"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Но за время перевозки…
— Поэтому перевозить зерно нужно максимально быстро: у нас просто нет противогрибковых препаратов в количествах, достаточных для обработки всего урожая. То есть мы их просто не можем на местах применить… Мы, конечно, постараемся часть сортировки провести уже на местах, но… Зерноочистительные комплексы, выстроенные в Саратове, Камышине и возле Сталинграда — это огромные заводы, способные практически полностью очистить зерно — но это действительно огромные заводы. А на местах, да еще в условиях очень влажной дождливой погоды, мы сможем провести лишь предварительную, очень поверхностную очистку, серьезно на возможность вторичного поражения грибком хорошего зерна не влияющую. Тем не менее, если мы сможем вывезти из Украины, причем вывезти именно очень быстро, хотя бы половину собранного урожая…
— То есть десять миллионов тонн? — уточнил Сталин. — И вы предлагаете эти десять миллионов переработать на
— Девять миллионов, ржавчина и головня урожай все же прилично сократит. Но да, в Нижнем Поволжье в основном на трех. Но переработать в несколько этапов. Первый этап — окуривание зерна сернистым газом — проводится достаточно быстро, мощность заводов — и временных хранилищ при них — достаточна, чтобы на каждом комплексе в сутки обрабатывать больше ста тысяч тонн. Заметно больше, но обрабатывать зерно можно лишь там, поскольку этот газ весьма ядовит для человека при использовании в нужных для обработки зерна концентрациях. Зато все грибки при этом погибают, а плевел не будет в дальнейшем заражать полезное зерно. Вообще-то эти призаводские хранилища рассчитаны на то, что в них зерно и будет храниться до проведения полной очистки на заводе, но там можно зерно просто протравить — и вывезти его уже в другие места. И там, в других местах, уже не очень спеша провести полную его очистку. Это, конечно, дополнительная работа — и работа очень непростая, и я уже сказал, что всеобщей поддержки наши… мои предложения точно не получат. Однако лишь таким образом мы сможем по крайней мере обеззаразить десять миллионов тонн… девять, и минимум шесть-семь миллионов тонн после этого будут полностью годны в пищу, а остальное зерно при использовании в качестве корма не приведет к массовому падежу скотины. А других вариантов я не вижу.
— Но почему тогда вы говорите лишь о половине урожая?
— Потому. — Берия внимательно поглядел на Сталина, затем перевел взгляд на Куйбышева, задавшего этот вопрос. — Потому что если мы попробуем вывезти все зерно, то получим бунт, причем такой, что подавить его даже вся наша армия не сможет.
— Но перевезти за месяц в Нижнее Поволжье девять миллионов тонн, — задумчиво прокомментировал товарищ Кржижановский, — это ведь просто физически невозможно!
— Я не говорил, что все зерно нужно везти именно туда. Есть еще зерноочистительные заводы под Воронежем, в Тамбове и под Нижним Новгородом… там мощности заводов заметно меньше, но миллион, а то и полтора тонн они переработать в состоянии. Часть можно отправить в Брянск и Гомель: там, конечно, погодные условия далеко не лучшие, примерно как в Орле, да и мощности по переработке довольно незначительны — но там хотя бы уже заработали установки осушительные.
— Все равно, наши железные дороги просто не смогут столько перевезти.
— Если придется, то уж лучше остановить перевозку всех прочих грузов… на месяц. Потому что выбор у нас очень прост: всё зерно, которое мы сможем вывезти из Украины, мы спасем. А то, что там останется — пропадет.
— Но по плану мы готовились вывезти с Украины до шести миллионов тонн, причем за четыре-пять месяцев…
— Значит нужно менять планы! — довольно сердито произнес Сталин, — у нас сейчас сохранение урожая — самая первоочередная задача! Пусть НКПС составит новые планы в свете того, что сообщил товарищ Берия… и да, насчет остановки перевозки прочих грузов… я думаю, что и такой вариант стоит серьезно рассмотреть…
После завершения совещания Сталин попросил Берию немного задержаться:
— Ответь мне, если сможешь: откуда Старуха берет все свои цифры? Она же их тебе сказала еще в мае, а мы получили подтверждение верности ее расчетов лишь сейчас…
— Откуда-откуда… от верблюда. Мне товарищ Ипатьев в разговоре как-то мельком отметил, что у нее в голове стоит мощная аналитическая машина, которая по куче разрозненных фактов выдает полную и верную информацию. Он это по поводу ее химических достижений сказал, но, похоже, она не только про химию свою думает. И да, она сейчас срочно налаживает производство еще какой-то сильно химической гадости, которую нужно будет кидать прямо в вагоны, в которых зерно возить будут. Разные гадости: силикагель, который просто в мешках туда класть надо будет — он лишнюю воду из зерна вытянет. И отраву какую-то противогрибковую. Но производство лишь налаживается — я про отраву говорю — и на весь объем перевозок отравы не хватит…
— А людей этой отравой мы не перетравим?
— В смысле, не станет ли ядовитым зерно? Нет, не станет: сернистый газ американцы уже довольно давно используют, они нужные исследования провели и убедились, что зерно ядовитым не становится. А новая химия… Старуха говорит, что эта отрава сама по себе разлагается полностью за пару месяцев. То есть сразу его в пищу употреблять нельзя будет, а месяца через два — за милую душу. Только вот что… она предупредила, что мы хоть наизнанку вывернись, но больше шести миллионов тонн с Украины
спасти не сможем. Просто не вывезем… но на это и наплевать бы…— Так, а на что не наплевать?
