"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26

От приветливо-декоративной улыбки не осталось ни следа. Она сосредоточенно соображала.

— Сегодня вечером выдержишь? После двух таких перелётов?

— Если Вэнс не попытается бить меня в челюсть — запросто. Только Мэри уложим. Она, хоть и спала в воздухе, умаялась.

— Вижу. Решим.

Ещё хотелось позвонить в Минск, сказать — долетели, дать Маше трубку, чтоб Вика поговорила с «бельчонком». Но там уже ночь. Что хорошо, ракетный психопат не берёт трубку, когда слышит пронзительные частые звонки международного вызова. Хоть за это спасибо.

Пусть мой увеличившийся в численности женский эскорт удивился, в самолёте я проспал практически до самой посадки. Предстояли ещё непростые разговоры.

В Балтиморе Джей не пригласила нас в свой особняк, уверяя, что там творится предсвадебный дурдом, отвезла нас на такси в отель, забронированный для гостей.

— Во сколько тебе обойдётся… всё это?

— Триста тысяч. Остальное оплачивают родители жениха и спонсоры.

— Надеюсь, твой зять — добропорядочный член демократической партии.

— Он из семейства Клинтонов.

О… на горизонте нарисовался будущий президент. И будущий любовник Моники Левински. Но это я придержу.

Мы заняли два номера. Администраторша, улыбчивая и доброжелательная до невозможности, не сравнить с угрюмыми тётками в московских гостиницах, провела Олю в отдельный.

— Для вас и вашей очаровательной дочки, мэм.

Маша не поняла сказанного, а Ольга и не пыталась отрицать. Ей, не рожавшей, на время пришлось стать мамой. А ко мне буквально через полчаса ввалился сенатор, взъерошенный туманными намёками помощницы.

— Что-то экстренное?

— Ничуть. Дело чрезвычайной важности, но последствия мы ощутим позже. Не знаю, почему она настояла на встрече непременно сегодня.

Он развалился в кресле, швырнул пиджак на столик, распустил узел галстука.

— Валяй. Я тебе стольким обязан, что не будем обращать внимания на мелочи. Слушаю.

— За то короткое время, что я отсутствовал на Родине, Советский Союз шагнул одной ногой в могилу, вторую уже занёс. Когда он грохнется, последствия будут крайне серьёзными. По оценкам группы офицеров КГБ, их имена назвать не могу, окончательный…здец наступит в промежутке девяностый — девяносто второй год. Необратимость процессов станет очевидна уже через пару лет для каждого. Понимаете? Громадная махина, полная ядерного оружия, начнёт рассыпаться на куски.

Далее сенатор услышал короткий дайджест грядущих событий. И без того малоэффективная экономика, получившая множество новых ударов, начнёт дышать на ладан, для её спасения будет разрешена частная инициатива в виде кооперативов и индивидуальной трудовой деятельности. Так называемая «гласность» позволит говорить людям всё, что они думают о КПСС и коммунистах, а ничего хорошего они не думают, в том числе сами коммунисты. Национальные окраины представляют собой котлы кипящих противоречий, и стоит только ослабить нажим на крышку, массовое недовольство хлынет наружу. С каждым годом количество протестов в Средней Азии, в Закавказье и в Прибалтике будет нарастать. Затем начнутся сепаратистские движения и в сравнительно лояльных славянских республиках.

— РСФСР тоже развалится?

Сенатор продемонстрировал неплохое знание Советского Союза, большинство американцев не знают, что Советская Россия и СССР — не совсем одно и то же.

— Имеет шанс уцелеть.

Он замолчал и думал, переваривая услышанное, минуты две.

— Валери, повторишь это перед нашими аналитиками? У них наверняка найдутся уточняющие вопросы.

