"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19

Симаргл подкатил к операционному столу второй термококон и требовательно повернулся к Лорису:

— Свяжись с Командором! — повторил он и снизошел до пояснений: — Да, я знаю, что у вас на троих фактически один мозг. Я телепат. Сова еще умеет закрываться от моего внимания, но вы с Командором были для меня большим откровением. Ваши мозги очень интересны, но сейчас меня интересует практический аспект. Можно или нельзя удержать чужое сознание в собственном мозгу и на какой срок?

— Я не знаю, — признался Лорис.

— Плохо! — поморщился Симаргл. — Значит, и здесь придется рисковать. И прекрати, пожалуйста, мучиться вопросом, зачем я клонировал Сову. Мало ли что можно делать с клоном?! Можно, например, подменить оригинал. Я бы выдал Ордену ее труп, и Магистр смирился бы с ее потерей. Можно было бы подослать клона к резиденту. Да в конце концов, просто изучать ее копию куда удобнее, чем оригинал. Оригинал всегда сопротивляется.

Вторая копия Совы легла на операционный стол рядом с первой.

Симаргл запустил второй анабиозный комбайн, и вдруг широко улыбнулся. Лорис попытался прогнать от себя рассмешившую диктатора мысль, но не успел.

— Нет. — Симаргл придирчиво осмотрел лежащие перед ним одинаковые тела. В его взгляде вовсе не было того, в чем заподозрил его Лорис. — Именно так использовать клоны я не собрался. Хотя мысль была заманчивая.

Он продолжал улыбаться, и Лорис понял — его дразнят.

— Извини, — Лорис смущенно отвел глаза в сторону. — Я подумал о тебе хуже, чем ты есть.

— Да нет. Ты думаешь обо мне лучше, чем я есть. Но в данном случае все-таки ошибся. До переворота к моим услугам был отличный гарем. Но поместить в него клон Совы? — Симаргл презрительно фыркнул. — Есть что-то унизительное в том, чтобы собирать коллекцию из копий недостижимых оригиналов. Я предпочел подлинник.

— Подлинник просил тебя к нему не пускать, — заметил Лорис.

Симаргл внимательно следил за показаниями температур покоящихся под анабиозными аппаратами тел. Сообщение Лориса вновь вызвало у него улыбку.

— Сова тщеславна, как любая женщина, — ласково пояснил он. — Она не хочет, чтобы я видел ее в плохом состоянии. А это о многом говорит.

Его самоуверенность нельзя было поколебать ничем. Но сейчас никому не нужны были лишние сомнения.

— Мы их не перепутаем? — с опаской спросил Лорис после некоторого молчания.

— Нет. Я их пометил.

— Как?

— Так же как и земляне — лазерными метками на пальцах.

— А мозг?

— Чист.

Симаргл дождался нужной температуры и принялся быстро и точно насаживать датчики на одно из тел.

— Ищи вены, вставляй катетеры. — Он кивнул Лорису на второй экземпляр. — Часа три нужно, чтобы вывести организм из анабиоза. Потом еще пара часов — проверить работоспособность всех органов. Начнем с аномального клона. Если не получится с первого раза, попробуем уже на исправленном варианте. Надеюсь, Сова не слишком привязана к своим незрелым эритроцитам?

— А если получится с первого раза?

— Да.. — протянул Симаргл. — Я не подумал, куда девать второй экземпляр. Тогда начнем с исправленного. Ну а если не получится…

— Получится!

— Успокоительное подействовало? — поинтересовался Симаргл.

— Кажется, да, — признался Лорис. — Командор уже летит сюда.

— Встреть его и проинструктируй.

Несмотря на то, что Командор был допущен в лабораторию уже морально подготовленным, вид двух одинаковых тел произвел на него не меньшее впечатление, чем на Лориса. Он обошел хирургический стол сначала по часовой стрелке, потом — против и, наконец, остановился рядом с Симарглом, продолжая опасливо поглядывать на результат его трудов.

— Это из тех клеток, что я обменял на дипломатический паспорт? — уточнил он.

— Нет. — Симаргл внимательно сверял показания медленно ускоряющегося пульса обоих тел. — Хотя те клетки меня сразу заинтересовали. Но я довольно поздно выяснил, кому именно они принадлежат. Однажды я поцарапал Сове горло. Я искал химическое вещество, блокирующее действие наркотиков, а нашел совсем другое. Осталось только сопоставить.

— Да… — задумчиво протянул Командор. — Как бы помягче сообщить Сове, что ты клонировал ее организм без ее разрешения? Боюсь, она устроит скандал.

— Никаких сообщений! — отрезал Лорис.

— Не получится, — покачал головой Симаргл.

Он легко кольнул иглой одно из тел, проверяя восстановление кожной чувствительности. Тело слабо дернулось — Командор на метр отскочил от стола

— Не получится, — повторил Симаргл. — Чтобы перенести сознание на новый носитель, Сова должна понимать, что происходит. Такого раньше я никогда еще не делал. Пересадка сознания и пассивное дублирование — далеко не одно и то же. Дублирование убивает личность. Остаются память, мышление. Гораздо сложнее сохранить волевую регуляцию, воображение, индивидуальность восприятия.

— То есть это будет уже не Сова? — сухо сглотнув, заставил себя спросить Командор.

— Я смогу сказать это только после операции. У каждого человека свой неповторимый рисунок психики. — Симаргл как телепат знал, о чем говорил. — Психику Совы я ни с чем не перепутаю. Но гарантировать результат не могу.

Лорис вытащил из чемоданчика вторую ампулу успокоительного и пальцем поманил к себе бледного Командора.

Глава 24 Другая война

Своего врага ищете вы. свою войну ведете вы, войну за свои мысли! И если ваша мысль не устоит, все-таки ваша честность должна и над этим праздновать победу!

Фридрих Нищие. Так говорил Заратустра

Рука была прежней, знакомой, с крепким запястьем, широкой ладонью и длинными пальцами. Только на папиллярных узорах пропали лазерные метки, с которыми Сова за несколько лет почти смирилась. Новое тело легко подчинилось приказу: рука сжималась, разжималась, подставляла новым глазам то одну свою сторону, то другую. Симаргл решительно оторвал Сову от этого увлекательного процесса: приподнял за плечи, заставил сесть.

Они стояли с двух сторон от хирургического стола и смотрели на нее, как на чужую. Как на вернувшуюся с того света, еще не узнанную, пришлую. Хотя на самом деле она никуда не уходила. Она всегда была здесь, в тройном кольце их сознаний, теперь открытых для нее нараспашку, лишенных привычной защиты, так что любая мысль, любое чувство казались очевидными и ясными, как будто были ее собственными. Они держали ее крепче любых цепей, и даже если бы у нее не оказалось тела, она все равно осталась бы с ними. Нет, не в памяти каждого по отдельности — это было бы слишком просто. И не в общем ментальном пространстве, где к привычному тройному фону теперь добавился четвертый — осторожный, наблюдающий, не спешащий выдавать свое присутствие. Где-то еще, где-то там, где тело уже не имеет никакого значения, и потому его смерть — совершенно не страшна. И осталось совсем немного, чтобы это понять.