"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Впрочем, переживания по поводу внешности занимали Кирилла недолго. Их рассеяло, растворило, затмило другое подозрение — совсем уж кошмарное, хоть руки на себя накладывай! Его били долго и умело: вдруг в итоге он стал... импотентом?! Вот уж это действительно ужас, по сравнению с которым всё остальное мелочи, не достойные внимания! Как быть, что делать?! Вроде бы утренняя эрекция имеет место быть, но ведь это же ничего не значит, правда? К тому же в последнее время она прекратилась... Да-да, никаких сомнений: он — импотент, он — не мужчина! О, Боже...
В общем, вместо радостного нетерпения и предвкушения встречи Кирилл испытывал совсем иные чувства.
Всё когда-нибудь кончается. Кончилась и эта дорога. Луноликая была в посёлке.
Они встретились.
И в глазах её не было ничего, кроме бескрайней радости.
Бред последних дней испарился мгновенно и бесследно.
Кирилл даже не подозревал, что порыв друг к другу — душ и тел — может быть таким мощным, таким всеобъемлющим.
Они растворились друг в друге, но остались самими собой, они наслаждались, они пили друг друга и не могли напиться.
Под утро Кирилл не удержатся и рассказал ей о своих страхах. Она сначала засмеялась. Потом стала хохотать. И учёный к ней присоединился.
Ведь это же действительно смешно! Это ж просто умора!!
Прошло три или четыре дня — Кирилл не считал, не мог и не хотел считать. Был вечер или, может быть, утро. Мать Луноликой, войдя в холодную часть жилища, произнесла в тишине слово. И сердце учёного пропустило один удар. Он начал было вылезать из полога, но остановился, встретился взглядом со своей женщиной. Она, безусловно, всё понимала — возможно, даже больше его самого. Она понимала и просила — о чём-то очень сильно просила, просто умоляла. Наверное, слишком сильно — Кирилл почувствовал, что откажет, что у него есть силы для этого. Для чего?..
Чаяк ждал его снаружи. Он просто стоял, а холодный ветер трепал мех его кухлянки и седую шевелюру. Кирилл вылез наружу и встал перед ним — босой, голый по пояс, в одних меховых штанах. Наверное, со стороны он казался тонким и стройным рядом с меховой глыбой вочеловечившегося демона.
Кирилл хотел поздороваться, хотел попросить прощения, хотел сказать, что... Но они посмотрели друг другу в глаза — люди разных эпох, разного воспитания, разного мышления, разной культуры, разного всего. Они встретились взглядами и почувствовали, что роднее и ближе у них нет никого. Всё, что хотелось сказать Кириллу, было сказано в первую же секунду. И получен ответ: «Да. Но дело не в этом...»
Чаяк всматривался в него, словно хотел рассмотреть рыбину под многометровой толщей воды или сосчитать тюленей на льду у самого горизонта. Казалось, он что-то видит, но боится поверить, сомневается, не мираж ли это, не наваждение ли.
Учёный понял — нет, не разумом! — понял, ЧТО хочет увидеть в нём бывший купец и разбойник. И Кирилл обнажился: без стыда и мук совести показал, признался, кто и что он есть теперь на самом деле. А Чаяк не отшатнулся, не содрогнулся от отвращения. Наоборот — он как бы подался, потянулся вперёд, на заострившемся его лице обозначилось подобие улыбки.
— «Я такой же, Кирь. Нас теперь двое».
— «Нас двое. Значит, ад существует реально, я не придумал его... Жаль».
— «Существует. И мы в нём. Ну, ничего, нас ведь двое!».
— «Да».
Трудно сказать, сколько времени
длился их молчаливый диалог — вряд ли несколько часов, скорее несколько секунд. Они договорились о главном. Осталось обсудить детали.— В Сымрэке уже начали собираться люди.
— Но до открытой воды ещё долго.
— Ничего, местным всё равно нужно освобождать ямы для нового мяса. Будут пока чинить байдары.
— Это правильно. Но у меня есть для людей и другая работа — я покажу!
— Сначала оденься, Кирь, — лето ещё не наступило.
— Ладно! — рассмеялся бывший учёный. — Не уходи никуда — я быстро.
Глава 9
ПОХОД
Собраться на войну Кириллу было нетрудно. Оказалось, что все его вещи, оставленные в посёлке, всё снаряжение, оружие и документы уничтожены. Точнее, они переправлены в «верхнюю» тундру, куда якобы переселился их хозяин. Этот обычный обряд на сей раз был выполнен с особой тщательностью (и безжалостностью!), поскольку большинство предметов были непонятными — вдруг без них Кирь не сможет обходиться в своём посмертии? И ещё: никаких прощаний со слезами, воплями и маханием вслед платочком не было — Луноликая просто отправилась в поход вместе с мужем. Для таучинов ничего особенного в этом не было — дело хозяйское.
Выбор места, где собиралось очередное летнее «ополчение», однозначно свидетельствовал, что целью атаки могут быть либо острова к востоку, либо морское побережье к югу и юго-западу. Однако на этом побережье почти до самого устья Айдара уже давно обитают в основном таучины. Значит... «А чёрт его знает, что это может значить! — размышлял
Кирилл. — У наших никто никогда ничего толком не планирует. Соберутся „сильные” и начнут „перетирать” тему. В итоге отправятся куда-нибудь — может, вместе, а может, порознь. Неужели Петруцкий ничему не научил таучинов?»
Выходит, не научил. Лишь только в посёлке оказалось больше трёх «сильных» воинов, сразу и наметилось первое заседание. Для него специально был поставлен летний шатёр на вершине тридцатиметрового утёса — прямо над морем. Кирилл подумал, что это необходимо для облегчения обсуждения — дабы руководители могли «водить руками», то есть показывать пальцем направление предполагаемых боевых действий.
Народу собралось довольно много. У каждого «сильного» имелась свита из 3-4 так называемых «подмышечных». Это вовсе не обязательно были помощники или оруженосцы, скорее ближайшие друзья-приятели. В этой связи Кирилл задался вопросом, каков же его собственный статус — он сам по себе или при Чаяке? Первое ему показалось вероятнее, поскольку право голоса, точнее, высказываний без разрешения он имел, а «подмышечные» — в общем-то нет.
Лезть в шатёр никто не торопился, поскольку погода стояла изумительная — полный штиль, солнце на голубом небе, обтаивающие скалы и забитое движущимся льдом море. Понятия о красоте природы у таучинов как бы и не было, однако вид с утёса их явно завораживал. Из Кирилловых знакомых присутствовал только Рычкын, которому дома отродясь не сиделось. Другой «сильный» — Мгыдой — был молодым крупным мужчиной атлетического сложения. Он первый раз оказался среди предводителей, хотя военный опыт имел. Как и положено новичку, он старался держаться независимо и не собирался ни с кем не соглашаться. Кирилл подумал, что с этим Мгыдоем будут проблемы — из-за такого вот детского самоутверждения легко развалить любое самое благое начинание.