"Фантастика 2024-195". Компиляция. Книги 1-33

Центурионы остались с войсками гвардии палатинов, выстроившись вокруг моей ложи. На трибунах порядок обеспечивали войска гарнизона, так называемые комитатенсы, состоявшие из племен герулов, скиров и туркилингов.

Честно говоря, насколько я успел заметить, эти войска больше нарушали порядок, чем сохраняли его. Многие из них шатались среди народу пьяные, задирали гостей, вступали в стычки с мужчинами и приставали к женщинам.

Помимо них, у партий имелись собственные комитатенсы, в чем я уже успел убедиться перед храмом Венеры, когда нас чуть было не перерезал Траян. Они охраняли места, где сидели члены партий, а их, во избежание преждевременных конфликтов, разместили в разных местах циркуса, по четырем сторонам света.

Ближе к императорской ложе сидели: справа — прасины, а слева — венеты. Дальше, на противоположной стороне, на восточной трибуне сидели, соответственно, русии и левки.

То и дело члены партии, облаченные в одеяния, соответствующие цветам своих партий, кричали имена лидеров и названия политических подразделений. Это походило на выкрики фанатов футбольных команд в двадцать первом веке, не хватало только флажков и свистков.

— Когда уже начнутся игры? — спросила мать, оглядывая трибуны. — Как же утомительны эти предварительные ритуалы и церемонии!

Я огляделся и увидел Валерию, скромно сидящую в толпе придворных на трибунах выше. Подозвав Марикка, я приказал ему привести сюда девушку и подать еще одно сиденье для нее.

— Ромул, милый, ты же не собираешься посадить эту овцу рядом с собой? — тут же встревоженно спросила мать, тоже оглянувшись и проследив за моим взглядом. — Это противоречит всем правилам этикета. Она же не является императрицей, даже не наложница. Тем более, что ты не персидский падишах, чтобы иметь официальных наложниц.

— Овца, овца, бее-бее, — заблеял один из моих братишек, а другой состроил козьи рожки, вскочил и принялся бегать по площадке.

Пока мать безуспешно пыталась их успокоить я заметил, что позади нее сидят придворные девушки, нечто вроде фрейлин и среди них находится Новия. Девушка то и дело посматривала на меня.

— Она будет сидеть не рядом, а чуть позади, — сказал я, снова повернувшись вперед. — И это не вызовет никаких пересудов.

— Разве ты не слышал, что говорит твоя мать, Ромул? — спросил дядя, не глядя на меня, а осматривая трибуны. — Зачем нам лишние слухи?

— Вы уже отправили войска за город, дядя? — спросил я, проигнорировав его вопрос. — Кажется, мы договорились, что вы сделаете это? Еще вчера они были в городе. Вы что, не собираетесь выполнять условий соглашения?

— Они уже ушли из города, — ответил дядя. — Первые подразделения еще ночью, а последние сегодня утром.

— И где же они находятся? — спросил я как можно безразлично, хотя на самом деле это был важный вопрос. — Они должны уйти на один дневной переход, вы не забыли, дядя?

— Они ушли по Папиевой дороге на Рим, — ответил дядя, чуть помолчав. — И разместятся в старом лагере у подножия Аппенин.

— Отлично, — сказал я и многозначительно посмотрел на Донатину. Это было подтверждение той информации, которую он предоставил сегодня утром. Ну что же, теперь осталось действовать в соответствии с теми планами, которые мы задумали.

На середину ипподрома вышли глашатаи, люди с поставленными и звучными голосами. Загремели барабаны, зазвучали трубы, толпа замолчала, а глашатаи начали единым голосом объявлять о начале Эквирий, проводимых во славу императора, сидящего на троне и олицетворяющего единую власть, также как и единый Бог на небесах олицетворяет единую божественную сущность.

Я так понял, что текст для этого объявления готовил епископ Неон Равеннский, с которым мне все еще так и не довелось познакомиться. В этом тексте слишком много говорилось о Боге и слишком мало об императоре. Непорядок. В следующий раз мне нужно будет самому отредактировать текст в последней редакции.

Наконец, глашатаи умолкли и объявили, что теперь слово предоставляется императору.

Глава 32 Гонки колесниц

Необходимость выступать явилась для меня полной неожиданностью.

Не то, чтобы я боялся публичных выступлений, просто раньше я делал это в своем прежнем облике, в теле взрослого успешного мужчины, умеющего разговаривать с аудиторией. А сейчас я находился в теле недавно возмужавшего юноши с ломким голосом и не был уверен, что произведу нужное впечатление.

Почему меня никто не предупредил об этом и не дал времени на подготовку? Когда обсуждали протокол игр, никто даже не упоминал о выступлении императора. Что это, настолько само собой разумеющееся явление, что о нем даже не надо говорить?

Досадливо поморщившись, я встал с трона и подошел к краю своей ложи. Многотысячная толпа смотрела на меня, затаив дыхание. Ну что же, надо попробовать сказать им что-нибудь веселое, чтобы разжечь сердца и успокоить души.

— Жители города Равенны! — закричал я, подняв руки. — Вы самое главное наследие Рима, вы те, кто защищает его от хаоса! Почему? Да потому что с вами император, потому что вы, несмотря на то, что наша древняя могучая империя разделена на две части, вы продолжаете чтить традиции Рима и проводите такие важные и грандиозные праздники, как Эквирии, когда мы вспоминаем грозную славу наших предков и воздаем в их честь такие почести! Сейчас епископ говорил вам о том, что нужно чтить Господа Бога на небесах, а императора на земле. Но кто такой император без вас, без народа, без тех, кто проливал кровь за страну в бесчисленных войнах и орошал своим потом все поля, возделывая хлеб и добывая урожай, чтобы прокормить всех нас! Жители Равенны, граждане Рима! Сегодня мы открываем Эквирии, конные ристания, благороднейшие соревнования, в давние времена мы проводили их в честь бога Марса и основан этот праздник был Ромулом, в честь которого назвали и меня. Пусть праздник, который мы начинаем сегодня, останется навсегда в ваших сердцах! Пусть о нем помнят через столетия и говорят, да, мои предки тогда принимали участие в этом грандиозном событии!

Я умолк и поначалу на ипподроме царила тишина. Люди удивленно пересматривались между собой. Кажется, император давно не произносил такие речи перед народом. Я надеялся, что мой голос не звучал слишком тонко и сейчас все они не расхохочутся мне в лицо. Но нет, сначала раздался один крик, потом другой:

— Да здравствует император Ромул! Да славится его имя!

А потом эти крики подхватила ликующая толпа и весь циркус взорвался радостными приветствиями и овациями в мою честь.

Я вернулся на свое место и дядя сказал:

— Отличная речь, малыш, где ты так научился говорить? Ты же раньше и два слова не мог связать?

Я посмотрел на кресло позади меня и заметил, что оно до сих пор пустует. Мать улыбалась всему народу и принимала поздравления с началом праздника, а мне сказала вполголоса:

— Я не могу допустить, чтобы эта паршивая овца сидела рядом с тобой, слышишь?

— Вы что, мама, не слышали, что я сказал? — спросил я. — Я хочу, чтобы Валерия сидела здесь и все.

На ипподроме снова загремели барабаны и заревели трубы. Колесницы выехали из помещений возле южных ворот и поехали по «ипподрому», давая почетный круг перед началом гонок.