"Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Но кровь остывает, и в чаше застыла, лишенная сил драгоценная влага. Нашлись и иные, кто чашу наполнил, пусть их было мало, но свет сохранялся. И тот, кто последним поил чашу кровью, сказал: пусть она да послужит во благо! Дойду я до солнца и вылечу раны благого светила. Другие ж кричали: оставь нам источник тепла, о безумец, ты хочешь сгубить нас? Но кровью своей рисковать не желали. И Лучник смеялся.
Дошел храбрый воин до самого солнца — за этим пришлось ему в горы подняться. Он нес свою чашу, к груди прижимая, чтоб ветер и буря ее не коснулись. И долог был путь, и ему приходилось не раз и не два дополнять чашу кровью,
И выпило солнце кровавую чашу, и кровью той раны свои исцелило, сгорела стрела, что была в его сердце. И свет вновь вернулся, но слишком уж близко зашел воин к солнцу и тоже сгорел на вершине. И плакало солнце, но было бессильно вернуть его к жизни. И Лучник сказал: вот судьба для живущих, что с кровью решились играть, словно дети, и спорить с могучими силами мира. Но люди запомнили воина участь, и память о нем в веках не исчезнет. И помнят все цену победы над мраком. Цена эта — жизнь. Но платить ее стоит.
Дослушав историю, мы еще минут десять сидим неподвижно. Ритм рассказа заворожил меня. Я даже не представляла себе, что Альдо умеет так хорошо рассказывать. Анекдоты и байки мы от него слышали часто, смеялись, но одно дело — пересказать юмореску, другое — рассказать древнюю и странную легенду, ни разу не сбившись. Во время рассказа он отстукивал ладонью по колену ритм, и теперь мне трудно стряхнуть с себя оцепенение.
— Богатые у тебя познания, — качает головой Кира и дергает себя за прядь на виске. — Это же седая древность, одна из самых первых легенд о магии крови...
— Угу, — усмехается Альдо, и мы опять молчим. Солнце шпарит вовсю, я слизываю с губ соленый пот.
Рубашка промокла на спине. Потеря воды. Наверное, это уже не важно — ведь нам предстоит ритуал, и едва ли мы останемся здесь. Скорее уж погибнем или прорвемся.
И все же — это источник тревоги; а волноваться сейчас нельзя. Нужно верить в успех и ничего не бояться.
— Все, хватит тянуть. Пора, — поднимаюсь я.
Кира расчищает от хлама участок примерно пять на пять метров, распинывая мелкий мусор и выкидывая за пределы очерченного им квадрата битые кирпичи. Солнце издевательски висит в зените, не собираясь сменяться луной. Ни полночи, ни чаши. И с девушками все плохо. Самое интересное — а чем мы будем вскрывать вены, чтобы добыть кровь. Ножей у нас нет. Впрочем, Кира быстро решает этот насущный вопрос, находя ржавую арматурину с острым краем.
— Просто обалдеть, как хорошо, — хохочет Альдо, и я в который раз изумляюсь. — Без окон, без дверей, полна жопа дураков. Но зато с острым железом!
Я была уверена, что при виде ржавого металлического стержня с зазубренным краем излома он быстро передумает участвовать в обряде, но ему все нипочем. Ему идет смех — он совсем не похож на того глупого шутника, который так взбесил меня несколько часов или дней назад. Легкий, красивый, полный искрящегося, как шампанское, веселья... Остался бы он таким навсегда — цены бы ему не было!
Кира обходит площадку по часовой стрелке, что-то бормоча себе под нос. Альдо считает круги, удерживает Киру за плечо, когда тот заканчивает седьмой. Лицо у тенника сосредоточенное, взгляд устремлен внутрь себя. В расширенных глазах пульсируют зрачки. Он кивает наискось, показывая направление. Потом смотрит на железку и решительно рвет себе кожу на запястье. Меня передергивает. Добраться до вены ему удается с третьей попытки — кровь сначала бьет фонтанчиком, потом начинает просто стекать вниз. Кира шагает внутрь черты, медленно идет, склонившись, и льет кровь на траву. Это страшно — Кира постепенно бледнеет,
а до противоположного угла еще мучительно далеко. Секунды ползут так медленно, что я не в силах не закрыть глаз. На ощупь я нахожу Альдо, утыкаюсь носом в его грудь. Он приобнимает меня, гладит по плечам.— Он справится. Это не так страшно, как выглядит.
