"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Будь она мужчиной, ее лицо можно было бы назвать в какой-то степени интересным, до для женщины рубленные черты лица, тонкий рот с практически полным отсутствием губ, и слегка оттопыренные уши, вызывали у меня скорее неприязнь, нежели, что-то иное. Да и отец, видя старания своей кузины, как-то подмигнул мне, а чуть позже вполне успокоил меня предложив воспринимать «ужимки и прыжки» тетушки, с некоторой иронией. В общем-то я ничего иного от него и не ждал. Отец просто не рассматривал любую из этих девиц в качестве моей суженой.
В итоге, пожалев бедную родственницу, Граф***, предложил ей в подарок небольшую ферму на юго-востоке Франции, неподалеку от городка Безансон. При ферме имелось около пятидесяти гектаров земли, расположенных
— Вы, бы еще предложили мне пойти в холопки, Граф***! — С негодованием, отвергла предложение тетушка. — Никитины никогда не опустятся до положения крестьян!
Хотя, судя по глазам всего остального семейства, они были готовы на что угодно, и уж тем более на предложенную графом ферму. Отец, просто пожал плечами, была бы честь предложена. Больше разговоров на эту тему не поднималось. Но, тем не менее тетушка продолжала поддерживать знакомство, надеясь все же получить после кончины графа, хоть что-то, на правах родственницы. Впрочем, отец, предполагая подобное, при написании завещания, упомянул в нем Анну Ивановну, отписав ей ту самую ферму, что предлагал ранее. В конце концов, в завещании она упомянута, часть наследства в виде фермы, и доходов с нее, которые по распоряжению графо отсылались на специальный счет, присутствуют, а на большее она может не рассчитывать. А дальше пусть делает с нею что пожелает. Захочет, пусть перебирается со съемных квартир туда, нет продолжает вести жизнь помещицы, приехавшей на Лазурный берег, а от фермы можно избавиться. Клиенты всегда найдутся. Тем более, что, предполагая подобную тяжбу, с оспариванием наследства на правах ближайшей родственницы, уже при жизни, мой приемный отец, переписал все свое состояние именно на меня, оставив в своем распоряжении совсем немного средств, которыми он пользовался сейчас.
В отличии от моей прошлой жизни, где Граф***, скончался еще в двадцатых годах, и был нами похоронен на берегу Дона, здесь он был еще жив, и чувствовал себя вполне прилично, хотя последние пару лет, уже практически никуда не выезжал, за пределы баронства. Разве что тринадцатого июля каждый год посещал кладбище, расположенное в Лихтенштейне. Кто именно покоился там, мне было неизвестно, а сам Граф***, никогда не говорил об этом.
— Ты, все равно, никогда не знал этого человека, поэтому вряд ли тебе будет это интересно. А выражать скорбь по усопшему, к которому ты не питаешь никаких чувств, смахивает на театральщину.
Поэтому, кто именно там лежит, я просто не знал, да и не настаивал на этом, идя против воли отца.
Глава 4
4
Восемь сотен километров пути от Берлина до замка моего отца, мы пролетели за каких-то десять часов. И то могли бы быстрее, но нужно было остановиться для заправки автомобиля топливом, а заодно и перекусить. По приезду к замку отца, сидевший рядом со мною на переднем сидении Гюнтер Шнайдер, считающийся среди нас самым большим воздушным хулиганом, вылез из автомобиля и дрожащим голосом произнес.
— Клянусь, больше никогда в жизни не сяду в автомобиль рядом с этим сумасшедшим швейцарцем. За эти несколько часов поездки, у меня на голове появился не один седой волос. Как можно гнать с такой скоростью?
— Там и было то всего около ста двадцати километров в час? — удивленно ответил я.
— Ста двадцати? — С сарказмом переспросил он. — Почему-то я при каждом взгляде на твой спидометр, я замечал стрелку, лежащую на цифре сто пятьдесят.