— Простите, сэр. При всём уважении — нет. Я доверяю вам и Джей, потому что мы связаны той историей со злополучным рейсом. Но если моя информация растечётся, данный факт с устрашающей быстротой станет известен моим информаторам. Последствия даже предсказать боюсь. Вплоть до физической ликвидации. К тому же я ничем не могу подкрепить их слова, кроме как неубедительным аргументом, что лично им доверяю. Но как только мои прогнозы начнут сбываться, а в отношении национально-этнических конфликтов печальные события ожидаются в ближайшие месяцы, вы будете способны принимать решения с открытыми глазами. Полагаю, это и в ваших интересах, сэр, и в интересах США. А также в интересах моих сограждан в Союзе. Только Америка способна перевести их за руку через шаткий мостик переходного периода.

Я налил себе виски из мини-бара, тем самым оправдав кратковременный поворот спиной к высокопоставленному собеседнику, потому что восхваление американцев как единственных поводырей из тьмы на свет побудило неудержимое желание заржать, это уж совсем не в тему.

Мы поболтали ещё минут десять, сползая с глобальных на ближайшие практические темы, в том числе на привлечение меня к политическим кампаниям демократов. Вэнс обещал познакомить с несколькими видными фигурами из верхушки партии, в связи с чем, вот новость, пригласил на свой день рождения.

Следующий разговор был по телефону и куда менее приятный. Я предупредил Дона Дюка, что задержусь на Востоке. Соответственно, подготовка к бою с Синклером начнётся на неделю позже. Услышал в ответ, что он считает меня конченным и безнадёжным долботрахом. Потом спросил, делать ли договорняк, если я точно лягу.

— Не лягу. Побью его проще, чем Биггса. Смотрел записи его боёв, прошлые годы и три в этом. Он бодро работает левыми джебами, но отводит руку назад низко, потом спохватывается и поднимает к щеке. Сейчас делает это гораздо реже, наверняка тренеры ему подсказывают. Тактика простая как десять центов: не лезу на обострение, тоже тюкаю его джебами. А как только запоздает — правый оверхэнд. Уносите тело.

Теперь я промоутера заставил задуматься на минуту, в трубке слышалось лишь сопение, о чудо, не прерываемое ни единым матерным восклицанием.

— Тогда меняем манёвр. Журналисты получат вброс, что ты, мать твою, страдаешь хернёй вместо подготовки к бою. Получил пояс и возомнил себя траханым божком бокса. Делаем Синклера фаворитом.

— Успокоился, Дон? У твоего конченного долботраха есть деловое предложение. Не набирать отстойную шваль из негритянских подворотен, а проверенных и уже прошедших начальную подготовку любителей из СССР. Они теперь смогут выезжать. Срок окупаемости короче.

Я как всегда приврал. В восемьдесят шестом выпускают, но неохотно, если не водить дружбу с генералом Соколовым. Но скоро, скоро.

— Встретимся — поговорим. Смотри, сукин сын…

В два часа ночи запиликал будильник. Время звонить в Минск, там наступило утро.

Вика говорила сквозь слёзы.

— Маму увезли в больницу! С сердечным приступом…

— Отец?

— Да! Ему совсем сорвало крышу. Ты же знаешь, у нас в спальне нет штор. Он, просыпаясь утром, видит яркий свет из окна, и ему кажется, что это от ядерного взрыва. Подскакивает и орёт: вспышка справа! Ну кто такое выдержит… Представь, пригласил вчера Гошу, даже тот не выдержал, сбежал как можно раньше. Валер! Я — не сумасшедшая? Если я унаследовала, то и наши дети…

— Не беспокойся. Шизоидные мании — далеко не всегда наследственные. Идеологическая накачка в СССР кого хочешь сведёт с ума. Военные получают её в десятикратных дозах.

— Войны с США точно не будет?

— Смеёшься? Здесь все в восторге от тёплых отношений Рони и Горби. Любой, кто захочет поссориться с СССР, гарантированно продует следующие выборы. Так что если Советы не ударят первыми, никак.

— Хорошо… А то уже невыносимо. Только бы дождаться документов и выписки мамы. Папа уже убираться за собой не хочет. Зачем, если завтра всё равно от Пулихова останется только радиоактивный пепел.