"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25

В глубине небольшого дворика высился толстый особняк с потрескавшейся краской и заросший какими-то сорняками, не сдающимися даже в зимние холода. Кривые побеги подсохли и отбрасывали причудливые тени, удваивая трещины в штукатурке.

Дом прямоугольный, торцом смотрел на улицу и, опоясанный террасой, уходил вглубь участка. Засыпанная неглубоким снегом дорожка, которая вела с улицы, раздваивалась и вела к двум входам. Над тем, что ближе, висела кривая старая вывеска, а большие окна (чуть ли не витрина) были заколочены досками — здесь, видимо, работали. Второй вход видно было только частично — ступеньки, терраса, заваленная снегом и мусором — а там, видимо, жили.

Наш приезд не остался незамеченным — в ближайшем дворе залаяла собака, в нескольких окнах загорелся свет. Послышалась суета с призывами вызывать полицию. Гидеон пошел знакомиться с соседями, а то ведь и правда могут закрыть с перепуга. Будет смешно — от Очей ушли, а обычным «патрульным» попадемся.

Итак долго спорили на тему приглашения поговорить. Стеча с Захаром осуждали, святоша с оторвой поддерживали. В Степановке мы Очам якобы сорвали операцию, прервав жуткий ритуал сектантов и спугнув заказчиков. Девчонку спасли какую-то чудную — проводника силы. Больше вроде нигде не накосячили. А где наследили, так там Исаев в курсе, раньше бы шум поднялся. За Дантиста, конечно, могут предъявить, но меня местные видели, только когда из окна вылетел — так что я сам жертва.

Решили чуть попозже все-таки ответить на приглашение, но после того как освоимся. Надо в местный Орден на учет встать или на баланс — я до конца не понял всю орденскую бюрократию, которую мне объяснял Гидеон. Напоминает военкомат — переехал, изволь на учет встать, только здесь еще комиссия повторная для подтверждения квалификации. Но и это подождет, первым делом огневик в ремонт нужно отнести.

В мысли о насущном все время пытался пробиться дед. Волнами посылая в меня перемешанный комок эмоций, прикрепляя к ним образы из воспоминаний. Может, даже моих собственных. Что-то все-таки было в памяти. Смутные нерезкие картинки из детства, которые моментально растворялись, стоило к ним потянуться.

Вот — я где-то в углу комнаты, спрятался под стулом с игрушечным мушкетом. В засаде на самых злобных злодеев. Вот — я перед библиотекой, теряюсь от радостного предвкушения, что это все можно будет прочитать. А вот — наоборот, грусть под негромкую ругань родителей, уверенных что я сплю и ничего не слышу. Тогда это ощущалось жуткой трагедией, а море негромких детских слез должно было ее остановить. Ха, наивный я был мелкий, думая, что взрослые любящие люди не ругаются.

Взгрустнулось, но фильтр прожитого опыта уже как-то многое объяснял и сглаживал. Тоскливо, что детство прошло. Тоскливо, что все произошло так, как произошло.

А дед не переставал наяривать, фонтанируя перепадами настроения и скрипом запчастей в «буханке».

То радовался, что вернул меня и подкидывал уже свои воспоминания: новогодняя елка, вечерние посиделки, семейные игры и прочие кадры счастливой жизни, в которых я видел маленького взъерошенного пацана, то сидевшего на коленях у отца, то вцепившегося в юбку матери.

Трогательную милоту дед чередовал со злостью. Рвал и метал, мечтая отомстить за все то, что сделали с нашей семьей и накачивая меня нашим общим гневом.

«Да, дед, все восстановим. А тот, кто виноват — за все ответит…» — про себя сказал, а Гордей услышал. Моторка взбрыкнула, завелась, перепугав мужиков, тащивших ее на буксире, и трижды просигналила, будто приветствуя встречный свадебный кортеж и будя всю оставшуюся улицу.

Упс!