— Не может такого быть!? Гюнтер, но ведь даже если так, в воздухе мы летаем со скоростью вдвое большей
и ничего.— Так это в воздухе, а не на земле, где можно было врезаться во что угодно.
— Просто считай, что мы тоже летели, правда очень низко. На бреющем.
— Я чуть лысым от твоего бреющего не остался!
— Так лысым или седым? — С хохотом вмешались в разговор приятели.
— Посмотрим каким будешь ты, нам еще добираться до Больцано, причем по горным дорогам, и впереди на этот раз сядешь ты.
Друзья расхохотались еще больше.
Следующие две недели, запомнились мне, как бесконечный калейдоскоп событий. Мы отрывались во всю и на полную. Граф***, устроил нам такой праздник, который, наверное, запомнится на всю жизнь, и когда-нибудь ближе к старости, я попытаюсь нечто подобное повторить для своего сына, если конечно судьба подарит мне его. Мы обошли все кабачки, и бары Визена, отплясывали на всех площадках и вечеринках нашего милого городка, и выступали в качестве почетных гостей на каждом из них, посетили Берн, Цюрих, Женеву, побывали во всех злачных местах этих городов, и не оставили безо внимания ни одной крошки развлечений, которые встретились нам на пути. Много позже сам создатель и бессменный руководитель люфтваффе Герман Геринг, подсчитывая итоги стажировки в Италии, объявил нас лучшими в соблюдения секретности.
— Эти парни, были на виду у всей Европы, шум стоял такой, что сотрясались стены даже в Рейхсканцелярии. Но никто во всей Европе, не смог бы отнести их к истребителям, тайно пробирающимся в Италию, чтобы отточить свои летные навыки. Хотя по качеству истребления шнапса и прочих напитков во всех барах и ресторанах городов, где они побывали, равных им найти было невозможно!
Все, когда-то заканчивается. Завершились и наши каникулы. Вновь усевшись в мой «Duesenberg», мы отправились в Италию. На границе нас даже не досматривали, единственное что мы услышали при ее пересечении, так это опасение одного парня из стражи о том, что если эти парни покинули Швейцарию, значит там не осталось доброй выпивки, и они решили очистить от этого итальянские бары. Похоже слухи о наших загулах дошли и сюда.
Больцано, оказался захолустным городком, больше смахивающим на небольшое село. Расположенная неподалеку от него, авиашкола, хоть и вносила какое-то разнообразие в жизнь местных винодельческих хозяйств, но разве что в праздничные или воскресные дни, все остальное время, здесь царило тихое уныние, нарушаемое разве что ревом взлетающих или заходящих на посадку самолетов, или криками очередной замеченной в прелюбодеянии жены, какого-нибудь фермера, заставшего ее на месте преступления. Страдали чаще всего именно они, все-таки поднять руку на офицера, застигнутого врасплох на очередной красотке, рука у местных селян просто не поднималась.
Пока мы предавались загулу, посещая все злачные места Швейцарии, отец, через своего поверенного снял для меня уютный домик, в этом захолустном городишке, и даже нашел прислугу и горничную, взбивавшую мне постель и приносившую утреннюю чашку кофе. В отличии от большинства моих соратников, я жил можно сказать в гораздо более лучших условиях, чем любой из них. Но на меня не обижались, соглашаясь с тем, что каждый из нас имеет право на подобное будь у него возможность для этого. Тем более, что совсем недавно, мы отрывались во всех кабачках за мой счет, и ни у кого из приятелей не возникло даже тени сомнения, кто именно должен оплачивать все эти счета.
Учеба в авиашколе оказалась скучной до невозможности. С утра до вечера, мы изучали устройство самолета, теорию воздухоплавания, тактику, стратегию и штурманское дело. Ни о каких полетах, и оттачивании летных навыков не шло и речи. Единственные самолеты, которые мы видели находились в сотне метрах от нас, куда нас не подпускали даже близко. Однажды нас все же вывели на экскурсию на лётное поле, где разрешили наконец прикоснуться к местным истребителям. Так сказать, потрогать руками то, что: