"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Ещё чего!
– Тебе кто разрешил в мою спальню врываться? Засов зачем сломал? Тебя стучаться не учили? – Быстро в себя пришла. Язвить начала. Ну, это понятно, защитная реакции сработала. И бурление чувств успокаивается. Продолжить терапию?
– Ну, ты же в моей спальне когда-то побывала, почему и мне в твоей не побывать?
Во, другой разговор, чернота вовсе пропала, одна багровая ярость и злость в эмоциях. Нет, вот это на смущение похоже… Всё-таки она симпатичная, Настя-то. И даже, если душой не кривить, очень красивая. Особенно когда такая злобная. Что же ты, дурочка, наделала? Зачем ребёнка в лечебнице оставила? Ясно же, что ерунда это полная. Я этого Вяземского на ленточки нарежу. Медленно. С чувством, с толком…
– Сам дурак!
Это она
– Дурак-дурак, это ты верно сказала, – посмотрел на ошарашенную таким моим согласием девушку и продолжил: – Ты сегодня что-нибудь ела?
– При чём тут это? Ты это к чему? – и подозрительно на меня смотрит. Да что же ты во всех моих словах второй смысл ищешь?
– Я только что проснулся, есть хочется. Составишь мне компанию? Одному как-то не хочется…
– Это ты так меня отвлекаешь?
– Нет. Хотя да. Но, что гораздо важнее, это я так тебя приглашаю поужинать. Пошли?
И, не давая ей ни секунды времени на раздумье, подхватил с кровати за руку, потянул за собой из комнаты. Уже в коридоре почувствовал робкие попытки сопротивления. Оглянулся.
– Что?
– Я не могу в таком виде. Мне надо себя в порядок привести…
– Да? По-моему, ты отлично выглядишь! – оглядел её сверху, она же меньше меня росточком, покрутил за руку влево-вправо. – Ну, немного зарёванная, лицо опухшее, красное, лохматая, патлы в разные стороны торчат…
По мере перечисления Настя начала выворачивать свою руку из моих пальцев, запыхтела возмущённо, глаза засверкали. Точно красавица! Щёчки бархатные заалели, губки сжались – загрызёт сейчас.
– Ну вот, другое дело, в себя пришла. Да отлично ты выглядишь, всё хорошо, не веришь? – посмотрел на мотавшую головой девушку, улыбнулся и отпустил её руку. – Тогда сходи, приведи себя в порядок и возвращайся. Я тут в коридоре и подожду.
Настя постояла мгновение, словно не веря своей свободе, потёрла руку, показала мне красные отпечатки моих пальцев на своём тонком запястье. Посмотрела вроде бы с укором, а в глубине глаз что-то засияло, засверкало, а ресницы какие пушистые. Ах ты ж! И, похоже, что-то такое она в моём настрое почуяла, потому что вдруг робко улыбнулась, тряхнула задорно головой, укладывая таким образом волосы, подхватила меня под руку и сказала:
– Ну, если хорошо, то пошли?
И мы пошли, медленно, тихо, осторожно, рядышком. По-другому никак, потому что очень уж сильно она в мою руку вцепилась, к себе прижала. Неудобно, скособочился, но руку выдёргивать не стал, так и шёл. Хорошо, что нам навстречу никто по пути не попался.
И в столовой села рядом, так и не отпуская моей руки. Потом опомнилась, всё-таки отпустила, вздохнула, сожалеючи, подхватилась и засуетилась, бросилась накрывать на стол, таская что-то съедобное с кухни. На мой вопросительный взгляд только и ответила:
– Я сама. Не надо никого звать.
Ну вот, другое дело. Аура чистая, яркая, эмоции аж захлёстывают. Даже не по себе немного. А почему не по себе? Покопался в своих чувствах, прислушался к ним. Нет во мне злобы, только ожидание чего-то тревожного, нового, радостного одновременно. Как-то быстро у меня настроение поменялось? Ладно, в себе я ещё покопаюсь, попробую разобраться, а пока пусть всё остаётся, как есть. Должна же девчонка порадоваться? А как страшно-то становится от такой любви. Почему? Снова обидеть боюсь? Стоп, решил же в себе после разобраться. Сейчас время для ужина, для беседы.
– Настя, вот ты где! А что с твоей дверью?
Как же не вовремя тебя принесло. Раньше нужно было озаботиться. Задолго до сегодняшних и вчерашних событий. Глядишь, и не пришлось бы нам всем испытать всего этого…
– Папа, ты что раскричался? Не видишь, мы ужинаем. С дверью всё хорошо, ну немного сломалась, надо будет распорядиться насчёт починки. Сделаешь? Спасибо. А теперь оставь нас, пожалуйста, нам надо поговорить.
