"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Горожане остановились. Им звук тоже был в диковину, зато, когда звук прозвучал во второй раз… А Игнациусу-то хватило и первого раза — настолько этот рёв не вязался с торжищем. Быки, мимо которых они как раз шли и те задрожали. Маг понял — началось!
— Шишига! — заорало сразу несколько голосов. — Зверь Шишига!
Гаврила дёрнулся на голос и Игнациус обернулся вместе с ним.
На другом конце площади, над людскими головами, над крышами невысоких домиков и купеческих лавок, возвышался тёмно-коричневый зверь. Все четыре руки его были расставлены в стороны, но ничего больше он увидеть не смог. Против солнца его трудно было что-либо рассмотреть, но даже того, что они увидели, хватило, чтоб убедиться в свирепой мощи чудовища. Это понял каждый, из
— Не бывает, — сказал Гаврила хриплым шёпотом.
— Чего не бывает? — переспросил Игнациус, не сводя глаз с чудовища. Зверь чесался, словно бы соображал, каким это ветром его сюда занесло.
— Таких шишиг не бывает, — громко сглотнув, объяснил беглый журавлевец. — Обычно они раза в четыре меньше…
Но Игнациус и сам видел, что не настоящий это зверь — колдовской…
Повинуясь, то ли приказу, то ли своему злому нраву, зверь, словно у него в голове крючок какой соскочил, легко и быстро присел и кулаками правой пары рук ударил по крышам лавок, а двумя другими руками подхватил телеги и подбросил их в воздух. Уже в небе повозки развалились на части и обрушились на застывшую в изумлении толпу. Это в одно мгновение превратило горожан, жадных, как и любые варвары, до зрелищ, в перепуганную толпу. Площадь всколыхнулась, словно все, кто там был, одновременно выдохнули, заорали, заметались…
«Огородники, — подумал Игнациус. — Однако, как он решился?»
На его глазах зверь ногой поддел телегу, и с неба тут же посыпались мешки с зерном.
«Заодно они с Белояном, что ли? — мелькнуло в голове, но он тут же оборвал себя. — Если б они заодно были, то и зверя бы не понадобилось!»
Ответ мог быть только один, и он его уже знал.
Что два мага, из которых один был хозяином в этом городе, могли сделать с одним гостем издалека, ему объяснять не требовалось — и сам не раз такое проделывал, бывало даже, что и в одиночку.
Значит Митридан где-то рядом. Совсем рядом, и только мешок не даёт магу учуять собрата по ремеслу… Маг с ненавистью посмотрел на Гаврилу, прижавшего мешок к груди, но тот ничего не видел кроме страшного зверя.
На мгновение толпа стала единым телом, по которой быстрее молнии пролетел страх. Люди вокруг них словно всем одним разом пришла в голову одна и та же мысль, сделали общее движение. Толпа, словно вода под брошенным кем-то камнем, отхлынула от зверя и через тонкие ручейки улиц попыталась «вытечь» с площади. Поднятые общим ужасом куры кружились в воздухе вместе с пылью, словно диковинные белые цветы. Смешалось всё — рёв зверя, наконец-то понявшего, что перед ним беззащитный город, рёв толпы, вой обезумевших животных… Воздух дрожал от криков, а земля — от топота тысяч ног и копыт. Вокруг них закрутился людской водоворот. Его спутник дёрнулся раз, другой, оглянулся…
— Бежим! — крикнул Масленников. — Вон она уже!
«Суматоха! — подумал маг. — Вот она суматоха!»
Глава 13
Ветер ударил в лицо и унёс слова назад.
Люди вокруг менялись так быстро, что глаз не успевал отличать одного от другого. Их прижало к стене какой-то лавки и Игнациус сопротивляясь людскому потоку вертел головой в надежде увидеть колдуна. Чувство, что он где-то совсем рядом не прошло, а только стало сильнее. Он должен был быть рядом, среди этих бегущих людей. Тень зверя уже упала на них, а сверху, неся смерть, валились брёвна и мешки с чем-то живым и визжащим. В этой суматохе ему оставалось только подойти и выдернуть мешок из рук растерянно смотревшего в небо Гаврилы.
В десятке шагов от них, словно островок посреди водяного потока встали поляницы. Игнациус насторожился — драчливых баб никто особенно не любил — но женщинам было не до него…
Упёршись грудью в лук, та, что помоложе, накидывала тетиву, а вторая уже пускала стрелу за стрелой. На мгновение остановившись, старшая глянула на подружку, что уже встала
у неё за спиной и шарившую в колчане.— По глазам, Дилька! По глазам, а не по морде её!