Я воровато огляделся и пошел догонять Захара, шуршащего крюком под порогом в поисках спрятанного ключа. Остановился перед обшарпанной вывеской, зачерпнул капелюшку силы мэйна и стряхнул налипший снег.

С трудом, но еще можно было прочитать крупные буквы: «ГОРДЕЕВ и СЫН», а под ними полустертые поменьше: «ОХОТНИКИ ИМПЕРАТОРСКОГО ОРДЕНА».

— Может, снести это все к хренам? — заговорщически промурлыкала Банши, легонько толкнув меня в плечо. — И заново отстроить? Поди дешевле будет, а Захар? Я даже знаю, куда заряды заложить. Два, максимум три, а?

— Снести? Да как у тебя язык поворачивается, — возмутился управляющий, — Даже думать не смей! Этот дом еще прадед Гордея строил. Снесет она, курица недоделанная…

— Надо новую вывеску заказать, — я перебил ворчание железяки. — Захар, найдешь мастеров? Чтобы ЧОП «ЗАРЯ» написано было. Я же правильно понимаю, что здесь и офис, то есть контора и дом в одном лице?

— Правильно, — вздохнул управляющий и потряс в руке ржавым ключом. — Тут приемная за дверью, слева мастерская, а справа оружейка. Комната отдыха и приема пищи, да спальни бойцов и прислуги. Что-то типа маленькой казармы. Было время, здесь по сменам жили, большой отряд тогда был, эх…

— Дай ключ, помогу, — ржавый замок заело, и одной рукой Захар не справлялся.

— Держи, — управляющий отошел и посмотрел вверх, — А на втором этаже господская часть целиком и вход с террасы отдельный. Спальни, гостиная. Еще выше, под самой крышей библиотека с кабинетом. За домом сарай был, его можно для моторки приспособить.

Замок заскрипел, когда я протолкнул ключ в скважину, и заклинил. Аккуратно, чтобы не сломать, я начал давить на толстую медную ручку, то поднимая перекошенную дверь, то притягивая, одновременно подворачивая ключ. Нащупал рабочее положение, с характерным щелчком прокрутил два оборота и немного распахнул дверь. Сантиметров пятьдесят, а дальше дверь начала скрести по полу.

Из дома повеяло затхлым, давно не проветриваемым воздухом. Запахло пылью и плесенью с примесью чего-то, напоминающего продукты гниения.

— Оуч, здесь или мышь повесилась, или пауки насрали, — над моим плечом показался симпатичный носик блондинки. — Дай пройти, обожаю такие дома! Мне, чур комнату наверху.

Я пропустил Банши вперед, а потом и Захара, который успел где-то разжиться коптящими, но довольно светлыми фонарями. Забрал один и зашел внутрь.

Толстый слой пыли покрывал защитные чехлы на мебели, искажая их форму. По идее, должен был быть стол секретаря в приемной, вешалка и стулья для посетителей, но утверждать, что так и было, я бы не стал. Над головой висела, затянутая паутиной, широкая люстра, а на стене старое зеркало без покрывала. Очень старое с царапинами и «битыми пикселями», мы в нем были какими-то мутными и блеклыми.

Каждый шаг отдавался скрипом и едва слышном шуршании, переходящим в перестук маленьких лапок и скрип коготков. Дом не только жил своей жизнью — это была очень тяжелая жизнь — на каждое движение, касание стен или дверей он отвечал хриплым вздохом.

«Не, ну а что? Зато поймет, каково нам живется в нашей берлоге, которую он по незнанию именует нумерами…» — донесся тихий шепот Ларса.

— Интересно, а призраки здесь есть?

— Я не чувствую, но сам проверь, — отозвалась Банши, высунувшись из дверного проема следующей комнаты. — Но точно здесь кто-то помер, прямо тянет с лестницы. Там подвал, наверное? И приглядись, пыль неровная, шарился здесь кто-то.