"Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21

Они минули Тусин десятый этаж (трупы на площадке безнадежно и уныло смотрели в пространство остановившимися глазами), взобрались по свисающему откуда-то тросу на четырнадцатый (на двенадцатом лестница обрывалась), на восемнадцатом сшибли вниз двоих отчаянных торчков, безуспешно ломившихся в опечатанную дверь квартиры убитого неделю назад директора аптечного склада, и оказались на крыше.

Легионеры дышали им в спину. Обшивка брони барса была в нескольких местах пробита, скорчер раскалился докрасна. Какое-то время, заняв выгодную позицию под защитой вентиляционной шахты, барс отстреливался и весьма успешно. Туся, хоть и боялась высунуть нос из укрытия, а все же насчитала семь или восемь легионеров, скошенных короткими разрядами. Один во время неудачного обходного маневра сорвался вниз.

Но за ними, кажется, гнался целый взвод. Преследователи рассыпались по крыше, короткими пробежками от шахты к шахте пытаясь взять их в кольцо. Барс, продолжавший методично выпускать разряд за разрядом, насмешливо оскалил зубы.

— Салаги! Чему их только учат!

Он посмотрел на Тусю, и лицо его посерьезнело.

— Ничего не бойся и, главное, держись! — сказал он, привязывая ее к себе крепким ремнем. — Сейчас нам придется немного побыть птицами!

Легко сказать, не бойся! Когда барс под шквальным огнем промчался к краю крыши, живым тараном разбил заграждение и шагнул вниз, Туся подумала, что он сошел от отчаяния с ума. Впрочем, нет. Тогда подумать о чем-либо у нее просто не хватило времени. Ей показалось, что ее сердце осталось там наверху, а вместе с ним не поспели спрыгнуть и прочие внутренности. Лишь несколькими мгновениями позже, когда они вдруг зависли в воздухе, слегка самортизировав о стену, а потом плавно и мягко заскользили вниз, Туся увидела, что к поясу барса прикреплен трос, другой конец которого, он, видимо, успел зафиксировать на крыше.

Туся почти успокоилась, вдохнула в себя воздух и крепче сжала ободранными пальцами броню. Ей показалось, она чувствует, как под пластинами экзоскелета бьется сердце.

Барс улыбнулся ей.

— Все будет хорошо! — сказал он, и ласково, как ребенка, чмокнул в щеку.

Ох! Лучше бы он этого не говорил! Они спустились примерно до десятого этажа — Туся узнала свою разоренную квартиру (обугленный шкаф все еще висел) — когда наверху что-то вспыхнуло и взорвалось в воздухе, расцветив небо оранжевой, как фонтан апельсинового сока, ослепительной вспышкой. В другой раз это не лишенное губительной в прямом смысле слова красоты зрелище хотя бы на миг приковало бы Тусин взгляд, но только не сейчас.

Они стремительно падали вниз, и с земли, приветливо помахивая острыми, как лезвия, зазубренными краями развороченной брони им плотоядно улыбался подбитый вертолет, неделю назад рухнувший на колонну пробивавшихся к госпиталю бронемашин.

Барс попытался еще раз выбросить карабин, но безуспешно: крепление лишь скользнуло по стене. В конце концов, он был человек, а не супергерой. Да, он был человеком! И еще каким! Туся увидела, что он пытается перевернуться в воздухе, но не так, чтобы упасть по-кошачьи на ноги, или боком, а для того, чтобы рухнуть спиной! Зачем?! При падении с такой высоты даже экзоскелету придется туго, а позвоночник под броней вряд ли собран из металлических дисков!

Все ясно! Барс надеется, приняв основной удар на себя, спасти ее.

Гнев и возмущение заполнили Тусино сознание. Он должен жить! Он не умрет! По крайней мере, сейчас! И в этот миг она ясно увидела маленький просвет земли между двумя искореженными машинами, метрах, примерно, в десяти от предполагаемого места их падения.