— Я знаю. Я за себя не боюсь. Просто... — Голос срывается на едва уловимый шепот. — Я так его люблю... Альдо...
— Я вижу, милая моя. Все будет хорошо, мы вырвемся отсюда. А столбняк тенникам не страшен, правда-правда.
— Ты откуда знаешь?
— Доводилось пересекаться, — неохотно признается Альдо.
В этих двух словах очень много боли — я чувствую ее как свою. Бедный белобрысый — что-то очень страшное довелось ему испытать. Потеря? Что-то иное?
Кира хлопает Альдо по плечу, молча кивает ему на площадку и отдает стержень. Протягивает мне руку с жуткой рваной раной поперек запястья. Альдо отходит, а я не сразу соображаю, что нужно снять одежду и разорвать ее на бинты. Эти минуты, пока я думаю, а потом срываю свою потрепанную клетчатую рубашку — какое счастье, с длинными рукавами! — и быстро рву, стоят Кире еще скольких-то капель крови. От страха в спешке я все никак не могу рвануть достаточно сильно, и Кира укоризненно кашляет. Наконец мне все удается — рука перевязана, и полосы для меня и Альдо подготовлены. За этими хлопотами я не замечаю, как Альдо проходит дорожку, вижу только, как он идет к нам, зализывая запястье. Против моих ожиданий, он улыбается. Протягивает мне руку, я накладываю вторую повязку.
Пока все идет хорошо. Я встаю на старт, беру окровавленную арматурину, примериваюсь. Живот вдруг сводит судорогой страха, ладони делаются мокрыми от пота. Закрываю глаза и размахиваюсь, а когда зазубренный крючок впивается в кожу, дергаю со всей силы. Это больно, очень больно — но я себя не пожалела. Второе движение не понадобится — кажется, я разорвала себе все сосуды на запястье, да и сухожилие не пожалела. Рука отказывается сгибаться, до плеча ее сводит горячей пульсирующей болью. Но мне сейчас не до того — моя задача замкнуть дорожку, не оставить разрывов в кровавой цепочке. Иначе кому-то придется повторять проход. Шагов через десять — на середине, я делаю маленькие и осторожные шаги — начинает кружиться голова, и я боюсь упасть. Кровь почти прекращает течь, и мне приходится правой рукой надавливать себе на бицепс. Всего в дорожке оказывается двадцать один мой шаг. Когда я делаю шаг за пределы площадки, вдруг начинаю чувствовать себя куда сильнее, чем раньше. Я понимаю улыбку Альдо — сейчас мне хорошо, действительно хорошо.
Кира и Альдо быстро и ловко перевязывают мне руку. Альдо смотрит на рану, осторожно касается кончиками пальцев.
— Ну ты сильна...
Тугая повязка быстро пропитывается кровью, но это продолжается недолго. Через пару минут кровь сворачивается и перестает течь. Необычно. Но вряд ли в Доме стоит надеяться на обыденный ход вещей...
— Я пойду первым, — говорит Кира, — потом Тэри, ты замыкаешь. Если что-то пойдет не так... я не знаю. Увидишь проход — прыгай, ни о чем не думай. Хуже, чем здесь, не будет. Начали...
Когда Кира ступает на дорожку, внезапно обрушивается полная тьма, и в этой тьме пульсирует багрово-алый мост над бездной. Я ничего не вижу, кроме этого моста, даже Альдо, который должен был бы стоять рядом со мной. Кира идет по мосту — осторожно, но легко, ни на секунду не останавливаясь. Когда он оказывается за первой третью моста, невидимый во тьме Альдо легко толкает меня в спину.
— Иди, — слышу я шепот.
И я иду.
Кровавая Дорожка под ногами пульсирует, словно я иду по гигантской вене живого существа. Нужно идти, ловя этот ритм.