Игнациус посмотрел на них и выбросил из головы. Не они. От этих женщин не веяло опасностью. Опасным сейчас мог оказать тот, кому Гаврилов мешок будет интереснее огромного многорукого зверя.
Стрелы поляниц делал своё дело. Зверь перестал топтать беззащитный скот и переворачивать возы с сеном, разъярился. Он взмахнул ногой, и несколько человеческих тел взлетели в воздух. Игнациус отвлёкся, глядя как сверху на поляниц валятся несколько вопивших на разные голоса мужиков в кольчугах и парочка блеющих от страха овец.
За это и поплатился.
Рывок, который бросил его на землю он пропустил. Земля и небо поменялись местами, и он проехался лицом по утоптанной земле, но Гаврилов пояс он не отпустил. Маг почувствовал, что у него за спиной нет уже надёжности бревенчатой стены, и только тут он по настоящему почувствовал силу и безумие толпы. Удар в спину бросил его на Гаврилу, потом кто-то легко вскочил ему на плечи, оттолкнулся и прыгнул вперёд, на мгновение, заслонив собой небо… Наверняка что-то случилось бы ещё, но тут упал сам Гаврила. Понимая, что значит упасть посреди обезумевшей от ужаса толпы, Игнациус отгородив заклятьем напиравших сзади людей, вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с невзрачным бородатым мужиком. Масленников всё ещё барахтался на земле с неестественно вывернутой рукой, а незнакомец, не давая ему подняться, наступив ногой на шею, тащил к себе мешок.
Радость вспыхнула в маге, словно лампа и тут же погасла, будто ветер сорвал огонь с фитиля. Это был не Митридан. Это был человек, а не колдун, надевший личину обыкновенного человека.
Незнакомец перестал дёргать, и стремительно наклонившись, впился зубами в кулак журавлевца. Гаврила заорал, забился — пыль мешала дышать, облепив щёки и забившись в нос. Он начал чихать, хотя впору было начать ругаться. Или звать на помощь.
Теперь мешок оказался в руках бородача. Он рванулся назад, пытаясь затеряться в толпе, но не тут-то было. Теперь его и Гаврилу связывала верёвка. Разбойник протащил чихающего Гаврилу пару шагов и только потом понял, в чём дело. Он дёрнул мешок раз, другой, но, сообразив, что это бесполезно, выхватил нож.
Игнациус, не мешавший ему, а только выглядывающий по сторонам Митридана, усмехнулся, мельком глянув, как тот пилит верёвку. Верёвка была не простой — вымоченной в мёртвой воде и завязана с нужными заклятьями. Простому ножу такую нипочём было не разрезать.
Лица вокруг неслись ураганом, но Митридана среди них не было. Появившийся рядом с бородатым рыжий, с перевязанным платком грязным лицом взмахнул топором. Игнациус и сам в молодости помахавший мечом и топором сразу понял, куда направлен удар. Рыжий собирался рубить вовсе не верёвку.
— «Знает! — мелькнуло в голове. — Знает, гад! Он!»
Он ещё не узнал колдуна, но никто другой не сообразил бы так быстро, что рубить нужно не верёвку, а руку. Этот — знал!
Опережая падающую сталь, маг бросил вперёд Ледяное заклятье.
Воздух над Гаврилой вздрогнул, словно он был живым, и его плоть почувствовала неземной холод. Он не потерял прозрачности, но стал прочным, словно лёд, в который вмёрз топор. Волна холода рванулась от Игнациуса, превращая людей вокруг в ледяные статуи. Застыл бородач с ножом, ещё трое, рванувшиеся к Гавриле упали и раскололись на части…
Но не рыжий!
Холод и смерть витали вокруг Игнациуса, но перепуганная толпа не видела этого. Спасаясь от видимого зла но, не обращая внимания на зло невидимое, они спотыкались и перескакивали через куски расколовшихся от холода человеческих тел, но бежали дальше. Рыжий, уже понявший, что ничего не вышло, перестал быть его противником и стал частью толпы. Его спина, ничем не отличающаяся от спин других варваров, исчезла в плотном потоке бежавших. Игнациус, надеясь больше на удачу, снова бросил в толпу Ледяное заклятье, но рыжий мелькнул среди замороженных варваров и пропал за телегами.