"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Кроме факультета ЗВИ на Волочаевской размещались языковые факультеты (Запад и Восток), Военно-юридический, Прокурорско-следственный, женский факультет и отделение, где готовили специалистов для иностранных армий.
Интересно, что гражданские дипломы у нас не отличались от выпускников Запада и Востока. То есть, мы тоже были лингвистами, с пройденными часами обучения двум иностранным языкам в соответствии с образовательными стандартами.
Отличие было только в военной специализации.
Курс у нас так же делился на языковые группы, каждая из которых насчитывала от шести до девяти человек,
В загородном учебном центре, где мы проходили КМБ, у каждой языковой группы была отдельная палатка. Причём не стандартная армейская, рассчитанная на взвод, а поменьше — квадратная, низкая. По краю палатка была обложена кирпичами, формирующими бортик высотой с полметра. На этот бортик стелились деревянные нары с матрасами.
Умывальники располагались на улице, под небольшими навесами. В них была только холодная вода, так что волей-неволей приходилось закаляться. Ничего похожего на душ не предусматривалось, поэтому после полевых выходов или физической подготовки мыться приходилось возле раковин.
Особенно прошаренные ребята с соседних факультетов где-то умудрялись добывать шланги, которые прицепляли к кранам. Так мыться было удобнее.
В общем, условия были спартанские.
Всё это я вспомнил, пока шёл по учебному центру туда, где находились палатки нашего курса.
Каптёрка, к счастью, уже была открыта. На ступенях сидел старшина, уже переодетый в комок, и грустно смотрел на подходящих курсантов.
Увидев меня, нагруженного пакетами, он немного оживился и сказал:
— Ого! Иванов, ты где-то склад ограбил?
— У меня много бабушек, — отшутился я.
Дима широко улыбнулся в ответ, продемонстрировав крепкие ровные зубы.
— Сумки забираем в палатки. Сегодня каптёрку закрываем и сдаём ключи, — предупредил он.
— Что, прямо сейчас? — спросил я.
— Можно после ужина, перед поверкой… кстати, на ужин пойдёшь?
Я задумался. С одной стороны, в учебном центре кормили не то, чтобы прилично — но тут хотя бы еду можно есть. На Волочаевской с этим совсем грустно, насколько я помнил. Причём помнил я тогдашний — не избалованный цивилизацией и совершенно не привередливый. К тому же, мышцы ощутимо болели после вчерашней тренировки, требовали строительного материала и энергии.
— Схожу, пожалуй… — ответил я.
— Построение через пятнадцать минут, — кивнул старшина.
— Народу вообще много уже?
— Пять человек. Ты шестой будешь, получается.
Я переоделся в каптёрке — благо народу не было, да и Дима не возражал. Мои новые облегчёнки он если и заметил — то никак на них не отреагировал. Впрочем, не удивительно: он ведь из «пролетариев», как и я сам. Другого бы на должность штатного стрелочника и мальчика для битья не назначили…
Перед построением я заскочил в палатку и застал Серёжу Гоменюка спящим на своем матрасе, вытянув в проход ноги, обутые в берцы. Спал он чутко: едва я зашёл внутрь, как он открыл глаза и поднялся на локтях.
— О, Саня, привет! — улыбнулся он. — Чего так рано?
— Да перестраховался, —
я пожал плечами. — С автобусами тут непонятно.— Правильно. Наверняка опоздавшие сегодня будут. Ступиков орать будет…
— Факт, — согласился я.
— На ужин идёшь?
— Ну да, — ответил я.
— Что, с собой хавчика не притащил?
— А смысл? Завтра всё равно в универ едем. Где хранить?
— Ну хоть на вечер.
С хитрым видом Серёга спрыгнул с нар и достал снизу чёрный пакет, от которого исходил приятный запах. Он вытащил из пакета пару бумажных свёртков и протянул мне.
— Будешь?
Странное дело: то, что многие вернулись из города с едой и не ходили на ужин я помню, но вот чтобы Сашка что-то мне предлагал… наверно, нет. Значит, ход вещей уже меняется и на память полагаться не следует.
— А что там у тебя?
— Бутерброд с салом и пирожок.
— Дякую, — кивнул я и улыбнулся.
Вот почему я сказал именно так? Кто за язык тянул? Понятия не имею. В то время я, кажется, даже не знал о существовании мовы. Зато во время СВО пришлось подучить…
— На здоровья, — ответил Серёга, как-то странно на меня посмотрев.
Блин, осторожнее надо быть со спонтанными фразами…
Сало было отменным: свежайшее, с чесночком, на чёрном бородинском хлебе. Однако же, несмотря на плотный обед в ресторане, аппетит разыгрался не на шутку, и закуска только раздразнила его.
Когда мы доели, как раз пришло время построения.
Да, в столовую приходилось ходить строем, даже если в наличии было всего пять человек. Впрочем, мы всё равно были расслабленными по сравнению с Востоком. Те пришли на ужин в полном составе — их заставили приехать раньше.
В столовой давали вполне приличную гречку с тушёнкой, свежий хлеб, кусок масла и крепкий чёрный чай, видимо, из стратегических запасов Госрезерва, судя по характерному привкусу шэн-пуэра.
— У тебя что ли тоже родственники на Украине? — всё-таки спросил Серёга после раздачи.
— Не-а, — ответил я.
— Жил там с родичами в детстве?
— Нет. Когда отец в Харькове учился, я ещё родиться не успел, — ответил я.
— Ясно… — Серёга поковырял вилкой кашу.
— Бывал во Львове, — ответил я. — Так, несколько фраз запомнил.
— А-а-а, ясно.
— Ты-то сам, кстати, чего так рано вернулся?
— Так родителям же в Воронеж ехать. Они тут не останавливались. Мы так, прогулялись, докупили необходимое — потом я сюда поехал.
Мы закончили ужин. Снова вышли, построились, двинулись обратно в расположение.
В воздухе отчётливо веяло осенью, а на дорожки успели нападать жёлтые листья, которые наряд не успел подмести.
— Словари не покупал? — спросил Серёга.
Блин. Точно. Как изучали китайский язык в эпоху до смартфонов? С бумажными словарями, которые были большой ценностью! Лучшими были шанхайские — трёх видов: большой, в виде толстого тома в светло-коричневой обложке, карманный китайско-русский, на тонкой рисовой бумаге, тоже в коричневой пластиковой обложке и универсальный двухсторонний карманный — узкий, длинный, тоже на рисовой бумаге с синей обложкой. Эти словарики приходилось доставать окольными путями, в университетской библиотеке среди пособий их, разумеется, не было.