"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Когда около семи вечера заседание закончилось, Вера хотела «примазаться» к Берии: утром в Кремль ее Витя подвез, так как машину в Кремле на подобных собраниях ставить было практически некуда, а ждать вечером «развозную» было и долго, и «неприлично»: ей до дому пешком, причем очень неспешно, можно было минут за пятнадцать дойти. То есть теоретически можно было, однако ходить по Москве просто так ей было запрещено. И пока она раздумывала о том, как ей добраться домой, к ней подошел Иосиф Виссарионович:
— Вера Андреевна, я вот о чем вас спросить хотел. Вы, конечно, только вскользь упомянули, но ведь
— Не окупаются, но эти расходы абсолютно необходимы. Потому что впереди нас в любом случае ждет война.
— Вы считаете, что война с Германией неизбежна?
— Ну, война с Гитлером была бы оптимальным вариантом…
— То есть вы считаете, что для нас война с Германией является оптимальным…
— Не для нас, а для тех, кому такая война необходима. И поэтому в Германии сейчас идет ускоренная милитаризация, причем, если внимательно посмотреть, главным образом не за собственный счет.
— Вы можете поподробнее…
— Могу, но не сейчас. Сейчас все по домам спешат, чтобы в спокойной обстановке еще раз обдумать, чем им уже завтра придется заниматься. В любом случае война зимой скорее всего не начнется, так что времени у нас достаточно. То есть достаточно, чтобы я свои мысли по этому поводу могла правильно сформулировать, а у вас — чтобы мы могли все это неторопливо и вдумчиво обсудить. Давайте, где-нибудь сразу после Нового года?
— Вы уверены, что это действительно… не срочно? Ну хорошо, после Нового года я вам позвоню, договорюсь о такой… неспешной и вдумчивой беседе.
Товарищ Берия к товарищу Сталину приехал около девяти часов. Иосиф Виссарионович уже подкрепился, но у Лаврентия Павловича спросил:
— Голодный?
— Нет, спасибо, перекусил, пока документы мне готовили.
— Ну что же… — Сталин потянулся к стоящей на столе бутылке. — Попробуешь? На той неделе привезли, на этот раз действительно хорошее…
— Воздержусь. И тебе советую воздержаться… чтобы дров не наломать в сердцах.
— Даже так? Ну давай, рассказывай, что ты там накопал такого, что за дрова опасаешься.
— Тут Старуха обратила внимание… случайно, я это тоже проверил… смотри: в этом году заявлений о приеме в школу было шестьсот восемь, и из этой толпы детишек руководство школы отобрало самых, понимаешь ли, талантливых. И стало мне внезапно интересно: а кто это в нашей стране самый талантливый?
— Внимательно тебя слушаю.
— Вот список подавших заявления, двух не хватает — сказали, что утрачены, но это уже и неважно.
— Большой список, ты хочешь, чтобы я его прочитал?
— Нет, я тебе основное по списку чуть позже сообщу. А вот это список как раз самых талантливых детишек, его ты уж прочитай…
— Две фамилии кажутся знакомыми…
— Дети преподавателей консерватории, и с ними все понятно. А вот этот армянин — о нем можешь не гадать, племянник жены. А прочие фамилии тебе ни о чем не говорят?
— Пока нет, я вроде ни одной не узнал…
— И я не узнал… сначала. Тут трое… точнее двое — дети высших сотрудников наркомпроса, один — сын замнарома внешней торговли, но и на это можно глаза закрыть. Но меня уже сильно мучает вопрос: это у нас центральная музыкальная школа Советского Союза или хедер? Ведь если армянина
в расчет не брать, и этих двоих тоже…— Хм, и действительно, я как-то сразу внимания и не обратил…
— Дальше — хуже. Мои фининспектора подняли всю документацию за последние восемь лет. Окончательно там обнаглели в тридцать пятом, а с тридцать шестого даже обязательные, казалось бы, прослушивания уже проводить перестали. Списки желающих поступить и принятых у нас почти полностью составлены, сейчас у меня их группируют… по этому признаку.
— И что предлагаешь делать со всем этим?
— Прежде всего, не дергаться. В мае… да, в мае, отдельная комиссия, состоящая из преподавателей других школ и консерваторий, проведет сплошную проверку всех учащихся школы. Есть мнение, что в школе этой детей, кроме как игре на разных инструментах, вообще ничему не учат, Вера говорила, что там и пятиклассники таблицу умножения не знают… Мы уже с некоторыми преподавателями вопрос обговорили…
— Но ведь и эти преподаватели…
— А они как раз буду считать, что проводят аттестацию пушкинской музыкальной школы. Там заведующая школой, некая Цыбина Елизавета Тимофеевна, которую вместе с мужем и основала, очень положительно к такой идее отнеслась: у нее муж сейчас профессор по флейте в Консерватории, и у него как раз к школе этой есть определенные претензии. А Старуха в Пушкино школу построила знатную, там действительно и областной институт… областную консерваторию даже создать не стыдно. Так вот, по результатам этого экзамена мы выводы и сделаем.
— Это Старуха тебе такое предложила?
— Нет, сам додумался. А она — она в растерянности: преподаватели-то, говорит, там в большинстве замечательные, но вот политика, которую директор в ней ведет…
— Да уж… ты прав, дров наломать можно сильно, но лучше все же в вопросе поглубже разобраться.
— Да, а как разберемся, то и решим его. Да, независимо от результатов экзамена я всех выпускников сорок первого направлю учителями музыки в обычные школы… не столичные. В Анадыре тоже учителя музыки нужны…
— А не слишком ли это будет?
— Не слишком. Закон о мобилизации выпускников школ никто не отменял, а учителей, в особенности на периферии, действительно острая нехватка. Но если у тебя появятся другие предложения, я готов их рассмотреть.
— Посоветоваться со Старухой и отмести их как излишне либеральные… обойдешься без моих предложений. Сам все это затеял — сам до конца и доводи! Но со Старухой я этот вопрос еще отдельно обсудить постараюсь, она грозилась после Нового года мне тоже много интересного рассказать. Ладно, а вино все же давай попробуем: оно действительно очень хорошее, мне такого уже лет несколько не встречалось. И я себе не прощу, если ты его оценить не сможешь…
Глава 19
В университете традиционно на подготовку к первому экзамену студентам давали минимум четыре дня. Или пять — если пятый день, как в сорок первом, приходился на воскресенье. В институте высокомолекулярных соединений Академии наук Вера тоже первые пять дней года объявила «временем на размышления», так что у нее в эти дни особых занятий не было. Иосиф Виссарионович вероятно тоже об этом знал — и пригласил ее на беседу третьего числа. Вера же, специально уточнив, что на этот день никаких правительственных совещаний не намечено, в Кремль приехала на свой «Волге» и, поставив ее на Ивановской площади, не спеша пошла к товарищу Сталину.