"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Да, уж, не парадоксальный, — хмыкнул и крутнул головой я.
— А про бокс… Может всё-таки в рамках эксперимента выступишь на соревнованиях?
— На соревнованиях-то я выступлю. Куда мне деваться? Я Юдину обещал. Но в их дурную тренировочную соковыжималку я не полезу. Я и сам себя гоняю — мама не горюй. Мне нужна стратегия и тактика боя, комбинаторика [63] и… И вес гонять не буду. Это основные условия.
Я вдруг вспомнил, как читал про какого-то советского боксёра [64] , как того заставляли сгонять вес, а сгонять было нечего. Согнать-то он согнал, но, то ли чемпионат мира, то ли Олимпиаду,
63
Наш герой имеет ввиду не раздел математики, а наработку ударных и защитных комбинаций.
64
Виктор Григорьевич Рыбаков. Перед Олимпиадой-1980 Рыбаков просил тренеров о возможности перейти в более тяжёлую весовую категорию, однако те настояли на том, чтобы Виктор выступал в категории до 57 кг. Рыбаков был вынужден «сгонять вес» перед соревнованиями, и в итоге проиграл в полуфинале немцу из ГДР Руди Финку, у которого выиграл за год до этого на чемпионате Европы в Кёльне. Через год Виктор всё же перешёл в категорию до 60 кг и выиграл золото чемпионата Европы.
— Ты Юдину условия ставь. Мне нужно принципиально понять твою позицию, чтобы выстраивать тактику нашего поведения. Но я понял тебя. Всё-таки ставим цель — чемпионат мира семьдесят шестого?
— Ставим, — вздохнул я.
В Союзе было не мало боксёров, которые за год тренировок за счёт своего таланта достигали высоких вершин. Поэтому я был каким-то «из ряда вон выходящим явлением». Только никто не знал, что я был не просто «талантливым», но и многоопытным поединщиком. Не по боксу, правда, а по самбо и «боям без правил». На самом деле, мне нравилось ощущение боя. Особенно любительского боксёрского боя.
Спортивный шотокан хоть и выхолостил боевую составляющую, но выносливость воспитывал сумасшедшую. Мои ученики, помнится, на тренировках в двухтысячном году прыгали на скакалках и отжимались по тысяче раз, на одной ноге приседали раз по пятьдесят за подход. Именно так я себя готовил сейчас. А психологически я был готов не только бить, но и быть битым.
— А ты знаешь, — вдруг сказал Рамзин, — может быть то, что ты не хочешь чемпионства тебя к нему и приведёт. Вполне себе может быть. Ладно. Что-то мы засиделись, а у тебя режим. Вечерняя тренировка. Ты, кстати, уроки сделал?
— Я их сделал уже все до конца года. Письменные у меня не проверяют. Устные тоже прочитаны. Перед уроком пробегусь глазами…
— Я посмотрю, как ты тренируешься?
— Ничего силового не будет. Перед сном у меня растяжки, китайская гимнастика «тайцзицюань» и медитация. Это что-то похожее на каратековские ката в очень медленном темпе.
— Понятно. Я не буду мешать твоей медитации?
— Сядете за спиной в уголочке. Я в подвале тренируюсь, там очень тихо и вентиляция хорошая. Пол — шлифованный лиственничный брус. Отличное помещение для тренировок. Даже наличие обилия колонн не мешает. Наоборот. Если на них навесить макивары и подушки, будет просто здорово. Можно было бы гулять между колоннами и лупить хоть руками, хоть ногами.
— Если там делать спортзал, то спортсменам придётся ходить через твою квартиру, — усмехнулся Рамзин. — Не устанешь двери открывать?
— Сколько их будет-то тех спортсменов?
— Вполне возможно, что несколько. Но не будем забегать вперёд. Будем считать, что мы договорились.
Я кивнул и, переодевшись в дзюдогу и кеды, спустился в подвал.
— Значит, полагаешь, он не водит нас за нос?
— Уверен в этом на девяносто процентов. Слишком его реакции на «прозрение» были естественные. У него даже испарина на лбу выступила, когда он «вспомнил» про стрелка-пограничника. Процессы у него в голове проходят явно естественные, а вот на счёт правдивости, не уверен.
