"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
К счастью, рука схватила не горло все еще визжавшей Тамары, не ее грудь, дотронуться до которой хотелось нестерпимо, а вазу. Ветка сирени полетела в лицо девушки, как и вода, зачем-то там оказавшаяся, но Дениса это уже не заботило.
Вазу Дэн расколол. Крик стал громче или же он попросту приблизился к источнику этого отвратительного звука слишком близко. Тамара, похоже, испугалась по-настоящему. Решила, будто он может действительно причинить ей вред или даже убить? Сейчас Денис наверняка выглядел много на что способным.
Осколки оказались мелкими и неудобными, а еще тупыми. Такими не поранишься, даже если очень захочешь, а Дэну необходимо было именно это – ощутить боль и хотя бы немного
Если он сейчас не отвлечется, то накинется на Тамару и хорошо, если просто изнасилует. Потому что те возвышенные чувства, которые она вызывала при первой встрече в Академии, больше не существовали. Их пожрал артефакт или же выкинул, будто ненужный хлам, сам Денис. А возможно, они исчезли сами, растворились в пересушенном воздухе, когда девушка решила подставить его.
Вот похоть осталась. И раздражение, уже граничащее с ненавистью, – тоже. Тем более Тамара сейчас была доступна. Навалиться на нее, подавить сопротивление. Да она сама раздвинет перед ним ноги!.. Вот только как уважать себя после этого?
Наконец-то!.. Один осколок оказался почти идеальным. Выглядел он достаточно большим и острым. Дэн взял его правой рукой, сжал, разрезая пальцы об острые края. С них начала капать кровь. Очень яркая – насыщенно-алая.
В принципе у людей кровь именно такая – мало отличается по цвету от разведенной в воде до кашицеобразного состояния акварельной краски. В глупых кинофильмах, чтобы те казались хоть немного реалистичнее, алый меняют на бордовый или просто снимают мокрые пятна. Зачем – непонятно, но обыкновенный, не связанный с насилием обыватель наверняка удивляется, порезав палец… Хотя нет, обыватель обычно попросту не задумывается над этим. Боль первостепенна!
Вот только для Дэна сейчас было не так, потому что ничего он не чувствовал, кроме темной, удушливой волны, готовой затопить сознание. И единственное, что ему оставалось, – концентрироваться на любой ерунде. Развивать любую пришедшую в голову мысль.
Итак, кровь. Кажется, она все же неестественно алая. Или ему сейчас все кажется гротескным? Цвета? Звуки?.. Вот только боль он не чувствует по-прежнему. Гротеск – какое забавное слово. В чем его забавность, Дэн не знал, но улыбался ему.
Гротеск… что же оно означает… Откуда оно вообще всплыло в памяти? Его можно было бы ожидать от Ворона или научников. От Дэна?! Да он даже школу не посещал. Читать-писать-считать умел еще до Зоны, а остального, как рассудил Выдра, ему и не требовалось. Захотел бы – сам занялся изучением матанализа или классической литературы…
Последнюю, кстати, заставляла его читать Лола. Впрочем, безуспешно. Она плюнула через месяц-другой и вынесла вердикт, что вкус Дениса безнадежно испорчен антинаучной фантастикой и антиисторической фэнтези. А ему было просто неинтересно. Не понимал он, от чего бесятся и беспрерывно нудят все эти люди. Вот ведь воистину: безделье покоя не дает. И он не мог лить слезы и размазывать сопли, страдая по судьбе несчастной Катерины – одной из любимых героинь Лолы. Не устраивает муж – уйди. Свекровь, в каждой бочке затычка, – дай ей в грызло. И плевать, что в то куртуазное время подобное поведение было не принято. На то ты и живешь в настоящем, чтобы не принимать дурацкие правила чужих героев и скучных книг.
Было бы у Дэна больше свободного времени, он точно употребил бы его с пользой, а не стал, например, мучиться от проблем, которых и так был вагон и маленькая тележка, или строить из себя… Мцыри. Занялся бы… да хотя бы рисованием. Всегда хотелось попробовать взять карандаш. А найти, кого изображать, – легко.
