"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— А говоришь неграмотный. Вон как лихо расписываешься.
— Так все лето тренировался, от нечего делать. — с ухмылкой ответил тот. — Знал, что заставят.
Сержант ухмыльнулся и взяв в руку колокольчик встряхнул его. На его перезвон, дверь приоткрылась и в комнате показалась чья-то голова, увенчанная потертым островерхим суконным шлемом, так называемой — Буденовкой
— С этим все. Следующего давай, — произнес сержант.
— Удачи тебе. Семён Шумилов. — неожиданно добавил он, на прощание.
— Да, пошел ты. — огрызнулся парень выходя из кабинета.
Выйдя в коридор, паренек слегка замешкался, но был тут же легким толчком отправлен в нужном направлении и оказался в небольшой комнатке в которой находилось около полутора
— Ну, что Лепёха, готов к труду и обороне? — Спросил он своего соседа, после очередной затяжки.
— А куда деваться-то? — вполголоса произнес тот. — Может стоит в Ташкент чухнуть, как раньше планировали? Говорят — город хлебный.
— Может и хлебный. И то не факт. В самом Ташкенте еще может и ничего. А вообще там просто жопа. Да потеплее, но ты не хочешь понять главного. Выловят там тебя запрут в сарай с баранами и будешь за кусок лепешки с утра до ночи хлопок собирать. До зимы. А зимой выбросят в степь подыхать. И это в лучшем случае, а то и просто прирежут, как барана, и собакам скормят. И оттуда не сбежишь. Там степь. Пустыня. На сотню верст, и ни единого колодца.
— Да ну нах? Но люди-то живут!
— Живут местные. А тебе на один чуб глянуть и сразу понятно становится — чужой. А чужие там только рабы.
— А как же Советская Власть?
— А нет ее там. И не будет никогда. Не расстраивайся, найдем место.
В этот момент приоткрылась дверь и разговор сам собою прервался. Сделав по последней затяжке, друзья затушили папиросу о подоконник и выбросив ее в окно спрыгнули со своего насеста и приготовились слушать вошедшего в комнату человека.
— Так граждане беспризорники. — Произнес знакомый нам сержант.
— … Жулики, тунеядцы, алкоголики. Песчаный карьер — два человека…– вполголоса продолжил Длинный, понятную только ему фразу.
— Выходим по одному и не торопясь занимаем места в воронке. И чтобы порядок был! Старшим назначается…
Сержант обвел взглядом помещение и увидев понравившееся ему лицо добавил:
— Семен Шумилов.
— А чё, я сразу. Чё, я на хвост кому наступил. Вон Блоху назначай, начальник, он у нас за атамана завсегда.
Комната тут же утонула в веселом мальчишечьем хохоте. И было отчего. Так называемый Блоха, или Изя Блохман, крохотный, грязный с всколоченными сальными волосами, торчащими в разные стороны и постоянной зеленой соплей висящей в одной из ноздрей, выдающегося еврейского носа одного взгляда на который достаточно, чтобы определиться с его национальностью. Постоянно что-то жующий и вечно одетый в какое-то рубище, состоящее из большого количества разных деталей одежды, найденных скорее на какой-то помойке. Если внимательно приглядеться, тут можно обнаружить и чьи-то посеревшие кальсоны, с характерным коричневым пятном на известном месте и когда-то богатую, а ныне весьма облезлую женскую безрукавку. Шерстяной старушечий платок, состоящий скорее из дыр, чем шерсти и когда-то красную бабью юбку, стянутую ремешком, напяленную на плечи, в виде пончо и свисающую почти до колен. И обмотанные такими же грязными тряпками ступни, заменяющими ему обувь.
— Так хорош базарить! — продолжил сержант еще недавно сам хохочущий не менее остальных.
— Сказал Шумилов, значит Шумилов.
— «А сказал к маме, значит к маме. Свежее дыхание облегчает понимание». — пробурчал себе под нос Длинный и протолкнувшись сквозь толпу пацанов остановился у двери.
Ша!
Пацаны. — негромко произнес он, но этого тем не менее хватило, чтобы уже через минуту к комнате стало тихо.— Лепёха, на выход. — Произнес он и когда тот пробрался к двери, приказал. — Встанешь у машины, и чтобы порядок был. Давай бегом.
После того, как его приятель сорвался с места, Длинный добавил.
— По одному. Вперед пацаны, здание не разнесите, и выгоду не упустите! Нам еще на месте осваиваться.
Возникший было смешок тут же рассеялся, а находящиеся в комнате беспризорники, словно в выдрессированные кинулись друг-за-другом на выход, и не останавливаясь ни на мгновение чинно расселись в воронке, ожидая отправления. Сержант удивленно проводил глазами беспризорников и бросив взгляд на Длинного, заметил, как тот пожал плечами и как бы произнес: «А я, тут совершенно не причем?» О том, что по пути их следования пропали некоторые вещи, большей частью табак и кое-что съестное, обнаружилось уже после того, как воронок выехал за ворота.
Глава 8
8
По словам сержанта, ехать предстояло довольно долго.
— Если не сломаемся, то минут сорок, а то и больше. Так, что наберитесь терпения.
Перед посадкой Длинный обошел вокруг автомобиля, предназначенного для поездки и удивленно хмыкнув спросил:
— Это, что за чудо? Оно еще и ездит?
— Американец Уайт, можно сказать почти новый, семь лет всего. Тридцать лошадей, это вам не хухры-мухры, зверь, а не машина! — Водитель этой калымаги, явно гордился своим грузовичком, но на взгляд Длинного Это было что-то настолько архаичное, что он едва сдерживался от смеха. Хотя если подумать, до нормальной техники еще ох как далеко, а это все же иномарка, следовательно, и ресурс длиннее, да и качество сборки тоже. Хотя разумеется довольно стара. Хоть и шофёр считает ее новой, но в этои время еще не научились делать что-то долговечное.
Кузов представлял собой фанерный фургон, собранный на легком металлическом каркасе. Вход в него предполагался сзади и это было на руку длинному. По идее больше десяти-двенадцати человек находится в таком фургоне было не должно, но кто сейчас обращает внимание на какие-то там санитарные нормы, или что-то подобное. Вряд ли тот же сержант даже знает эти слова. Поэтому, когда пацаны разместились в кузове, дверь пришлось прижимать двум мужикам, чтобы зацепить на петли какой-то болт, предохраняющий дверцу от открытия на ходу. Впрочем, снять его с петель особого труда бы не составило, потому как между фанерой и металлическим каркасом в некоторых местах можно было просунуть руку. Что и было сделано уже через некоторое время, так как в фургоне из-за загруженности стало нечем дышать. Дорога конечно оставляла желать лучшего и совсем не была похожа на шоссе будущего. Но тем не менее была достаточно ровной, хотя пыли, поднимающейся из-под колес было предостаточно, об асфальте здесь похоже даже не догадывались.
Детский дом расположенный на окраине поселка Самохвалово, располагался в бывших доходных домах купца Первушина, находящихся неподалеку от Колганского вокзала, построенного, как гласила выложенная кирпичом дата под коньком крыши совсем недавно в 1920 году. Какой именно доход собирался получать этот купец, и получал ли его вообще было не очень понятно, потому как с первого взгляда поселок представлял собой скорее захудалую деревню, чем промышленный городок. Но так или иначе пара домов, соединённых между собой крытой галереей, с довольно большим участком огороженным кирпичным забором, собственной котельной и несколькими каретными сараями, расположенными у забора, выглядели достаточно добротно. Похоже все это было выстроено перед самой революцией потому и сохранилось почти в первозданном виде.