всё-таки сильный маг, не зря он работал над внутренним миром, и его научными работами даже заинтересовались в родном университете. Он почти сразу вошёл в группу Штанмайера и честно попытался его подсидеть — профессор сам этого заслуживал!
Тем более одним из фигурантов стал краса и гордость его курса Ганс! Вот кто всегда подчёркивал своё холодное призрение к Дитриху! Вот перед кем не могла устоять ни одна девушка!
Ну и не нужно было трогать жену студентку Штанмайера, во всяком случае, не стоило всем хвастать, какая она горячая. Тогда мстительный профессор и не старался бы так пройтись кувалдой по темечку Ганса.
Увы! Обаяние Ганса и ревность профессора обернулись для Дитриха новыми унижениями. Его работа, труды всей его группы легко присваивал профессор. А что взамен? Штанмайер при каждом удобном случае пинал Дитриха, ведь все они стали секретные.