"Фантастика 2024-197". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Монахини живут скромно.
— Зато монастыри содержат дорого. Куда не глянешь, везде золото и роспись ручной работы. Опять же, вы о высоком покровительстве по этому проекту говорили. Стоит ли мне напомнить, что Род Юсуповых стоит на первом месте среди дворян по богатству? Или княгиня одними лишь своими пожеланиями вас одарила, а сама участия принимать не собирается? Так у нас и другие придворные не бедствуют. Глядишь, и подвигнутся на пожертвования монастырям, ради благого дела. Соберут для начала деньги на больницу — другую. Так что, всё теперь в ваших руках, а я своё доброе дело сделал, чего и вам желаю.
Откланявшись, я поехал к портному. Оскудел
— Тьфу, ты… — выругался я про себя.
Со священником пообщался на их языке и уже сам с собой так же начал разговаривать.
Давно Салават не видел Волги. Но сейчас ему некогда было любоваться речными просторами. Многое из увиденного стало для него в диковинку.
Торговый караван знакомого купца, с которым Салават сейчас передвигается, уже очень долго пылит по степной дороге вдоль бескрайних полей. Даже лошади, и те перестали пугаться рёва моторов, и лишь фыркают и прядают ушами, заслышав особо громкие звуки железных машин, десятками ползающих по полям. Люди, среди которых Салават заприметил и своих соотечественников, идут следом за железными чудовищами, и собирают с земли вырытые тракторами корни и стебли одуванчиков, складывая их в мешки. Мешки, как гигантские суслики, столбиками стоят на поле, дожидаясь, когда к ним подъедет грузовик с шустрыми парнями. Загрузив одну машину, ребята заваливаются прямо на мешки, успевая перекурить до следующей погрузки.
— Они снимают урожай одуванчиков? — спросил Салават у купца, когда они проезжали первое из увиденных им полей.
— У них с начала лета один сплошной урожай. Это же одуванчик. Он, как только дал первые цветы, так до снега растёт и растёт. Считай, они по кругу ходят. С этого края поле убирают, а на том конце уже снова всё выросло.
— Зачем им грязные корни? Их даже свиньи есть не станут.
— На реке баржи стоят. Там всё отмоют, сок выдавят и в бочки сольют, а прессованные брикеты в город рекой отправят. Говорят, из них и водку можно делать и сладости.
— Хм, одуванчик горький. Как он может стать сладким?
— Так и сок у цветка белый, а галоши из него чёрные получаются, — выставил ногу купец, предлагая полюбоваться блестящей обувкой, в которой нынче щеголяли почти все жители степи, живущие недалеко от реки.
— Я степняков на полях видел. Они-то зачем на русских работают?
— Платят им хорошо. Хочешь — деньгами, хочешь — мукой. За три дня на сборе корешков полпуда муки дают. Поработает семья человек в пять — шесть от Луны до Луны, и всю зиму становищу лепёшки можно печь. Чем не жизнь.
— Привет, Кентай! — окликнул купца ладный казак, подъехавший к каравану во главе дозорной пятёрки.
— И тебе привет, Назар, — жизнерадостно ответил купец, — Всё службу тянешь. Я тебя уже сколько в гости зазываю. Приехал бы, кумыса попили, баранины поели, на дочерей моих посмотрел. Глядишь, и глянется какая. Смотришь, и свадебку сыграем. А то на смотрины по весне к нам приезжай. Джигит ты знатный. Все девушки твои будут! — прихохатывал купец, видимо не первый раз заводя такой разговор.
— Ранние они у вас больно. Чуть тяжелее барана стала, и сразу в невесты подалась. Ты, где обычно остановишься?
— Да, в том же караван-сарае, что ближний к реке.
— Загляну вечерком, — пообещал казак.
— Знакомый? — спросил Салават, провожая взглядом отъехавшую пятёрку.
Больно уж винтовки интересные у них. Короче обычных и с двумя рукоятками под стволом.
