"Фантастика 2024-167". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Мы собрали мангруппу быстро. Наши эрзац-броневики были укреплены мешками с песком в кузовах и листами стали — на дверцах и кабинах. Солдаты были озлоблены и готовы зубами рвать башибузуков, так что в добровольцах отбоя не было.
На шести машинах мы выехали перед самым рассветом — забрать Тингеева с блокпоста. Для человека, который выслеживал зверя в лесу всю свою жизнь определить местонахождение нескольких десятков всадников особых проблем не составило.
— Много коней-то. Пить надо! — сказал Темирдей, и наша колонна направилась в ближайшую от блокпоста Вишневецкого деревню.
Ту,
Всё оказалось просто — Тингеев уточнил у крестьян что-то по поводу водопоя и брода, и уже от ближайшей речушки безошибочно вывел нас по руслу ручья к обширной балке, из которой доносилось конское ржание и негромкие гортанные разговоры.
Машины ожидали нас у дороги, и, отметив наиболее перспективные с точки зрения стрелковых позиций высотки, мы определили сектора обстрела.
Я устроился на привычной уже машине Парамоныча, с командой вахмистра Перца. Подносчик лент Фишер и рядовой Панкратов доливали воду в кожух пулемета, а Перец энергично высекал огонь для своей трубочки.
— Мне б еще парочку бойцов в команду, а, господин поручик? — пустив клуб дыма, сказал он. — На блокпостах приходится черти кому машинки наши доверять…
— Есть у меня двое… Неплохо справлялись, — обнадежил его я. — Геройские парни — пятерых вчера срезали… Гущенко и Ющенко, слыхал?
— А-а-а, двое из ларца… — хмыкнул он, но видимо, был доволен.
У подножия высотки бомбометчики заканчивали устанавливать свой агрегат, и долго возились с опорами.
— Что они там делают? — спросил Фишер.
— Смазывают шаровые. Сливочным маслом, — загоготал Панкратов. — У них от долгого стояния бомбомет заржавел, в хозяйстве-то у них- бардак! Даже смазку найти не смогли, когда припекло! Вот и взяли — сливочное…
Бардак у бомбометчиков — это, вообще-то, камень в мой огород. Хоть Панкратов и не имел это в виду. Наконец, бомбомет был в порядке, и командир расчета преданно уставился на меня, ожидая сигнала.
А я глянул в сторону балки, ожидая сигнала от Тингеева. В лучах восходящего солнца пару раз блеснуло зеркальце- пора. Я махнул рукой. Бомбометчики засуетились, заряжающий сунул снаряд в дуло орудия и все зажали уши. Грохнуло, а потом раздался жуткий вой. А затем — еще и еще. В балке земля вспухла от разрывов, вверх полетели ветки, брызги воды, какой-то хлам и Бог знает что еще…
Башибузуки, видимо, ни разу не сталкивались с бомбометным обстрелом, и потому повели себя так, как мы и ожидали — бросились в бегство. Конная лава вырвалась из-за деревьев и понеслась между холмами — прочь, туда где недостанет воющая смерть с неба. Через пару секунд они заметили автомобили, и стали замедляться. Кажется, их предводитель решил, что лощина у нашей высотки — самая удобная, да и позицию бомбометчиков они, видимо, вычислили. Так что лава слегка развернулась и помчала прямо на нас.
Вахмистр Перец припал к пулемету, бойцы защелкали затворами винтовок, я ухватил трофейный карабин. Первая длинная очередь прямо у меня над ухом раздалась в тот момент, когда всадники перешли на галоп.
— продекламировал Фишер, вытирая очки полой родного «хаки».
Лощина была завалена человеческими и лошадиными трупами, накрытыми с трех сторон пулеметным огнем. Не зря мы распределяли сектора обстрела.
По полю битвы, а точнее — бойни, ходили бойцы и добивали раненых башибузуков. Я и не думал их останавливать — после того, что видел на хуторе, и в сгоревшей деревне… Наверное, еще год назад я стал бы настаивать на трибунале, и орать на солдат, но теперь мне было всё равно.
Обернувшись, я увидел бомбометчиков, которые разбирали свою адскую машину.
— У вас сливочного масла не осталось? — спросил я.
Я нарезал ржаной хлеб прямоугольными кусочками, намазал толстый слой масла, накрошил чеснок и посыпал сверху. А потом накрыл всё это еще одним слоем хлеба с маслом. Красота!
— Господин поручик, нужно подписать ведомость с трофеями! — сунулся в дверь штаба вестовой.
— Сейчас буду!
Возня с бумагами заняла какое-то время, а когда я вернулся, то увидел, что Стеценко дожевывает что-то, стоя лицом к столу, и вытирает руки о галифе.
— Ненавижу чеснок! — проговорил он, стряхнув ржаные крошки с небритого подбородка.
XIV. ИНСТИТУТ БЛАГОРОДНЫХ ДЕВИЦ
Полковник Бероев расстегнул верхнюю пуговицу форменного кителя и снял фуражку. На начинающей проявляться лысине блестели капельки пота.
— Ну нет никого, кроме вас, понимаете? Людьми вас пополнили, отдохнуть вы пару дней — отдохнули… Да и к действиям в городских условиях вы привычны… Ну хотите, я бомбомет в вашей штурмроте оставлю?
Накойчертмне нужен бомбомет в городских условиях, учитывая тот факт, что город — под имперской властью, я представить себе не мог и в страшном сне. В любом случае от всего этого дела попахивало скверно. Я так и сказал:
— Мы не жандармерия, господин полковник. Мы пехота, «хаки». Наше место — в поле, месить пыль сапогами.
Бероев был вообще-то неплохим человеком и талантливым командиром. Но золотые погоны на плечах давили на него подобно паровому прессу, и у него были свои приказы. Поэтому он застегнул пуговицу на вороте, надел фуражку на потную лысину и решительно подкрутив усы, выпучил глаза и гаркнул:
— Господин Поручик! Слушай мою команду!
В такие минуты я ненавидел армию. Мыши плакали, но продолжали есть кактус — кажется, так это называется? Так что я вытянулся в струнку.
— Выдвинутся во главе вашей штурмроты, подразделений поддержки и обеспечения и особого разведывательного отряда в Мангазею и обеспечить там имперский закон и порядок! Приказ ясен? — и буркнул: — Это армия, а не институт благородных девиц!
Я щелкнул каблуками и наклонил голову ровно настолько, насколько было положено по уставу:
— Так точно, господин полковник! Разрешите исполнять?
— Исполняйте… — устало махнул рукой он, и, когда я был у самых дверей, проговорил: — Там Рыльский со своим полком стоит, он вздорный человек… Если попробует на вас давить, так и знайте — он вам не начальство. Об усилении просил полицмейстер, так что подчиняетесь вы ему, мне и Его Высочеству Регенту. С Богом, поручик!