Полковник
посмотрел на листы рапорта, провёл по строчкам пальцем, мотнул головой.— Надо же, Брежнев с Фордом и во Владивостоке. С чего бы это? Почему во Владивостоке? Не уточнил потом?
— В рапорте изложена вся наша беседа с объектом: до тренировки и после.
— Как тебе его медитация? Он, что, и вправду полчаса сидел в позе, э-э-э, дзен?
— Так точно. Едва удержался, чтобы не уснуть.
— Так, может быть и он спал сидя?
— Бубнил что-то себе под нос и гудел горлом. Я спросил, что он делал? Объект сказал, что, чтобы не уснуть и поднять энергию «цы» к горловой чакре, использует горловое пение буддистов. В рапорте указано.
— Ну да, ну да… Он не буддист?
— Нет.
— Прямо сегодня договаривайся с «машиной пыток» и пытайте его на счет предсказаний.
— Объект настаивает на высшей категории секретности и доставке его на территорию управления в автомобиле.
— Это понятно и правильно. Если те события, о которых он заявил, будут иметь место, то этот малыш станет нашим секретным оружием. Переплюнем мы тогда Москвичей с их «экстрасенами» Пятого управления. Ха-ха-ха…
Полковник побарабанил пальцами по столешнице.
— Хотя… Ерунда всё это! Не верю я в экстрасенсов. Вот в инопланетян верю, а в экстрасенсов — нет!
— Одно другого стоит, — подумал Рамзин, но промолчал.
— Разрешите готовить план мероприятий? — спросил он.
— Готовь, Саша! Да… Подключи УВД! Пусть они Карпа возьмут в работу. Не нравится мне его заинтересованность нашим объектом. Если надо будет — устраняйте. С цыганом беседу провели?
— Провели и не одну. Он сам заинтересован в нашем объекте. Получает от него радиоаппаратуру и продаёт её среди своих пока.
— Вот поражаюсь я, как у него получается сделать аппаратуру высшего качества буквально «на коленке». Не понимаю… И наши спецы из научно-технической контрразведки не понимают. Они, кстати, готовят сборник задач для решения.
— Полагаю, основные мероприятия спланировать на летние месяцы. Надо дать объекту закончить учебный год. Чтобы не нервничал.
— Да, похоже, он и не нервничает совсем. Слушал я сегодняшнюю прослушку. Спокоен, как удав.
С утра я нервничал, как никогда. А когда я нервничаю, то пою. Арии всякие, гаммы, распевки. Медитация в таких случаях не помогает. Не научился здесь ещё отключать мозг от стресса. Как, впрочем, и там, в будущем. Никогда не мог побороть эмоции. А тут — на тебе!
Только что я перестал переживать из-за своего попадания в тело малолетнего «дрыща» и взрывного взросления тела, как поступила новая вводная: «Ты — экстрасенс!». И мало того! Выдал ту информацию, которую не стоило. Запорожский пограничник, мать его, мучал меня сновидениями всю ночь!
Не та это информация, которая могла попасть в мозг малолетнего провидца. Леонид Ильич с Фордом — да! Барышников? Ну, так себе, конечно. Но тоже вполне значимая информация. Мирового значение событие. А напившийся погранец? Причём, отличник, сука, боевой и политической подготовки. И я об этом знал. А раньше ни бум-бум! Они же меня сейчас засношают своими вопросами. Особенно, если всё, что я напредсказывал, сбудется. А оно, почему-то я был в этом совершенно уверен, точно сбудется.
Другое, из-за чего я злился на себя, это то, что я, видимо в удивлении от обнаружения в себе такого дара, не смог удержаться, и проговорил, всё, что всплыло в памяти, вслух! Дзен-буддист, блин, штопанный! Маленький внутренний диссонанс выбил из состояния «дзен» на раз-два. От этого я распереживался даже больше. Хотя… Ничего себе маленький!
С каких бы херов я стал знать будущее, в котором не участвовал и про которое не читал и не слышал? Ладно, тот же, мать его, Барышников, или наш Любимый Леонид Ильич. Но погранец?! О нём-то я никак не мог знать. И откуда тогда у меня о нём знания. Что это вообще, мать твою, твориться!