"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Президент бросил нож на стол, оборвав дискуссию.
— Прекратите… Сейчас нет смысла посыпать голову пеплом. Если уж вы не можете не спорить, то спорьте не о том, кто виноват, а о том, что необходимо делать… У нас есть выбор?
Госсекретарь молчал, понимая, что не его спрашивают. Миллионер кивнул.
— Есть, но из очень невыгодных вариантов. Если мы допустим большевистские корабли на Землю, золото обесценится и случится крах мировой экономической системы. Большевики этим обязательно воспользуются и развяжут войну. Если мы собьем корабли большевиков — то почти наверняка это
— Третий вариант?
— Третий вариант, это если сработают наши военные, там, на Луне…
— Если? — желчно спросил госсекретарь.
— Четыре против одного… — напомнил миллионер. — На кого бы вы поставили при таких шансах?
— На своих…
— Вам предлагалось сделать это еще два года назад!
Президент постучал ножом по столу, обрывая грозящую вновь вспыхнуть пикировку.
— У нас есть техническая возможность помешать большевикам доставить груз на Землю?
— Есть.
Госсекретарь втиснулся в разговор.
— Я предлагаю рассмотреть сперва первый вариант. Их замысел понятен — но в этом случае они в первую очередь займутся Европой и надолго в ней увязнут. Думаю, что Европа этого безусловно заслужила!
— Это несправедливо! Европа — колыбель христианской цивилизации.
— Это как раз справедливо. Европа породила Маркса. Тот родил коммунистов. Коммунисты родили Сталина…
— Вы, господин Госсекретарь, выражаетесь как библейский пророк. «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова…»
Президент только голову поворачивал от одного к другому. Молчал.
— Как бы там ни было, Европа своим вольнодумством заслужила такого конца.
— Вы видите только половину беды. Это будет не просто конец Европы. Это конец нашей Европы и начало Европы новой, социалистической. Вряд ли нам там оставят место. Что тогда делать? Лететь на Марс?
— Да хотя бы и так, — в запальчивости ответил Госсекретарь. — Пусть Европа сама выкручивается… Может быть это её судьба?
Мистер Вандербильт поднялся и перегнулся через стол к Госсекретарю.
— Напрасно вы думаете, что оставляете её на произвол Судьбы. На самом деле вы оставляете её на произвол большевиков!
Глядя на миллионера снизу вверх, чиновник огрызнулся.
— А давайте сразу договоримся, что обойдемся без сопливого альтруизма! Европа далеко и может сама о себе позаботиться. В первую очередь мы должны подумать о себе…
— Ваш эгоизм — это отступление. Отдать им Землю? Отдав им Европу, мы своими руками подпишем себе смертный приговор.
— Мы можем устроить из САСШ неприступный бастион частного предпринимательства!
Президент оборвал их дискуссию самым простым способом. Он принял решение.
— Корабли надо сбить. Что бы мы не сделали, в итоге начнется война. Если её не начнем мы сейчас, её начнут большевики чуть позже. Только в этом случае у нас не будет союзников. А иного союзника, чем Европа у нас нет, и быть не может. Помните Макиавелли? «Союз со слабым против сильного…». В этом случае мы сможем сражаться на Европейской земле. Европа — щит для американской цивилизации.
…В это утро он ощутил себя немцем раньше, чем проснулся. Выплывая
из сна, чувствовал на губах вкус светлого пива, колбасок и тушеной капусты. Открыв глаза, Ульрих Федорович несколько мгновений смотрел в окно, вспоминая вкус, и только потом полез за запиской. Он чувствовал, что в письме есть что-то важное и не ошибся. Писало его, его второе, русское, я.«Милостивый государь!
Думаю, что выражу наше общее мнение о текущем положении вещей, сказав, что оно плавно переходит в неуправляемую шизофрению. Кем бы вы не ощущали себя в этом теле, хозяином или гостем, надеюсь, что вы понимаете, что это состояние не может быть вечным. Когда-то следует положить этому конец, не важно каким он будет, но любой конец предпочтительней нынешнего хаоса.
У меня есть предложение: в Париже есть человек, мы оба его знаем, профессор психологии. Он и никто другой в состоянии решить эту проблему, так как именно он сделал нас такими, какие мы есть.
Не готов предсказать, что из этого получится в итоге — смешение личностей или один из нас пропадет, словно жертва обряда изгнания дьявола, но появится определенность, которая позволит нам или одному из нас жить дальше. Надеюсь, что вы разделяете мое мнение, и это письмо станет первым шагом к примирению…»
Профессор задумался. Странно, что этот ход не пришел ему в голову раньше. Русский прав. Позиция буриданова осла ничем хорошим никогда не кончалась… Даже если в этом состоянии он вернется в Россию, это ничего не изменит. Его второе я будет недовольно таким поступком так же, как он недоволен теперешним положением. Да это еще и большой вопрос поверят ли в СССР его объяснениям. И что сейчас с Дегтем и Малюковым? Решено. Теперь они будут действовать заодно!
Он вернулся к письму.
«…. Предлагаю вам приготовиться к отъезду в Окичоби. Насколько я в курсе нас тут ничего не держит. Через двое суток мы окажемся во Флориде. Там стоит аппарат, на котором мы прилетели сюда. На нем мы доберемся до Европы. Так же прошу вас, любезный друг, безотлагательно позвонить в Париж и объяснить ситуацию нашему другу….»
Откладывать звонок Ульрих Федорович не стал. Прикинув, что в Париже сейчас день поворачивает к вечеру, он по трансатлантической линии заказал Париж. Два часа спустя он уже разговаривал с неведомым другом своей второй ипостаси.
— Апполинарий Петрович?
— Да, — донеслось из-за океана. — С кем имею честь?
— Я звоню вам по поручению профессора Кравченко.
— Кто говорит? — насторожился русский.
— Я профессор Вохербрум.
Париж надолго замолчал.
— Вы слышите меня?
— Повторите кто вы?
— Я профессор Вохербрум. — раздраженно ответил немец. — Сейчас. Но вчера я был профессором Кравченко. И возможно буду им завтра.
Трубка молчала.
— Его, как я полагаю, вы знаете лучше. У нас несчастье. Мы меняемся. Ежедневно. Сегодня я — это я, а завтра я — это он. Нам нужна ваша помощь…
— Где вы сейчас? — наконец прозвучало из-за океана.
— В Северной Америке.
Из Франции долетел вздох разочарования. Видно этот русский расстроился оттого, что не мог немедленно засунуть свои пальцы ему под черепушку.