А разве мы разговаривали? Мы же молчим всё это время. Впрочем, хорошо так молчим, и говорить нам не нужно, всё и так понятно. А мне разные слова совсем сейчас ни к чему, потому
что за словами последуют какие-то обязательства, а я этого пока не хочу. Рано. Вот пройдёт сегодняшняя ночь, побеседую по душам с Вяземским, заберу сына, остыну от всего, успокоюсь, вот только тогда и буду в себе разбираться. Но то, что своего ребёнка не брошу – это твёрдо знаю. А Настя… просто мне сейчас, вот в этот данный момент, спокойно и хорошо. И на душе радостно… И ничего больше не нужно. Нет, растёт счёт к профессору, с каждым мгновением увеличивается.Что, совсем стемнело, свечи загорелись? Это ты их зажгла? А зачем? Есть же свет…
А потому что так лучше, разве ты не понимаешь? Я же вижу, что тебе так больше нравится.
Так и сидим, разговариваем молча. Но пора. Надо уходить. И всё без слов ясно. Распахиваю двери и за ними обнаруживаю всех домочадцев. Все тут собрались, кроме Георгия. А он где? Встряхнулся, сбрасывая с себя расслабленное умиротворение. Я же сторожок на него навесил! Ах, ты, показывает, что к забору Опрятин подбирается. Моментом воспользовался, решил ускользнуть. Вряд ли у тебя это получилось бы, у меня же сигналка ещё и на забор настроена. Как только кто-нибудь его пересечёт, она и сработает. А ты не знал… Эх, Георгий, а я так тебе верил. Теперь быстро за ним. Нужно проследить, куда это ты собрался? И было бы очень хорошо, если к Вяземскому. И, кстати, тогда становится более понятно, почему так легко Алексея с Алёной уговорили уехать с Центрального. И все остальные несуразности становятся ясными и объяснимыми. Неужели так и есть? Как же не хочется в это верить…
Оглядел стоящих передо мной людей, близких, родных и чужих, выражающих тревогу и волнение, ожидание и затаённую радость, недоумение и неверие. Вздохнул, всё потом.
– Ну, что встали и замерли? Проходите.
И, не слушая посыпавшихся вопросов, пропустил их мимо себя в столовую, закрыл за вошедшими двери из коридора. Пора уходить. Сигналка с ограды сработала…
Глава 16
В холле остановился. На сканере рядом никого, можно и нужно воспользоваться помощью камня-кристалла. Невидимкой проще будет за Опрятиным пройти. Может, он просто так гулять пошёл. Воздухом ночным, свежим подышать. Посмотрим, проверим. Меня ему никак под таким прикрытием не заметить, уже неоднократно на других людях проверено. Лишь бы на умные приборы не нарваться, с помощью которых меня наёмники выслеживали.
Тихо прикрыл за собой входные двери, спустился со ступеней и, похрустывая щебёнкой, пересёк подъездную площадку. Даже живот втянул от желания ступать тише, без этого каменного шороха. Можно было бы воздух в помощь призвать, да Георгий рядом совсем, почует близкую магию. И точно, услышал мои шаги, остановился, заозирался. Я с досадой притормозил, замер, дыша через раз. Понимаю, что глупости, зачем дыхание сдерживать, всё-таки не рядом находимся, да ничего с собой поделать не могу, противоречивые эмоции захлёстывают. Родственник всё же единственный. Никак не могу в предательство поверить.
Вроде бы всё успокоилось. Ночные музыканты-цикады завели свои очередные скрипучие мелодии, луна длинные тени отбрасывает, кажется, что за каждым деревом кто-то прячется. Такие вот выверты подсознания. Успокоился и родич, дальше пошёл, у забора остановился, закрутился на месте. Надо бы и мне притормозить, а то что-то я разогнался, увлёкся преследованием и почти догнал его. Пусть подальше отойдёт. Что это он делает? А-а, это он через ограду перелезает.
Забор у Муромцева литой, между толстыми чугунными завитками не протиснуться, зато карабкаться по ним одно удовольствие. Словно по лесенке можно ногами перебирать. Если сторожа не видят. Ладно я, молодой, через забор запросто перелезу, даже не применяя свои магические способности, а ему-то каково? Наверху только осторожнее нужно быть, острые трёхглавые наконечники пик так и норовят за штанину уцепиться. Как там Георгий? Справился? И ведь корячился, карабкался, пыхтел. Для чего такие сложности? Вышел бы просто через калитку, всё равно вся дворня в доме. Какая-то у него своя извращённая логика.