"Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Затем средний.
Нижний…
По ушам ударил умопомрачительный грохот, а моя Метка вновь начала теплеть от поступающей в неё энергии-опыта. База вспыхнула с новой силой. Её опять затрясло, залило чёрным дымом, несущим с собой ужас…
«Слушайте, а может, мы сами сейчас берег от заморских букашек вычистим?» — предположила Ольга Фаиновна.
«Хм… ну так-то можно», — задумчиво проговорила Фая.
«Не переоценивайте себя, самки!» — рявкнул Дворин.
«Ты если трусишь, старый червь, иди под деревцем полежи, в страхе потрясись», — фыркнула Фая.
«А ты не указывай мне, что делать, мохнатая!»
«А
«А то на земле окажешься!»
«Завалишь меня?»
«Если потребуется!»
«Да ты только обещаешь. А у самого кишка тонка!»
«Мой дорогой оппа, — громким мысленным шёпотом обратилась ко мне Ольга. — Мне кажется, или они сейчас не про драку говорят?»
«Хватит!» — велел я, уклоняясь от бесчисленных магически атак, летевших снизу.
«Ты так и не ответил на предложение моей старшенькой дочурки, оппа», — буркнула Фая.
«Глупое предложение. Я не уверен, что наши с вами энергетические контуры выдержат массовое истребление многотысячной армии».
«Выдержат!» — с готовностью выпалила Ольга.
«Не нужно нас недооценивать!»
«Дуры», — вздохнул Дворин.
И, прежде чем драконихи вновь на него взъелись, я продолжил:
«Я в этом не уверен. Но даже если и выдержат — измаются точно. А ещё мы застрянем здесь надолго. Константин сто процентов воспользуется этой ситуацией. А биться с ним или его сильнейшими бойцами на усталости я не собираюсь».
Раздался грохот, и в другой части базы засверкали разноцветные техники. Мои ребятки тоже наконец-то добрались сюда и радостно вступили в бой.
Да, первая задача — опустить ниже плинтуса британцев. Точнее, их боевой дух.
Вторая — поуменьшить их боеспособность. Считай, численность. Я уже начал успешно с этим справляться.
Продолжим вместе.
Главное — сильно не увлечься и не забывать, кто на сегодняшний день наш главный враг.
Московский Кремль. Пару дней спустя.
— Согласитесь, сейчас этот кабинет выглядит гораздо лучше?! — весело спросил царевич (а для половины мира «император») Константин. Одетый в белую рубашку и чёрные брюки, он стоял в центре просторного кабинета, держа руки за спиной, и смотрел на портреты, что висели на стене.
— «Лучше» или «хуже» — лишь субъективные оценочные суждения, Ваше Величество, — ровным тоном проговорил невысокий усатый мужчина в круглых очках. Его внешний вид мог бы обмануть многих — обычный человек легко принял бы этого мужчину за какого-нибудь профессора местечкового университета, не увидев в нём сильного одарённого с прокачанной Меткой.
Ведь одарённых в очках не бывает, верно?
Хотя насчёт «профессора» обычный человек бы не ошибся. Но вот очки этот профессор носил не из-за плохого зрения, а чтобы сделать своё отличное зрение ещё лучше. Чтобы видеть то, чего не видят другие.
Хотя, с другой стороны, этот человек всего лишь испытывал свою новую разработку.
Константин бросил на него косой взгляд и спросил:
— Тебе не нравятся портреты моих близких, Вильгельм?
— Главное, чтобы они вам нравились, Ваше Величество, — спокойно ответил Вильгельм Шраер.
Константин усмехнулся и снова повернулся к своей небольшой галерее. Вверху висели изображения бывшего императора и всех его четырёх жён; по центру — огромный портрет самого Константина
Константиновича, вокруг которого девять портретов его жён; а снизу — портреты его братьев и сестёр.— Гляжу, кое-кто у тебя в опале, — усмехнулся третий человек из присутствующих в кабинете. Им был высокий широкоплечий мужчина с красивым утончённым лицом, которое обрамляли светлые локоны.
Царевич Роман. Единственный биологический сын ныне покойной императрицы Ирины (ибо второй её «сын», Евгений, оказался дочерью).
Константин удивлённо уставился на него.
— О чём ты?
— Виктории нет, — хмыкнул Роман, акцентируя внимание на том, что портретов жён Константина всего лишь девять.
Константин сверкнул глазами, и от него повеяло жаром. Роман сглотнул и попятился:
— Прости, братишка. Сглупил! Тупая шутка.
Константин выдохнул и улыбнулся.
— Нет никого у меня в опале, — изрёк он легко. — Я безумно люблю Вику! Как и всех остальных моих девочек. Просто её портрет ещё не готов. Ох уж эти художники… даже императоров заставляют ждать! Хо-хо-хо… — Он внезапно посерьёзнел и добавил: — Больше не шути так, брат. Я ведь уже говорил: своей заботой о детях Вика поразила меня в самое сердце! Она готова на всё ради них! Это прекрасно! Такой и должна быть женщина-мать! Эх… жаль только, её тайное или не очень тайное желание посадить своего сына на Всероссийский престол не осуществится.
— Даже если она родит тебе первого наследника? — спросил Роман.
Константин посмотрел на него удивлённо и махнул рукой:
— Я ещё не готов к своим детишкам. И вообще, я собираюсь жить так долго, что никакие дети не доживут до получения от меня наследства. Ну да ладно, всё это дела будущего. Поговорим о настоящем.
Он нахмурился и снова уставился на портреты. Сейчас он смотрел на нижний ряд.
— Я так не хочу убивать кого-то из вас… — прошептал он горько. — До сих пор страдаю от того, что велел Женечке прикончить Лёшу. Эх… Но это было лучшим решением. Лёша сам виноват, что выбрал Максима, а не попытался самостоятельно захватить Пустующий Трон.
— Для того чтобы с помпой ввести войска в Москву, Михаил подходил лучше Алексея, — покивал Роман. — Да и смерть Лёши выдалась эффектной и привела к Михаилу его вассалов. Пусть и временно. Всё прошло по твоему плану, Костя. Чего ж тут страдать?
— Хочу и буду! — возмутился Константин. — Тебе, что ли, совсем не жалко братьев? Лёшу? Или Диму, которого прикончил Максим, а? Ты бессердечный!
— Потому я и иду за тобой по своей воле, — усмехнулся Роман.
Братья замолчали, разглядывая портреты.
— Ваше Величество, Ваше Высочество, может быть, вернёмся к теме, по поводу которой мы здесь собрались?
— К тому, что Макс уже две ночи кошмарит бриташек, а они и пикнуть боятся? — усмехнулся Роман.
— Вообще-то, хоть Максим и его сборная солянка не заявляют о себе прямо и носят форму французских легионеров, не скажу, что он особо скрывается, — проговорил Константин, впившись взглядом в портрет царевича Максима. — Это довольно нагло с его стороны. Он будто уверен, что я не объявлю его врагом империи, паршивец! Ха… И ведь прав! Он молодец — не хочет официально заявлять о том, что убивает официальных же союзников империи. И всё же британцам хватило бы доказательств, чтобы его публично обвинить. И они обвинили бы. Если бы я не попросил их об обратном.