"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Надевай уже шинель. Чай не май месяц.
Мы отошли от камня. Я надел холодную шинельку, а ректор в ожидании органов спросил, к какой я склоняюсь специализации — к общевойсковой или танковой. На третьем курсе кадеты выбирают новые специальные занятия взамен старых.
Вернее, их выбирают, но некоторых спрашивают. Так из-за меня деканы скоро подерутся. Учитывая, что начало моего третьего курса приходится на осень 1941-го года, я сказал, что выбираю свою дружину.
— Значит, танковое направление, — сказал ректор. — Возглавить свою дружину тебе
Я на него удивлённо взглянул и спросил:
— Ты ещё не понял, что скоро война?
Он раздражённо ответил:
— Это ты ещё не понял, что война навсегда, — и добавил нравоучительно. — И учиться нужно постоянно.
С этим я спорить не собирался. Слишком для меня сложная тема — нет опыта, нет и мнения. Мы глубокомысленно замолчали, бесстрастно глядя в лес. Чисто два индейца, старый и молодой.
Вначале мне это даже нравилось. Говорить не о чем, два солдата просто смотрят в лес и ждут…
Ну, я тоже почти солдат или скоро буду. В любом случае, мне всё-таки надоело смотреть и молчать, и я уверен, что Григорий Васильевич тоже думал, когда это кончится уже. Я повернул к нему голову и начал вопрос:
— Э…
Он обернулся ко мне, и я вдруг понял, что вопроса у меня нет. К моему счастью среди деревьев показались фигуры.
— Кто эти люди? — спросил я тут же, но всё-таки ровным тоном.
— Наверное, следствие, — важно ответствовал ректор.
Мы отвернулись к приближающимся людям и снова замолчали. Немного можно и постоять молча…
Всего подошли к нам трое мужчин около тридцати лет. Один сразу стал фотографировать меня, ректора, трупы и камень с головой. Снимал с разного удаления и ракурсов, щёлкал, как из пулемёта.
Второй насел на Григория Васильевича, а третий расспрашивал меня, кто, где стоял и куда стрелял, и скорописью чиркал в блокнотике. Вдруг фотограф горестно сказал:
— Ну вот, начинается, — и бегом рванул в лес.
С другой же стороны из-за деревьев показалась довольно большая группа людей. Они тоже бежали, а один из них крикнул:
— Фотограф удрал! За ним, парни, не дайте ему уйти!
Между тем мужчины, что расспрашивали меня и ректора, убрали блокнотики в карманы и сделали вид, что просто проходили мимо. Новые мужчины выбежали на полянку, часть скрылась в лесу, а один, кто орал, подошёл ко мне и сказал, показав корочки:
— Старший оперуполномоченный Дмитрий Быстров, — и обратился к моему собеседнику. — Ты хоть представился?
Дмитрий Быстров был резким и молодым по сравнению со своим оппонентом, и тот, глядя в сторону, проворчал:
— Я не должен представляться всем подряд. Ты же не представляешься, когда спрашиваешь дорогу.
— Угу, — согласился Дима ласково. — Я просто задерживаю на сутки всех подозрительных.
Мой собеседник вздохнул и проговорил недовольно:
— Ну, репортёр Евгений Квасцов, газета «Московский гудок». Второй мой коллега Семён Савёлов.
— А кто в лес убежал? — спросил Дмитрий.
— Кто-то убежал в лес? — поразился Женя. — Тогда что ты
тут стоишь?Старший оперуполномоченный на это холодно ему сказал:
— Пошли вон. У вас пять минут покинуть зону происшествия, потом пеняйте на себя.
Женя и Семён быстрым шагом удалились. Дмитрий снова заговорил со мной:
— Извини. Давай всё забудем и начнём сначала. Кто, где стоял, в кого стрелял…
Снова оперы спрашивали меня и ректора. Во время разговора выяснилось два обстоятельства. Оказалось, что у мёртвого господина с головой, кроме пробития левой височной доли тяжёлым тупым предметом, лоб ещё и пробила чья-то пуля. Сразу не видно, так его лицо заляпано кровищей.
Трупы, включая отрезанную голову, унесли на носилках, и мой опер выяснил, что мне нет ещё восемнадцати. Он сказал, что разговор пока предварительный, и попросил меня и Григория Васильевича идти за ним.
Уже в темноте мы прошли через лес, Дима светил фонариком. Машины, что доставили наших неприятелей, и мои «Волги» разъехались, из старых стоял только «Ильмень» ректора. Зато прибавилось автомобилей розыска.
Григорию Васильевичу разрешили сказать своему шофёру ехать за «Москвичом», а нас усадили на заднее сиденье. Зажатые операми мы довольно долго ехали в отделение. Меня забавляли только мигание нашего проблескового маячка и завывание сирен.
В отделении милая женщина в полицейской форме провела меня в отдельный кабинет, предложила стул, а сама уселась за стол. Вынув из ящика папку, открыла её и сказала:
— Следователь по делам несовершеннолетних Тамара Сапко. Итак, начнём. Как тебя зовут?
— Артём Большов.
— Полных лет? — сказала она.
— Семнадцать.
— Учишься или работаешь? — спросила Тамара.
— Кадет Московского Корпуса, второй курс.
— Ты маг? — продолжила следователь.
— Да.
Она, ничего не записывая, уточнила:
— А что ты делал на месте происшествия?
— Меня вызвали на дуэль, — ответил я.
— Так это всё была дуэль? — тихо проговорила женщина.
— Ну, не всё, — улыбнулся я. — Началось как дуэль, а дальше нарушили правила.
Милая женщина проартикулировала несколько грязных ругательств и сняла с телефона трубку. Набрала короткий номер и ласково заговорила:
— Слушаешь? Тогда держись за стульчик, Димочка. Ты притащил в отделение магов с дуэли… Ну и что с того, что огнестрельные трупы и голова! Они всем там головы режут! И пацан тоже… Сейчас его спрошу.
Она отстранила трубку ото рта и обратилась ко мне:
— Может, ты ещё и боярин?
Я равнодушно кивнул. Тома поднесла трубку ко рту и сказала:
— Боярин, Димочка… А я знаю, почему вызвали полицию?! Это ты, сука, сразу не выяснил! Тебе и извиняться! Сию секунду!
Она с треском вернула трубку на место и официально мне улыбнулась.
— Произошла досадная ошибка. Твоим делом займётся отдел думы по этике. А сейчас наш сотрудник…
В дверь кабинета стукнули, и вошёл смущённый Дима. Я поднялся со стула и сказал: