"Фантастика 2024-167". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Мы привезли для ребятишек антибиотики, хинин, ацетилсалициловую кислоту — и Гоан в лепешку готов был расшибиться ради нашего дела.
«Малышка» ушла в море, ведомая своим неистовым капитаном — таможенник демонстративно прикрыл глаза ладонью. Фахнерт продолжал охоту на корабли. А мы впятером переоделись в рабочие комбинезоны на шлейках, грубые ботинки и клетчатые рубахи, загрузили фургон реечками и штапиками — у Гоана была лесопилка — и отправились в Лисс. Он честь по чести оформил нас наемными рабочими, справил все документы и обещал помочь трудоустроиться — с рабочими руками были проблемы, почти все низкоквалифицированные рабочие отправились в армию — там заработок был куда выше. Могли попытаться загрести
Через три дня должна была проходить церемония чествования павших героев. И чествовать собирались излюбленным у лиссцев способом — музыкой и небесными фонариками. Я пропустить это событие никак не мог: уж больно въелась мне в память фантастическая картина, которую я видал на карнавале: гавань, полная парусных кораблей, и мерцающие огни, летящие в ночном небе.
Фургон трясся на мощеной булыжником дороге, народ дремал на паллетах со штапиками, Арис что-то чиркал в блокноте. Он диковато выглядел в этой простой, грубой одежде из плотной хлопчатобумажной ткани и чувствовал себя неловко. Остальным было наплевать — Эш и Тесфайе и вовсе повалились друг на друга и храпели в два голоса. Кузьма жевал травинку, посматривая из-под тента на пробегающие по небу облачка.
— Тпр-р-ру! — сказал Гоан, — Ну, чего вам еще надо, мистер Корк?
Послышалось конское ржание и топот — там явно было несколько всадников.
— Чего мне надо? — взревел прокуренным, хриплым голосом некто, — Чего мне надо, сукин ты сын? Мне надо, чтоб ты сдох и оставил Дэзи в покое!
— Послушайте, восемь лет прошло, мистер Корк! Ну, сколько можно..
— Сколько можно, сукин ты сын? Гоан, мать твою, это каким ублюдком нужно быть, чтобы не пускать детей к врачу? Я прямо сейчас заберу Вилли и Джесси, и…
— Я и за милю не подпущу к моему дому этого коновала! Черт побери, когда Пампкинс захлебнулся в речке, доктор Баш вдувал ему в задницу табачный дым из клизмы! Вы понимаете? Это шарлатан, а не доктор!
Снаружи загомонили, и другой, молодой голос произнес:
— Но Пампкинс вот он — жив и здоров! Так что держи свой поганый рот на замке, Гоан!
— Верно, Колин! — снова заговорил хриплый, — Так что прямо сейчас я еду…
— Да никуда вы не поедете, мистер Корк. Друзья привезли мне лекарств, дети идут на поправку…
— Друзья? Откуда у тебя друзья, сукин ты…
— Да что с ним говорить? Стащите его на землю, ребята!
Послышался стук подошв о землю, скрип конской упряжи и фырканье лошадей — всадники спешивались, а потом Гоан Гнор принялся грязно ругаться — началась драка.
Мы всё это время напряженно ждали конца разговора, а когда всё обернулось таким образом, Кузьма сказал:
— Командир, может быть он и сукин сын, но…
Арис прищурился:
— Он наш сукин сын, да?
Я кивнул:
— Впе-е-еред!
И мы полезли наружу.
Там было семь или восемь мужчин — крепкие, грузные детины во главе с седым краснолицым джентльменом, чьи грубые черты лица лишь отдаленно напоминали миловидный облик миссис Дэзи Гнор, супруги Гоана. Цепкие руки кантервильцев уже вцепились в штанины и тащили мистера Гнора вниз с облучка. Он дрался как тигр.
Наше появление стало для нападавших полной неожиданностью. Одно дело — навалиться кучей на одного, другое — противостоять лицом к лицу целой команде. Да и народ у нас попался свирепый! Тес накинулся сразу на двоих, ухватив их за грудки своими мощными мускулистыми руками, и потащил увальней в сторону, чтобы без помех с ними разделаться на обочине. Эш метнулся в ноги толстому рыжему дядьке, сбил его в пыль и навалился сверху, нанося
удары обеими руками.То, что делал Арис, живо напомнило мне технику боя Императора. Конечно — не было в нем той совершенной грации, он отличался от Его Величества так, как девка из кордебалета отличается от примы-балерины, но — вот эта плавность движений, заломы и броски, и скупая эффективность — техника их имела одни и те же корни.
Мы с Кузьмой особенно не мудрствовали. Преторианец пинком ноги отшвырнул от Гоана какого-то типа в красной рубахе и сцепился с ним в клинче, а я сходу получил по роже от того самого седого джентльмена, охнул, а потом раз-два — влепил ему двойку по корпусу, и мы принялись кружить друг вокруг друга, обмениваясь ударами.
Гоан не медлил — он сиганул с подножки фургона в самую кучу, и, воодушевленный нашим вмешательством, набросился на обидчиков, орудуя кулаками, локтями, коленями, зубами и ногтями. В драке он был страшен.
Я успел еще раз крепко поймать по уху, врезать седому под коленку и разбить ему нос так, что по белой рубашке и плотной жилетке у него текла кровь, когда Гнор крикнул:
— Довольно! Мистер Корк, прекратите это, пока ваши сыновья и работники не превратились в калек!
Седой шагнул назад и крикнул:
— Хватит, парни! Правда — хватит!
По-хорошему — мы победили, хотя и не без потерь. Целыми у нас были только двое — Арис и Тесфайе. Но молодчики из Кантервиля пострадали явно серьезнее — четверо из них не могли самостоятельно подняться, остальные имели отметины на лицах, рваную одежду, прихрамывали и держались за отбитые места. Корк сказал:
— Я смотрю, ты-таки обзавелся друзьями. Может быть, ты не так и безнадежен, Гоан… Но знай, если с моими внуками что-то случится — я убью тебя, убью насмерть.
— Идите к черту, мистер Корк, и не лезьте в мою семью! — вызверился Гоан, сжимая кулаки.
Они убрались с дороги, давая фургону возможность проехать. Поводья слегка ударили по спинам мулов, животинки потрусили вперед, сдвигая с места наш транспорт. Гнор отодвинул полог, и теперь мы видели его ссутулившуюся спину.
— Что это было, Гоан? — спросил я, — Это что — твой тесть? Хорошо дерется.
Одной рукой я прижимал к распухшему уху револьвер: он был холодный и немного притуплял тянущую боль.
— Я ведь украл свою жену, джентльмены, — заговорил Гнор, — Когда колонию Кантервиль только-только основали, лет десять назад, тут было полно всяких уродов. Бывшие каторжники, шлюхи, пропащие личности… Ну, и Корк с семьей. У него водились деньги, он открыл трактир, гостиницу и бакалейную лавку, и доходный дом — сдавал комнаты. Дэзи была как будто не от мира сего: всегда аккуратная, миленькая, чистенькая… Я видел, как они на нее пялились, какие разговоры вели. Она мне очень нравилась, я старался оберегать ее, быть поблизости — и полюбил, понимаете? Ну, всё мне было в ней по душе: как она идёт, как говорит, как держит себя… Какие мысли высказывает. Я признался ей — а она сказала, что не любит ни одного мужчину. Какая-то тетка подслушала наш разговор, что-то там переврала… Мне пришлось ее забрать, слышите? Стали говорить всякое — что мы с ней переспали, что оставили в лесу нашего ребенка! Черт знает что. Я просто прискакал к гостинице, подхватил Дэзи в седло посреди бела дня и ускакал прочь из Кантервиля, не спрашивая согласия. Корк — за мной, со всеми своими людьми. Они избили меня до полусмерти, притащили в поселок и приковали к столбу на сутки. И знаете что? Дэзи, одна Дэзи принесла мне воды. А потом перерезала веревки, и мы сбежали… Жили некоторое время в Гель-Гью, детей завели. Я и там деревом занимался, вкалывал. как черт, открыл лесопилку…. Этот старый чёрт Корк такие письма писал, мол. вернись, доча, только будь рядом, не лишай деда общения с внуками… Как у такого чудища могла получиться моя Дэзи?