— Еще она сказала, что тамошние мужики просто украдут два-три миллиона тонн, и ладно бы просто украли: им-то всяко что-то есть нужно. Но они по воровской своей натуре — это я ее слова передаю только — зерно это будут прятать, в том числе и от собственных соседей, и прятать будут в ямах.
— И?
— В ямах тепло и сыро, этот самый грибок с плевела всю пшеницу тоже заразит. А когда они зерно выкопают и начнут жрать — потравятся чуть не поголовно. И она сказала, что у тех, кто такое зерно жрать будет, быстро проявятся очень специфические симптомы… сейчас, я записал… вот. Яд сильно воздействует на почки, почки работать перестанут, люди опухнут как при водянке — а после неизбежно умрут. Лечить таких, по ее словам, уже бесполезно, и не потому, что вылечить очень трудно. А потому, что кроме почек яд и на мозги сильно действует. Очень сильно, по ее словам четверть просто с ума сойдут… окончательно, половина останется практически нетрудоспособной… в общем — жопа полная.
— Меры противодействия она предложила?
— Ну… да. Обыскивать села, искать такие захоронки, зерно из них изымать и уничтожать не месте. Причем она это совершенно всерьез предложила, настолько всерьез, что организовала питомник, в котором собак учат такие захоронки выискивать. Но это тоже будет таким поводом для бунтов…
— А других предложений у нее нет?
— У нее есть только развитие этих предложений. Поскольку, говорит, ресурс у нас ограничен, то зачищать села от отравы нужно лишь на Слобожанщине и в Малороссии. А прочие, говорит, сами выбрали свою судьбу, мешать им не стоит.
— Все-таки она…
— Сам почитай, она все в письменном виде изложила. И я в одном с ней согласен: на всю Украину у нас ресурса просто не хватит.
— Почитаю… а что у тебя с подсобными хозяйствами в Прииртышье и в Поволжье? Оттуда зерно хоть какое-то вывезти можно будет?
— Там… там относительно неплохо. Урожаи, конечно, не рекордные, но терпимые, местные хранилища и зерноочистительные заводы справятся. А насчет вывоза… Там почти все хозяйства узкоколейками соединены, так что за вывоз урожая в хранилища особо беспокоиться не нужно. И сухо очень… сохраним зерно. И… я тут подумал, что очень вовремя банда Голощекина потравилась: местные кайсаки стада не то что сохранили, а даже увеличили, сейчас с удовольствием скотину на забой продают. Выкрутимся… то есть везде, кроме Украины неплохо так выкрутимся. Ну а там… мы уже сделали все, что могли, теперь дело за НКПС… и за Старухой с ее химией.
На самом деле Вера Андреевна «в прошлой жизни» где-то в середине тридцатых некоторое время работала именно над фунгицидами, и от коллег узнала очень много интересного относительно голода тридцатых. Причем работать ей тогда пришлось в тесном взаимодействии с врачами, ведь просто уничтожить грибок, но при этом отравить кучу народу было недопустимо — так что каждый препарат тщательно проверялся как раз медиками. И они-то и рассказали тогда еще довольно молодой женщине про темулин, вырабатываемый грибками, всегда имеющимся в зернах плевела. А один пожилой доктор, перед этим работавший как раз на Украине, поделился знаниями о симптомах отравления темулином — и он был абсолютно убежден, что высочайшая смертность среди тамошних крестьян, пик которой пришелся на месяцы, когда огороды давали еды уже достаточно для утоления голода, вызван именно тем, что крестьяне доставали «сохраненное» в ямах насквозь отравлено зерно и тут же его сжирали. Он употреблял именно это слово, приговаривая, что «скоты именно жрут». А еще он считал, что очень частые случаи людоедства (замеченные лишь на Украине) объяснялись тем, что люди просто сходили с ума и не понимали, что они делают. Но с ума они сходили не от голода, а от воздействия темулина…
Тогда все это Вера Андреевна просто запомнила, а сейчас Вера прилагала все усилия, чтобы подобного развития событий избежать. Понимая, что украинских мужиков не переделать — но все равно старалась хоть чем-то стране помочь. По ее настоянию НТК «подгреб» под себя железнодорожную мастерскую станции «Бескудниково», и ее слегка расширили, после чего в мастерской на базе производимых в Ворошиловграде железнодорожных платформ стали делать вагоны-зерновозы на пятьдесят тонн зерна. Изготовили таких зерновозов довольно много, чуть меньше пяти тысяч штук (то есть столько сделали вместе с Ворошиловградским заводом, где их тоже собирали из поставляемых из Бескудниково деталей), так что в чем зерно возить — было. И в обычных вагонах зерно тоже стали возить, в мешках… Но Вера оказалась все же права: при всех практически нечеловеческих усилиях к сентябрю кое-как вышло вывезти и сохранить шесть с половиной миллионов тонн. Еще пара миллионов тонн все же была засыпана в местные зернохранилища, где все же смогли провести какую-то фумигацию, а остальное зерно…