"Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Долговязый одобрительно закивал.
— Я сам знаю, как мне поступать, — продолжал коренастый, — я просто хочу выжить.
— Ты бросил своих людей и они погибли…
— Я сам хочу выжить, а на остальных мне наплевать. Они не мои люди, мы просто шли вместе. Но им не повезло.
— Я назначил вас старшими в этой группе не просто так. Вы должны были защищать их. Кроме вас здесь не было сносных бойцов.
— Ну это их проблема, — лыбился бородач, — что они родились травоядными, а не хищниками. Травоядных всегда жрут, таков закон природы… Ты и баба тоже хищники, а хищники должны
— Хорошо, — уже миролюбиво проговорил я.
— Правда? — воскликнул коренастый, не веря своим ушам. — Ты возьмешь нас с собой?
— Да, — кивнул я, ловя на себе неодобрительный взгляд Лилии. — Но только при одном условии.
— Каком?
— Ты должен доказать, что ты хищник.
— Доказать? Как? — бородач непонимающе на меня вытаращился.
— Убей его, — я ткнул на долговязого, тот от неожиданности съежился. — Он не похож на хищника, он будет для нашей группы в тягость…
— Что?! — глаза коренастого расширились так, что оно стал похож на филина.
— Что слышал… Я возьму только тебя в свой отряд. А этот никчемный, должен умереть.
— Но почему?! — воскликнул бородач.
— Ты сам говорил, что каждый сам за себя. Докажи, что ради выживания ты способен на большее, чем просто прятаться по кустам.
— Ну… хорошо… — промямлил бородач и навел обрез на застывшего от ужаса долговязого. — Прости Каланча, ты сам слышал, я должен тебя пристрелить.
— Не надо, Хэнк! — воскликнул долговязый и замахал руками. — Я же твой друг. Кто тебе дороже? Эти уроды или лучший друг?
— Ты пойми, Каланча, мне дороже я сам. И чуйка подсказывает, что выжить с Кречетом у меня больше шансов, чем с тобой. Прости… Он требует твоей крови. Ты и правда бесполезен.
— Нет! Я могу тоже драться и убивать зомби!
— Как сегодня? — Хэнк обвел взглядом обглоданные трупы. — Когда на нас напали мертвяки, ты сам первый заорал, что надо бежать! Я может быть и остался бы, но после того, как ты рванул в кусты, понял, что одному мне в любом случае не справиться. Кречет прав. Ты не хищник, ты никчемный… Прости, что так вышло, но я должен тебя убить.
— Нет! — заорал долговязый и бросился на Хэнка размахивая топором.
Бах! — грянул выстрел, и картечь разворотила лицо Каланче. Его зубы, глаза и язык разлетелись на кусочки. Он даже не смог закричать, а лишь захрипел и завалился на траву. Он еще дышал, когда Хэнк подошел к нему:
— Прости, друг. Я думал в обрез заряжена пуля.
Каланча что-то хрипел. Слова по интонации отдаленно напоминали: «Добей, добей». Но без языка и без зубов трудно говорить.
— Прощай, — сказал Хэнк и, выхватив нож, ударил друга в сердце. Тот дернулся и затих.
Коренастый выдернул нож, обтер его о рубаху убитого и подошел ко мне:
— Я выполнил твой приказ, Кречет. Я прошел испытание?
— Нет, — ответил я и размозжил его голову березовой дубиной.
Удар получился мощный с разворотом. В этот раз бить мне никто не мешал, и дубина точно врезала по виску, раскроив кость. От такого удара один глаз бородача выскочил из орбиты
и повис на жилке. Хэнк удивленно вздохнул напоследок и замертво упал на землю…— Ну вот, — проговорила Лилия. — А говоришь, что я должна верить в людей…
Я нагнулся к трупу бородача и задрал повыше рукав его грязной джинсовой рубахи. На его предплечье красовалась татуировка: перевернутая пятиконечная звезда в круге.
— Это не люди, — сказал я. — Это апостолы…
— Как? — удивилась Лилия.
— Наверное, они нацепили лохмотья и прибились к беженцам еще вчера. Я не узнал их и прикрепил к этой группе. Сегодня, как только запахло жаренным эти выродки сбежали, а услышав выстрелы, вернулись и засели в кустах. Думали, что смогут чем-нибудь поживиться, например, пистолет у меня забрать, когда меня сожрут. Но мы выжили, и Хэнк понял, что с нами выгоднее дружить. Но я заметил его татуировку, когда он вышел на поляну и махнул рукой.
— А если бы они оказались не апостолами, — спросила Лилия. — Ты бы их отпустил?
— Нет, — ответил я. — Я поступил бы точно также.
— Страшный ты человек, Кречет, — улыбнулась Лилия, — такой же, как и я…
В далеке раздались крики. Они доносились со стороны нашей группы.
— Черт! — воскликнул я. — Похоже на наших тоже напали!
Я подхватил трофейное оружие: обрез с несколькими патронами, нож, топор и рванул за Лилией. Та уже нырнула в чащу и спешила в сторону доносящихся криков.
Вечер коснулся макушек деревьев красными лучами, когда несуразный электромобиль свернул с шоссе на обочину и углубился в лес.
— Все, — сказал Юрген. — Батарея почти на исходе.
— Сделаем привал, — сказал Рудый. — Ночью передвигаться опасно. Можно напороться на большую стаю, в темноте мертвецов не сразу видно. Разобьем лагерь вон на том пригорке. Там обзор хороший, а костер разведем в ложбинке.
— А что это ты раскомандовался? — проворчал Гектор. — Раньше дрожал, как осиновый лист, а теперь вылитый Щорс.
— Не знаю, дед, я такого зверя, но если хочешь, сам командуй. Только это место для привала самое лучшее…
— Щорс — не зверь, а командир, — хмыкнул Гектор и задумчиво погладил бороду. — Ладно, место действительно хорошее. Просто не привык еще, что ты дельные вещи говоришь, а не брешишь попусту, как раньше.
— А ты привыкай, — грозно проговорил Рудый. — Люди иногда меняются.
— Это угроза? — усмехнулся старик.
— Нет, но вчера я убил своего друга.
— Зачем, ты так и не рассказал нам? — воскликнула Энн.
— Я добил его, чтобы тот не достался на съедение чертовым зомби…
— Ужас. Мне жаль… — прошептала Энн, хлопая выпученными глазенками. — Ты как?
— Уже нормально, — шмыгнул носом Рудый. — По началу чуть не сдох… Но мне легче это воспринимать, когда я вспоминаю, что мой друг убил Хана.
— Что? — в один голос воскликнули Гектор и Энн.
— Хан обратился, — грустно проговорил рыжий. — Мастер избавил его от постыдной участи вечно бродить и жрать людей… И тем самым спас мне жизнь. Я не сразу заметил, что с Ханом что-то не так. Так обрадовался, когда увидел его и готов был расцеловать.