"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Давай, не отказывайся. – поманил он рукой и направился в свой закуток. – Я кажется наконец-то нашел рецепт, который почти не отличается от классического зеленого чая. Он творит чудеса.
Вонг он конечно китаец, но в нем никогда не было манерности присущей азиатам. Я всегда подозревал что он русский китаец. И вроде даже на пенсию меня отправить хотел, а сейчас как-то приятно стало. Я пожал плечами и последовал за ним.
– Присаживайся. – он указал мне на низкую табуретку, а сам уселся напротив.
На небольшом столике, и правда стоял глиняный чайничек, из носика которого струился пар.
Вонг поставил одну чашку передо мной, и налил горячей жидкостью, едва заполнив ее на треть. Затем он налил чай и в свою чашку. Немного поболтав, он приставил ее к губам.
Я последовал его примеру и пригубил, сильно горчащую жидкость. Я едва удержался что бы не скривиться. Мне сложно вспомнить чем он пытался меня напоить в прошлый раз, но сейчас это точно был не чай. По вкусу как вареная резина вперемешку с землей.
– У японцев, есть одна книга, “Путь воина”. – начал он без предисловий. – Я читал ее очень давно. Хоть и многое позабыл, но я часто думаю о ней. – он взглянул на меня. – Сейчас я кое-что вспомнил, как раз под случай.
– И что там было? – спросил я.
– Я могу переврать, но основная мысль такая. У каждого должен быть господин. Такой ради которого стоит умереть. И речь идет не всегда о человеке. Ведь служить можно цели или делу.
Я сделал серьезное лицо, стараясь выглядеть так, будто понимаю что он имеет в виду.
– Ты ведь стал наемником из-за того, что не знал чем заниматься, а потом просто перестал искать. Но это ведь не стало тем делом за которое ты готов умереть?
Я поставил чашку на стол и Вонг подлил в нее еще немного чая. Он заметил, что я почти ничего не выпил. И я, быстро подняв чашечку и заранее внутренне приготовившись, влил все содержимое в себя.
Вонг удивленно поднял брови и снова наполнил посудину на треть.
Представив что мне снова придется выпить это, я решил начать собираться на выход.
– Спасибо тебе за науку господин Вонг. – произнес я вставая, – думаю что мне пора.
– Хм… Хорошо Сатир, – он протянул мне руку для рукопожатия. Я сжал его ладонь, а затем повернулся к двери. В этот момент со мной что-то начало происходить. Будто на меня вылили ведро приятной, горяченькой воды. Я набрал полную грудь воздуха. Казалось, будто я лет на десять помолодел. По телу разлилось приятное тепло. Спина выпрямилась, а плечи расправились.
Обалдеть! И чего я носом воротил. Нужно было еще выпить той горькой бурды. Я обернулся к Вонгу, но он сейчас потрясенно рассматривал меня с головы до ног.
– Вонг, это что было? – мне захотелось ощупать свое лицо.
После повисшей паузы, китаец наконец ответил:
– Это не моё дело. Пока Сатир. – он повернулся ко мне спиной и направился в свой закуток.
– Э-э, слушай, а можно мне с собой взять твоего чая? – спросил я.
– К следующему твоему визиту подготовлю, – сказал Вонг не оборачиваясь. Мне показалось что он из-за чего-то расстроился.
Я пожал плечами и вышел на узкую улочку.
О неприятном разговоре с Вонгом я забыл как только за мной закрылась дверь. Но за чаем, я к нему однозначно вернусь.
Перед возвращением в деревню, я хотел купить два кольца, для себя и Галеи, и
выгравировать на них наши имена. На моем имя Галеи, а на её кольце моё имя. Ну, чтобы все как по их местной легенде. Так же я хотел на этот раз купить побольше подарочков.Улыбаясь своим мыслям, я направился в сторону торговой площади. Сегодня отличный день.
Интерлюдия 4. Наследник
Алеф Вотчдог, похоже был самым счастливым бастардом во всей Винэрии. Как бы нелепо это не звучало. Может он не всегда с этим соглашался, но абсолютно все окружающие думали именно так.
Его благородный отец любил его очень сильно. Похоже, что даже больше чем своих родных сыновей. И никто не понимал почему, просто это было так.
Жилось ли ему легко и беззаботно? Абсолютно нет. Отец похоже решил вложить в него все, что по каким-то причинам упустил с родными детьми. Он оплачивал самых дорогих инструкторов и учителей. За безумные деньги доставал редкие снадобья, укрепляющие здоровье будущего мужчины.
Вот только Алеф, был обычным тринадцатилетним мальчишкой. Худой, нескладный и все время задумчивый. Ну, так это называли. На самом деле он был просто рассеянным.
Да, его учили лучшие мастера и к тринадцати годам он умел обращаться с большим перечнем боевого оружия. Но он оставался тщедушным подростком.
Алеф не по наслышке знал что такое боевая магия и если бы поднапрягся, то смог бы изжарить нападающего на него латника в собственных доспехах. Но как-то раз, на охоте, когда отец хотел приучить Алефа крови, тот совершенно не справился. Отец дал ему нож, и предложил перерезать горло оленю. Алеф долго собирался с мыслями, затем приставил клинок к шее животного и потерял сознание.
Повторюсь. Все считали Алефа чертовски везучим, и при этом совершенно бесполезным. Все кроме его родного отца.
Акила Вульфсон, часто разговаривал со своим внебрачным сыном. Мало кто знал, но старый волк, много рассказывал мальчишке о Дороге королей. Он рассказывал ему о добродетелях которые король должен привить себе. А так же о слабостях, которые настоящий правитель должен из себя изжить. Рассказывал о том, как сам прошел когда-то той дорогой и что там повстречал. Ну, вернее о том что можно рассказывать.
Мальчишка слушал и запоминал, но он совершенно не представлял, зачем ему это рассказывают. Однако в редкие моменты одиночества, он представлял себя героем. Сильным и смелым. Он представлял как проходит все испытания на своем пути, а затем его признают самым достойным. Правда, потом он смотрел на себя в зеркало, и его уверенность куда-то пропадала.
Матерью Алефа была служанка, она родила его в пятнадцать лет. Всем было известно, что Акилла любит свою жену. Многие распутные женщины и содержанки пытались набиться к нему в любовницы, но он всем давал отворот. И тут такая история. Малолетняя служанка, да еще и немая. Самое интересное, что Лерея, законная супруга Акиллы, совершенно спокойно восприняла такое событие. Она не ревновала, не устраивала мужу скандалов, а напротив, прониклась симпатией к бедной девушке. А незаконнорожденного сына, восприняла почти как своего. Почти, все же своим сыновьям она уделяла куда больше внимания.