"Фантастика 2024-2". Компиляция. Книги 1-17

С бандитами-то проблем не будет: за полгода они поделят наследство Грача между собой, какая-то их часть отправится в небесные поля или на меловые карьеры благодаря действиям не дремлющей городской стражи. А самые умные и хитрые, те, что смогут выжить и продолжить заниматься своим темным ремеслом уж точно мстить за бывшего главаря не станут. Да и мы, если в Брянск и вернемся, то уже с дружиной, хоть до сих пор и не совсем ясно, как мы ее будем набирать.

А вот боярин… Ну не хотелось мне его убивать.

Впрочем, это теперь уже тоже было проблемой грядущих дней.

В первый раз на ночевку мы остановились в небольшом селе с названием Фокино. Уж не знаю, кем был этот Фока, но явно каким-то непростым человеком, раз в его честь назвали целую деревню. Пусть и такую неказистую как эта – всего на шесть дворов.

Остановились на подворье у Власюка – местного зажиточного селянина, который оказался единственным, кто согласился пустить нас на ночевку, и-то, после того, как я подкрепил уговоры грамотой боярина Сергея и серебряной монетой. Зато помимо ночлега на сеновале мы получили простой, но сытный горячий ужин и корм для лошадей.

После дневного перехода на разговоры сил почти не было: обиходили лошадей, поели сами, да улеглись спать, чтобы на следующее утро задолго до рассвета отправиться в путь. По ощущениям прошли столько же, но вечером остановились прямо в лесу еще до того, как солнце стало заходить. Лагерь разбить еле успели: нарубили дров, наломали лапника, расчистили площадку от снега и сделали навес, чтобы тепло от костра не расходилось во все стороны.

В это время Игнат обиходил всех шестерых коней, и только после этого мы принялись за готовку. Поели, немного посидели у костра, а потом кинули жребий, кому дежурить первому, да пошли ночевать.

Причем, старик продолжал учить нас: как правильно разбить лагерь зимой, чтобы никто не померз, и, что еще важнее, как выбрать для него место. Как чистить, поить и кормить лошадей, как правильно разводить костер. И еще учил читать следы: места здесь были безлюдные, и пару раз дорогу пересекали следы волчьих стай, а один раз мы увидели пасущегося среди деревьев зубра.

Дикий бык поражал своей мощью. Думаю, даже волкулак не выдержал бы удара его больших изогнутых рогов, а уж про лошадь или человека и говорить было нечего. Чтобы не нервировать зверя, мы предпочли быстро уйти.

На третий день пути все стали уставать. Монотонное покачивание в седле усыпляло, разговаривать не хотелось: казалось, что все возможные темы уже были переговорены. Причем, уставали не только мы, но и лошади. Я уже подумал о том, что нужно остановиться где-нибудь на целый день, передохнуть самим и дать отдохнуть утомленным скакунам. Если они собьют ноги или падут, других мы в этой глуши не найдем.

– Приехали почти, – нарушил затянувшееся молчание старик и посмотрел куда-то вдаль.

Я поднял голову, приподнялся на стременах и увидел вьющийся над стройными рядами деревьев дымок, который означал вполне очевидную вещь: где-то неподалеку находится человеческое жилье.

– Осталось через лесок этот проехать, и на месте будем, – добавил Игнат, посмотрел мне в глаза и как-то криво усмехнулся, будто мысли об отдыхе прочитал.

– А что там? – спросил Пашка.

– Увидите, – ответил старый воин и тронул своего коня.

Мы поторопили лошадок, чтобы поспевать за ускорившимся стариком, который умудрялся безошибочно находить дорогу среди деревьев. Уверен, если бы первым ехал любой из нас, его лошадь сломала б ногу о первую же попавшуюся корягу, но старый солдат будто знал безопасный путь.

И скоро мы оказались на опушке.

На берегу небольшой речки, сейчас скованной льдом и укрытой снегом, раскинулась небольшая деревушка. Побольше, конечно, чем Фокино, но гораздо меньше того же родного Васильева села. А вот чуть дальше стояла настоящая крепость.

Пусть она была и деревянной, да высотой стен и уступала Брянску, но я никак не ожидал увидеть такое здесь, в этих безлюдных местах. Но больше всего меня удивило здание за стеной, которое оказалось даже выше чем крепостные башни. Оно было построено из белого камня, а на венчавшем его черном куполе золотом горел крест. Холодное зимнее солнце, заставляло его сверкать на всю округу, и в сравнении с ним даже белый снег уже не казался таким уж ярким.

– Поехали уже, что встали? – проворчал старик, который, как оказалось, уже успел оторваться от нас на добрых два десятка шагов, пока мы стояли, уставившись на открывшееся зрелище.

Мы переправились через речку прямо по льду и скоро оказались на дороге, ведущей прямо к воротам крепости. Никто нас не остановил, да и зачем, если вход все равно был закрыт?

– Кто таков? – послышался с надвратной башни, тоже украшенной крестом, только поменьше, голос.

– Игнат, – ответил старик, задирая голову, чтобы его лицо можно было разглядеть сверху.

На какое-то время наступила тишина, а потом ворота распахнулись, а в проходе показалось двое воинов в полном доспехе, только почему-то все металлические части были тщательно зачернены. У одного из них на поясе висел топор, а у другого – тяжелая булава.

Старик соскочил с коня, сделал несколько шагов вперед, стащил с головы меховую шапку, которую носил вместо шлема и трижды поклонился, по очереди дотронувшись тремя сложенными пальцами правой руки до лба, живота, правого, а потом и левого плеча. Мы тоже спешились, но повторять за ним не стали: то, что Игнат является поклонником мертвого бога для меня тайной не было, но сам я об этой вере ничего не знал.

Кроме разве того, что храмы у них гораздо красивее, чем посвящённые Красному Тельцу.

Навстречу нам вышел седобородый старик в длинной черной одежде с большим крестом на шее. Игнат засуетился, у меня появилось ощущение, что он чувствует себя неловко, будто его тут не ждали. Но с другой стороны, в таком случае ему точно не открыли бы ворота.

– Благословите, отче, – обратился к старику Игнат, сложив перед собой руки ладонями вверх, и когда тот очертил перед ним крест, поцеловал протянутую длань, а потом показал в мою сторону. – Я привел сына князя Кирилла, отец Никодим.

Старик посмотрел на меня, и я, сам не зная почему, тоже стащил с головы шлем, оставшись в одном стеганом подшлемнике. Внимательный взгляд серых, выцветших от старости глаз, казалось, прожигал меня насквозь, и от него нельзя было укрыться, будто он видел все помыслы, даже самые тайные, все намерения, все мечты и надежды.

И я почувствовал мудрость и силу подвластные этому человеку.

– Я знал твоего отца, отрок, и он не раз бывал в нашей обители, – проговорил он, и голос его звучал спокойно и ровно без малейших следов старческого надрыва. – И пусть он и был заблуждающимся язычником, пусть так и не принял истиной веры, но христианские добродетели не были ему чужды. Как, чувствую я, не чужды они и тебе.