— Ещё как знакомый. Боец знатный и конник лихой. Как-то раз он один всех моих охранников голыми кулаками отмудохал. Они
русской водки решили попробовать, а потом к бабе, что блюда с едой таскает, приставать начали.— Ладно. Про это позже расскажешь, — нетерпеливо отмахнулся Салават, наконец-то поймав мысль, которая словно назойливая муха уже давно не давала ему покоя, — Сок из одуванчиков русские будут покупать?
— Должны. К нему интерес очень значительные люди проявляют. Думаю, ради него они на большие траты пошли, — с намёком мотнул купец головой в сторону трактора, проезжающего сейчас недалеко от них.
— Как мне найти того, кто поможет за Урал — рекой такие же поля раскинуть? Нашему народу нужны деньги и оружие. На южной границе Степи опять персы зашевелились. Нам хоть и обещали помощь, но мне тревожно.
— Не моего ума вопросы задаёшь. Слыхал я про молодого русского князя, который якобы всё с одуванчиками выдумал, но это просто слухи. Попробую у Назара вечером что-то выведать. Болтают, что этот князь вместе с пятью друзьями — магами прошлый набег персов остановил. Сдаётся мне, брехня. Не может горстка людей встать против целой армии с пушками.
— Может, — чуть слышно прошептал Салават, чувствуя, как кровь отливает с его лица, — Я своими глазами видел. Если бы не туменой Аланай, то и я бы на том поле остался.
— Мстить будешь?
— Дружить. Мстить можно и нужно тем, кто равен тебе. Но нельзя отомстить молнии, убившей в степи твоего коня, или пожару, выжегшему все пастбища вместе с отарами. Их мы привычно считаем гневом богов, но я видел, как могут гневаться люди, ничем не отличающиеся от богов.
Домой я вернулся под вечер. После портного поехал на киностудию, где уже в черновике смонтировали три варианта документального фильма минут по двадцать каждый: первый, для своих, самых доверенных, с высоким уровнем допуска. Там всё понятно — кто и из чего куда стреляет, и как оно всё сработало. Второй вариант для узкого круга государственных лиц. Его мы покажем китайскому послу и кайзеру, а может, и ещё некоторым дипломатам, на которых укажет государь. Третий вариант фильма — народный. Его будут показывать в кинотеатрах в качестве киножурнала. Искусство кино растёт, одновременно с количеством и качеством фильмов.
А я хоть и понимаю головой, что киностудия — это крайне интересное и выгодное вложение капитала, топчу эту крамольную мысль обеими ногами. Честно скажу — мне нравится сама атмосфера киностудии и те люди, которые в ней работают. И лишь самые значимые якоря удерживают меня от срыва. Желание — бросить всё и стать киномагнатом, купающемся в облаках славы в обрамлении кинозвёзд — это дьявольский искус.
Но, нет. Фейерверки рано или поздно опадут на землю, а обворожительные дебютантки потеряют свой налёт новизны. Эйфория пройдёт быстро. Думаю, моральные ощущения будут примерно те, что и более привычные, из жизни. Если каждый день питаться лобстерами, фаршированными икрой и грибами, а запивать это дело шампанским или коньяком, то очень скоро такое меню приестся.
Захочется чего-нибудь более комфортного и спокойного. Примерно такого, как моя милая и добрая семья.
— Олежек, — весьма необычно обратилась ко мне Дашка, когда я, оставшись в зале с ней и Алёнкой, попытался предаться размышлениям о предстоящем разговоре с китайцем, — Недавно одна близкая знакомая княгини Юсуповой прилюдно утверждала, что у тебя в Камышине имеются сразу две любовницы, родившие тебе деток. Ты ничего не хочешь нам рассказать?
— Вот же сука! — коротко высказал я своё отношение к отдельно взятой княгине, максимально быстро сваливая к себе в кабинет и пряча глаза.