Например, старую липу, растущую на заднем дворе особняка Ворона.Но… проклятие, почему он не чувствует боли и даже визга Тамары не слышит?!
Денис вогнал осколок в правую руку чуть ниже локтя. В последний момент сообразил повернуть так, чтобы не полоснуть по венам. Все же умирать от потери крови как-то не хотелось и валяться в соседней комнате с кровопотерей – тоже!
Задержал дыхание.
«Ну, почувствуй же хоть немного!..» – взмолился, обращаясь к собственному своенравному организму, и… Ничего. Словно не по себе резал.
Может, происходящее вокруг – всего лишь очередной сон, и ничего этого нет в действительности? Но в этот момент что-то или кто-то промелькнул на периферии зрения. Краем глаза заметил даже не силуэт – тень, отбрасываемую кем-то.
Денис обернулся и никого не увидел. Моргнул. В комнате непонятно как возник бледный и злобный Гришко. Рот его сдвинулся куда-то вбок, глаза светились, как у кошки… Нет, все же что-то не то у Дэна со зрением…
– Это не то, что ты подумал… – начал Дэн и не договорил. Потому что увидел, как кулак ученого летит ему в лицо…
Удар получился тупым, в ушах зазвенело, а перед глазами все поплыло. Наверное, он отключился, потому что вскоре после этого обнаружил себя лежащим на софе у стены, все в той же комнате-палате Тамары. Поза была не слишком удобной. Шея и плечи затекли. Еще его немного тошнило, и дышать приходилось ртом, чтобы не позволить желудку окончательно взбунтоваться.
Денис открыл глаза, чтобы немного осмотреться, и тотчас снова зажмурился. Свет резанул, как острый нож, а голова закружилась. Потолок сделал несколько оборотов на триста шестьдесят градусов, словно диван находился на карусели.
Кажется, Хазаров поддерживал его и прикладывал что-то мокрое и холодное к левой половине лица. Руку до сих пор словно выворачивало и резало, но, кое-как все же разлепив правый глаз – ему досталось явно меньше, и свет уже не воспринимался настолько ярким, – Дэн обнаружил медбрата, сосредоточенно и аккуратно забинтовывавшего ему рану.
Сквозь белую повязку проступала свежая кровь, но она уже не казалась такой яркой, как раньше. Звуки тоже воспринимались приглушенными. То ли присутствующие не повышали тона, то ли на Дэне так сказывались последствия удара.
Народу в комнате явно прибавилось. Людей – причем незнакомых – присутствовало даже слишком много, и это добавляло дополнительный дискомфорт.
– Дайте я сяду, – потребовал Денис.
– Еще насидишься, – буркнул кто-то… кажется, медбрат.
Вроде и незлобно, но Дэн не понял, что именно тот имел в виду, и поэтому немного обеспокоился. Неужели Тамара, как и собиралась, обвинила его в изнасиловании? И ей поверили?
Конечно. А как иначе? Денис – чужак здесь, он не научник, а если учитывать способности, то и почти черт знает кто. Изгой. Чужой. А таких не любят и не принимают не столько разумом, сколько на интуитивном уровне. Закон выживания стаи – настороженно относиться к чужакам.
Да и вряд ли разыгравшееся здесь удалось бы расценить иначе. Полуголая девушка, к тому же орущая. А то, что насильник вместо того, чтобы брать свое, режет руку, – дело десятое.
Денис все же разлепил и второй глаз – окружающее тотчас стало ареалистично-ярким и контрастным. Так сказались последствия удара. Пройдет, наверное, со временем.
Гришко сидел на краю кровати и почти обнимал закутанную в три одеяла Тамару. Девушка вздрагивала от каждого звука. Лицо стало бледным и осунувшимся, она провожала затравленным взглядом упаковываемый в контейнер артефакт. Когда сотрудник центра, закутанный в белый халат и вооруженный пинцетом, наконец унес «Мидас», девушка расплакалась.