Туся, конечно, не сумела бы объяснить, и, тем более, выразить языком математических формул то, что дальше произошло. Затормозилось ли время, наблюдался ли частный случай отмены закона всемирного тяготения, или, как это случалось несколько раз в детстве, ей удалось мгновенно переместиться из одной точки пространства в другую, перетащив привязанного к ней человека…

II

Они лежали на земле, вдыхая холодный предрассветный воздух, наполненный запахами дыма, смазки и ржавчины. Барс, как и планировал, приземлился на спину, но Туся ясно видела, что он жив и даже не покалечился.

Другое дело, что сам он свое спасение сумел осознать далеко не сразу. Лоб его был покрыт испариной, ноздри часто-часто двигались, втягивая воздух, губы потрясенно шептали: «Не может быть!»

Ну что же, пусть благодарит удачу и думает, что им невероятно, можно сказать, фантастически повезло. Она все равно ничего не смогла бы объяснить, а если бы и сумела, он стал бы смотреть на нее, как на какого-нибудь диковинного уродца. И все же ей было немного обидно, как за Русалочку в сказке Андерсена: Принц ведь так и не узнал, что это она вытащила его. Другое дело, что Принц не выносил Русалочку из горящего дома и не вырывал из лап головорезов…

Барс пошевелился, пытаясь подняться, и вспомнил про ремень. Когда он раскреплял застежки, Туся даже ощутила что-то вроде сожаления. Пожалуй, она не чувствовала себя так уютно и безопасно с того времени, как погиб отец.

Сверху что-то затарахтело. Над домами черной уродливой стрекозой проплыл вертолет. Барс толкнул Тусю в укрытие между двумя вставшими на дыбы машинами, затем втиснулся туда сам. Над их головой промчались две ракеты, и мир вокруг погрузился в грохочущий, пылающий и взрывающийся хаос. Туся инстинктивно спрятала голову в колени и зажала ладонями уши.

Затем все закончилось. Вертолет сделал круг и повернул к востоку. Барс поставил скорчер на предохранитель.

— Кажется, обошлось, — заметил он, выглядывая наружу.

Туся кивнула, прислушиваясь. На улице наступила тишина. После многочасового гула, гвалта и грохота она казалась тревожной и оглушительной, словно из привычной картины мира вдруг изъяли какой-то важный и нужный кусок и не заполнили его ничем, отдавая во власть пустоты. Такая тишина обычно не предвещала ничего хорошего: с нее всегда начинался ночной обстрел, в палате госпиталя она подписывала метавшемуся в горячке больному смертный приговор. Сегодня приговор вынесли целому городу, даже целой планете. Впрочем, нет. Отдаленная канонада свидетельствовала о том, что где-то на севере и северо-востоке бои не закончены, потому надежда все еще остается.

Увидев, что Барс пока не намерен покидать убежище, Туся решила устроиться поудобнее. Меняя позу в темной тесноте, она задела острый край разбитой брони и порезала руку. После всего пережитого эта царапина вряд ли заслуживала особого внимания, но она оказалась последней каплей. Туся обхватила рану перепачканной в земле и мазуте рукой и горько разрыдалась.

Барс снова улыбнулся ей, точно обиженному ребенку. Он откуда-то извлек аптечку и с профессиональной ловкостью — в элитных подразделениях все проходят основы медицины — обработал ранку на руке и другие Тусины ссадины, а затем закатал ей рукав и сделал какую-то инъекцию — то ли от столбняка, то ли против инфекции и боли, то ли все сразу.

Туся разревелась еще пуще. Она понимала, что ведет себя глупо, но поделать ничего не могла.

Барс обнял ее за плечи, стал гладить волосы, убаюкивая, как это делал когда-то отец. Стало немного легче.

— Эх ты, бедолага! — вздохнул он. — И как тебя угораздило угодить в такую передрягу?

Туся более или менее кратко и связно объяснила, что произошло. Выслушав ее историю, Барс аж прицокнул языком:

— Ну и ну! Нечего сказать, прямо умница-Катенька. Вместо того, чтобы эвакуироваться с госпиталем, отправилась в одиночку сестру выручать. Да с такими способностями можно хоть сразу в наш отряд.